Юрий Москаленко - Обратная сторона Войны

— За постой отдал, — развёл руками ответчик. — Задолжал малость местным хозяевам, за себя и за своего товарища, четвероного. Мы с ним ух как живём хорошо, но его никак не выкуплю… В залоге он пока…

Я вдруг совсем опечалился тому факту, что за такие крохи можно убить человека. Но это, вроде как, преступлением считается. Могут и прибить…

— Вот что, — я не выдержал. — Мне хочется доесть свою пищу в спокойной обстановке, и чтобы никакие убийства её не омрачали, — я вынул из кармана горсть монет. — Вот, возьмите пятак и ещё две копейки сверху, — я выбрал нужные кругляшки из кучки. — И валите отсюда уже, все!

С этими словами я невозмутимо прошёл к своему столику и сел. Краем глаза я подметил, как люди в форме вытолкали всех троих за порог харчевни. Ага! Значит всё можно решить за деньги? Или не всё? Скорее от настроения потерпевших зависит многое…

— К-хе-х! Похвально, но безрассудно, господин Феликс, — произнёс Дефо, тоже вернувшийся на своё место. — Спасти жизнь простого торговца, который не внушает доверия? — он покачал головой, говоря слова с подтекстом риторики. — Хотя, ваше право, но вот как себя поведут те два джентельмена? Им теперь тот толстяк безразличен, в отличии от вас, — намекнул он на вероятные проблемы.

— М-да, возможно. Но, чему быть, того не миновать, — заявил я с оптимизмом. — Кстати, а что теперь с этим пройдохой невезучим будет?

— В зашей выгонят из этого уютного поселения, — пояснил его будущее мой сотрапезник. — Вот и всё. Ну, господин Феликс, а мне пора, — Даниэль поднялся из-за стола и снял верхнюю накидку с вешалки. — Тут до города рукой подать, — продолжил он одеваясь. — Если хотите успеть засветло, то не засиживайтесь, иначе придётся на постой тут вставать.

Я посмотрел за окно. День ещё светел и ничего не предвещает скорого наступления сумерек.

— Х-м, — мой собеседник отреагировал. — Солнце за хребет зайдёт скоро, так что тут и стемнеет, — пояснил он мне особенности восточных предгорий. — Счастливо, — Дефо скоренько попрощался и вышел, даже не дождавшись от меня ответных слов.

Ко мне, кстати, совсем потеряли интерес, позволив спокойно закончить трапезу. Я дал ещё денежку хозяину, когда проходил мимо его места у стойки и вышел на улицу, где сразу столкнулся с тем толстячком, которого отмазал от смертельной порки.

— Господин хороший, — он смял в руках шапку. — Не оставляй, — бедолага взял, да и вцепился в мою руку.

— Отстань! — я даже испугался проявления его чувств.

— Ну хоть Нюню выкупи, пропаду же я, — начал он причитать. — Никто со мной не будет иметь теперь дел… А я про что? Да я сгожусь вам! Много знаю, много умею, а господин вон, совсем одинёшенек изволили путешествовать…

— Да погодь ты! — рявкнул я и нечаянно обронил копейку, которую готовил конюшему пареньку.

Толстячок вцепился в неё и я понял, что монетка потеряна навеки.

— Ой! Ой! Как я вас благодарю! — он бухнулся на колени. — Я чего хотите сделаю за своего Нюню! — добавил он и рухнул с крыльца.

Просто пол кончился позади него и Толстяк погрузился в сугроб верх тормашками.

Я призвал паренька, занятого делами с многочисленными лошадьми посетителей. Потребовав вывести Братана я ещё раз взглянул на это придорожное поселение, живущее своей жизнью.

Посмотрел на великие хребты, отметив приближение солнечного диска к их вершинам. Действительно, скоро тут наступит вечер, хотя и будет считаться днём, если по времени мерить.

Братан принял меня и мы тронулись далее.

— Хозяина, а хозяина? — Чукча вывел меня из задумчивого состояния.

— Ну?

— Твойный тот, аднака, которого спасали, э-ээ… — Чукча возник и указал назад. — Он не отстанет теперь! Моя так и считает, аднака, настырная егойная! — заверил рыжий, а я обернулся.

— Твою же дивизию! — пробормотал я, пытаясь сдержать хохот.

На некотором расстоянии от меня движется очень колоритная композиция, состоящая из ишака или ослика, осёдланного толстеньким человечком. Он искренне обрадовался, что я обратил на него внимание и пришпорил свой транспорт, которому имя Нюня. Я уверен, что он его имел ввиду, когда выкуп выпрашивал.

— Господин хороший, я что хотел сказать-то вам, фу-у-х, — толстячок аж запыхался от скачки. — Служить вам хочу я, буду всё делать, что прикажете! Не гоните только, иначе жизнь моя кончится, а Нюня пропадёт и сгинет от голода и холода, — взмолился он. — Меня уважают в городе, правда, это… Ну-у… Есть некоторые сложности в общении. Но я уже встал на путь истинный и понял, что торговля не для моего склада ума и характера! Я способный на гораздо большие подвиги, да тем более при таком господине, великодушно спасшем меня из рук…

— Всё, тихо! — я выставил раскрытую ладонь.

Ещё раз взглянув на этого горемыку, я начал прикидывать плюсы и минусы от его появления в моей жизни…

Ну блин, вот что прикажете мне с ним делать, спрашивается, а?

Я озадаченно почесал затылок глядя на несуразного толстячка, спешившегося по случаю начала диалога со мной, как с вероятным и единственным кандидатом в работодатели. Толстячок стушевался под моим взглядом и виновато потеребил свои многочисленные заплатки. Стыдливо помялся, и постарался встать так, чтобы ракурс оказался более удачным.

Печаль и вселенская надежда обосновались во всём его облике. Ну вот что мне с ним делать? Хотя, положа руку на сердце, такой пройдоха мне не будет лишним в моих делах по эту сторону от Великих Хребтов. Он местный и точно знает больше чем я о укладе жизни и традициях населения. Однако, как он среагирует на моих магических помощников? Их по-любому придётся ему показать, рано или поздно.

— Господин хороший, — он не выдержал моего изучающего взгляда и вновь жалостливо заговорил. — Верою и правдою служить стану я вашей милости, живота не поберегу своего…

— Погоди ты, про живот свой, — я остановил его лепет. — Кто ты такой вообще, рухнувший на мою голову? — спросил я, не подразумевая его ответной речи.

Братан тем временем развернулся и согнув шею уставился в глаза ослика. Животинка стойко выдержала прессинг со стороны моего боевого коня, но в конце-концов сдалась и зажмурилась.

— М-м… Алим я, — потупился мой проситель. — Алимом все зовут вашего покорного слугу, да и нарекли так же, мои бедные-бедные родители, которых я не припоминаю даже, — добавил он слезливо с намерением продолжить словоизлияния.

— Погоди, Алим, — я вновь остановил его жестом поднятой ладони. — Дай подумать…

— Как же? — встрепенулся толстячок. — Что барину, да магу величайшему думать? — он немного польстил мне. — Вы же один путешествуете, а это вовсе неправильно! У такого знатного аристократа, коим господин несомненно является, обязательно должен быть достойный слуга, — Алим смешно выпятил грудь, намекая на свою достойность. — Такой, вот прям весь умный и находчивый, как я, ваш покорнейший почитатель и преданнейшей из преданных слуг! — тут он снова сдулся, олицетворяя жалость воплоти. — Ну, господин хороший, ну не гоните меня… А? Всеми светлыми и тёмными богами заклинаю… Пропаду ведь… Фь-фь… — бедолага всхлипнул и опустил голову, а Братан ткнул носом ослика.