Крис Райландер - Проклятие неудачного четверга [litres]

Давай, купим немного тако. Тут недалеко есть чудесная лавочка. А потом разнесём её в щепки ради смеха».

Мало мне было учителя, который терпеть меня не мог, так ещё надо было стараться не отвлекаться на голос у меня голове (голос, которым неодушевлённый предмет разговаривал со мной телепатически). Удивительно, что я за три дня тренировок умудрился ничего себе не отрубить.

Но я смирился, потому что знал – это путь к спасению папы. Проблема была в том, что Бак всегда сам держал топор и никому не позволял его трогать. Во второй раз, когда я спросил его об этом, он толкнул меня и припечатал лицом о деревянный пол.

– Это чтобы ты поменьше задавал глупых вопросов, – пояснил он.

Так что я знал, что должен потратить время, не запускать тренировки, и тогда, в конце концов, у меня появится шанс. Кроме того, вероятно, было бы лучше узнать, как владеть топором, прежде чем хвататься за него. Тренироваться было тяжело, но по вечерам, когда у нас вообще не оставалось сил, мы ходили в Арену. Там мои друзья рассказывали мне о старых гномских занятиях. Я изучил основы стеклодувов, подводного плавания, зелий, алхимии и металлургии. Несмотря на то что я был полным профаном во всём этом, учиться было интересно.

На четвертый день тренировок перед нашим уходом Кровопийца снова подал голос из-под кучи мусора на кухне.

«В следующий раз, когда мы встретимся, ты наконец, возьмёшь меня в руки.

И всё изменится.

Ты отомстишь за своего отца».

Холодок пробежал вдоль позвоночника. Это был не вопрос. Не просьба. Не предложение.

Это был приказ.

– Я его доделала, – сказала Ари, оттаскивая меня в сторону этим же вечером в Арене.

– Ты о чём?

– Твой кинжал, – пояснила она. – Помнишь, который я начала делать для тебя?

Она протянула мне свёрток. Он оказался удивительно лёгким. Ари с нетерпением смотрела, как я разворачиваю маленький кусочек ткани, в который было завёрнуто оружие.

Я онемел от восторга.

Лезвие сантиметров двадцать пять в длину, заточенное с обоих краёв, было так отполировано, что я чуть не ослеп, когда свет фонаря отразился на его поверхности. Кинжал переливался, как жемчужина. Абсолютно симметричный. Затейливым узором, который я разглядел, когда пригляделся, была выведена моя фамилия: Пузельбум. Рукоятка была отделана мягкой кожей и так удобно ложилась в мою руку, что я задумался: может быть, по ночам Ари прокрадывалась ко мне в комнату и делала замеры? На конце рукоятки не было гламурной жемчужины или золота. Её утяжелял круглый отполированный ярко-фиолетовый камень.

– Тебе нравится? – спросила Ари.

– Ну да, в смысле… блин… Он потрясающий! – воскликнул я.

Ари облегчённо вздохнула и улыбнулась. Как она могла хоть на минуту подумать, что я не приду в восторг при виде кинжала?

– Ты всерьёз сделала его для меня?

– Конечно же! – ответила она. – Мы все получили свои первые кинжалы, когда нам было лет по восемь. Мы их и не использовали почти, но это забавная традиция.

– Значит, это скорее просто безделушка…

– Ну, в прошлом всё так и было, – сказала Ари. – Но сейчас… Учитывая, что происходит, тебе он однажды очень даже может пригодиться.

Я посмотрел на лезвие, переваривая её слова. Сначала я даже представить не мог, что можно вонзить его в кого-то или во что-то. Но потом я вспомнил об отце и тролле, который напал на нас. Во мне закипала ярость, и теперь мне уже казалось, что спокойно могу использовать его.

– У любого гномьего оружия, специально выкованного для кого-нибудь, есть имя, – сказала Ари. – Твой кинжал называется Мрак.

– Мрак, – повторил я. – Крутое имя. Почему ты его так назвала?

– Не я, – ответила Ари со смехом. – Такое оружие само выбирает себе имя. Каждую ночь, после того как я заканчивала работу над ним, я думала о нём, и его имя само всплыло в голове. Твой выбрал имя Мрак. Говорят, что, когда вернётся магия, некоторое оружие приобретёт магическую силу. И кто знает…

– Спасибо… Я просто не знаю, что ещё сказать…

– Ерунда, – сказала она.

Потом я рассказал ей о том, о чём, наверное, стоило умолчать. Не знаю даже почему. Может быть, потому что чувствовал себя обязанным после такого подарка. И раз мне нечего было дать взамен, то я решили поделиться секретом, который был ничем не хуже. Или, может быть, я просто устал таиться от друзей.

– Я всё ещё встречаюсь с Эдвином, – промямлил я. – Данмор запретил мне, но мы иногда видимся.

Реакция Ари была для меня неожиданной. Я надеялся, что она поймёт. Мне казалось, что она расстроится из-за меня и моей увядающей дружбы. В конце концов, она сама видела, как Эдвин спас нас в ПУКе. Но я ошибся (что лишний раз доказывает, что девочку-гнома понять ещё сложнее, чем эльфийку или человека).

– Грег, а ты не рассказывал ему о наших тренировках? – спросила Ари в испуге. – Я знаю, вы друзья, но ты не имеешь права рассказывать ему об этом. Это может стоить всем очень дорого!

– Но он же мой друг, – сказал я. – Он спас нас позавчера.

– Это не важно.

– Важно, – не согласился я.

– Грег, ты должен быть осторожнее, – не унималась она. – Мне очень хочется мира, но эльфам нельзя полностью доверять. Исключение только подтверждает то, что складывалось тысячелетиями.

А что, если она права? Что, если Эдвину нельзя верить? Я верил ему: ничто не могло изменить этого. Но что, если я ошибался? Кто я такой, чтобы решить, что моё мнение выше мнения других гномов?

А всё потому, что Эдвина я знал лучше, чем всех остальных. У истории нет ни лица (если бы было, то с бородой), ни эмоций. Это просто последовательность событий, и у каждой в отдельности есть свой подтекст. История – это вовсе не то же самое, что связь между двумя живыми существами.

– Представь, что кто-то тебе сказал, что нельзя верить Лейку. Или Игану, – сказал я. – Как бы ты поступила? А ведь именно этого ты требуешь от меня.

Ари внимательно посмотрела на меня и слегка смягчилась. Видимо, она вдруг действительно поняла, что до неё и других гномов у меня совсем не было друзей. Этот самый Эдвин был моим первым и до недавнего времени единственным другом.

– Прости, – сказала она. – Не стоило мне так злиться. Видимо, я не совсем честна с собой. А ведь я на стороне Мсти, которая уверяет всех, что мы не должны сторониться эльфов. Что мы должны сплотиться. Со всеми расами, всеми существами, чтобы, когда вернется магия, мы не нападали друг на друга. А сама злюсь на то, что ты общаешься с Эдвином…

– Есть ещё кое-что, – сказал я.

Она нервно приподняла бровь.