Александр Шапочкин - Варлок: Варлок. Поле боя. Фаворитки [сборник litres]

– У нас незваные гости, – коротко ответил мне он, а затем резко остановился, осмотрел меня с ног до головы и, хмыкнув, покачал головой.

В этот момент нас нагнала Инга Ивановна и остальные преподы с первого и второго курсов, от групп, участвующих в первой игре с Сабанджи. Честно говоря, я в первый раз видел их всех вместе. Привык к тому, что перед глазами постоянно мелькает парочка-другая знакомых лиц, и даже как-то немного удивился огромной толпе человек в семьдесят, которая сейчас направлялась к въезду в город.

Почему-то именно сейчас, глядя в спины этих взрослых мужчин и женщин, я как-то в первый раз за всё это время задумался о масштабах «Большой Игры», а заодно провёл в уме нехитрые вычисления и тихонько присвистнул. Да, я знал, что курсантов в Турцию перекинули порядочное количество. Из пятидесяти групп только нашего года полных здесь было тридцать пять, а если так задуматься, то если в среднем в каждой человек по тридцать, то получается, что всего на первом курсе военной кафедры учится тысяча четыреста семьдесят человек, плюс наша группа из пятнадцати особо одарённых. Вот я вдруг и задался вопросом: «А сколько же всего народу обучается в Пятом Магическом?»

– Чего застыл? – вернул меня в реальность голос Грема. – Ты идёшь?

– А… мне можно? – задал я, по-моему, самый дурацкий вопрос, на который только был способен, и немедленно получил ответку.

– Ты бы в другие моменты почаще это у себя спрашивал, не влипал бы постоянно во всякие неприятности, – хохотнул Фишшин и резко посерьёзнел. – Пойдём, герой, посмотрим, кого там нелёгкая принесла.

К Солнечному медленно приближалась цепочка из пятнадцати блестящих под лучами солнца легковушек. Приказ рассыпавшихся и занявших позиции для стрельбы осназовцев остановиться, сделанный на турецком и английском языках через громкоговоритель, машины проигнорировали, но после предупредительной очереди в воздух головной автомобиль колонны затормозил, и остальные тут же прекратили движение.

Двери отворились, и из них стали вылезать хмурые мужчины в чёрных брюках и такого же цвета бронежилетах поверх белых рубашек, сжимающие в руках автоматические винтовки. Я тут же заметил, как напряглись окружающие меня преподы, обменивавшиеся короткими фразами. Но бойцам одиннадцатого отдела КГБ было не до игр в дипломатию, а потому пущенные вдоль хода колонны пулемётные очереди по обеим сторонам дороги и приказ не покидать автомобили, переданный через матюгальник, загнали гостей обратно в салоны.

– Сплошь «двоечки» и «троечки»… – услышал я голос, принадлежавший высокому седому мужчине с бородкой-эспаньолкой.

Впрочем, я и сам это видел.

– Ну и что это всё значит? Не нравится мне всё это, – хмуро глядя на застывшую цепочку машин, пробубнил себе под нос Грем. – Вот что, Ефимов. Если что-то закрутится, в бой не вступать. Это приказ. Как понял?

– Так точно, – ответил я, глядя, как открылись задние двери головного автомобиля и из него вышли двое мужчин.

Один из них, молодой, чуть старше меня, с холёным лицом и маленькими чёрными усиками, был одет в явно дорогой двубортный пиджачный костюм и носил на шее «железный» галстук третьекурсника. Он брезгливо поморщился, посмотрев на пыль, немедленно осевшую на его остроносых, начищенных до зеркального блеска ботинках, и тихо сказал что-то своему сопровождающему.

Тот выглядел победнее, хотя тоже явно был не из простых. Высокий, статный, с хорошо развитой грудной мускулатурой, мужчина лет сорока с ятаганом у пояса почтительно склонился, выслушав слова юнца, после чего они вместе медленно и не торопясь направились в нашу сторону. Метров за двадцать они остановились, и парень что-то сказал.

– Склонитесь перед светлым ликом паши Сулеймана Язеджи, чужеземцы, ибо он почтил вас своим присутствием!

Естественно, что никто и не подумал выполнять подобное требование. Хотя и смешков, которые можно было бы ожидать в такой ситуации, не последовало. Все педагоги были предельно серьёзны, собранны и явно не расположены к шуткам над зарвавшимся юнцом.

«Помяни чёрта, и он появится!» – подумал я, рассматривая парня, которому так и хотелось насадить на голову шапочку «феску», уж больно стереотипно выглядел этот осман.

Последнему явно не понравилось то, что комитет по встрече не проявил к его персоне должного почтения. Искривив тонкую, явно подведённую бровь и поджав уголок рта, парень презрительным взглядом окинул собравшихся и выдал почти шёпотом длинную речь, которую высокий, судя по его лицу, воспринял чуть ли не как божественное откровение. После чего, тщательно подбирая слова, перевёл её на русский.

Если сократить этот по восточному витиеватый, насыщенный эпитетами и восхвалениями своего хозяина и угрозами в адрес его врагов спич, то сводилось всё к следующему тезису: «Я пришёл забрать свою собственность!» Всё остальное была пустая и никому не интересная болтовня. Про меч, украденный, а не выбитый из рук, обещание многочисленных кар и в том числе прославления самого Сулеймана, которые, похоже, вставил его спутник по собственной инициативе, так как говорил он ещё дольше своего хозяина.

Вперёд вышел Василий Петрович, учитель первой группы второго курса, который на время этого этапа игры выполнял функции руководителя педагогического состава. Крепкий ещё старик, отставной гвардии генерал, с очень суровым, по словам его курсантов, характером, хмуро осмотрел гостей с ног до головы, после чего, не вдаваясь в дискуссию, потребовал немедленно покинуть территорию полигона.

Юнец взорвался возмущённой тирадой, и переводчик в этот раз заговорил, не дожидаясь её окончания.

– Паша Сулеман оскорблён вашим недостойным поведением! – завил высокий, после чего что-то сказал парню, и тот сплюнул себе под ноги. – Вы не проявляете достойного его статусу уважения! Он называет вас собаками и будет жаловаться его светлости султану Исик Хану, властителю Дома Османа, Султану султанов, хану ханов, предводителю…

– Заткнись, пока я тебя не пристрелил, – спокойным голосом оборвал его тираду Василий Петрович, от чего переводчик побелел, покраснел и чуть было не схватился за ятаган. – Ты сейчас назвал «собакой» графа Российской Империи, подданного Его Величества, кавалера ордена Святого Георгия первой степени. Уже этого достаточно для того, чтобы уничтожить и тебя и зарвавшегося засранца.

– Награды и титулы гяуров – ничего не значат для подданного Султана султанов! – гордо заявил через переводчика парень. – Я требую, чтобы мне вернули мою собственность!

– Ты , – генерал особо подчеркнул это обращение, – можешь требовать всё что угодно. Девушка, решением Консорциума Наций, считается нашей военнопленной. На этом разговор закончен.