Грег Вайсман - Равника [litres]

Однако даже во время поисков разумных, логических оправданий своим поступкам, Лилиана в глубине души понимала: все это – оправдания, отговорки, не более.

Во исполнение ее приказа – во исполнение драконова замысла – Вековечные напали на мирных горожан. Обнажили мечи, занесли топоры… и вот клинки, со свистом рассекая утренний воздух, устремились книзу, а вновь поднялись окровавленными.

В необходимости этого Лилиана сомневалась всею душой. Зашла даже так далеко, что спросила дракона: зачем, дескать, ему истреблять «своих же будущих рабов».

Но Болас настаивал: резня-де необходима.

«Твоих никчемных Стражей нужно выманить на простор. И они выйдут – чтоб прекратить бойню. Значит, без бойни не обойтись. И крови должно быть в избытке. Все мироходцы должны свято верить, будто отражают вторжение – тогда то, что последует дальше, застанет их врасплох».

– Этого я делать не стану, – объявила Лилиана.

«Тогда умрешь лютой смертью», – без обиняков отвечал Болас.

Над площадью зазвенело эхо множества криков. Резня набирала ход. И перед Лилианой, и повсюду вокруг гибли – гибли лютой смертью невинные души. Но свою жизнь чародейка ценила превыше любой другой. Один принцип ставила превыше всех остальных. Нет, Джейс на ее счет вовсе не ошибался.

«Пусть гибнут все до единого… лишь бы жила Лилиана Весс».

Кайя с Ралом направлялись к представительству, и тут спереди донесся грохот невероятной силы. Быстро, тревожно переглянувшись, оба перешли на бег. И Кайя немедля запыхалась. Запыхалась и здорово разозлилась.

«Не в такой же я скверной форме! Не должно же…»

Однако в следующую секунду все сделалось ясно. Ее физическая форма была тут совсем ни при чем. Да, она устала, ослабла, дышит с трудом, но это – из-за особого, магического бремени.

Дело в том, что Кайя была не только мироходцем, но также – прекрасно обученной истребительницей призраков. Нет, вовсе не в переносном, не в метафорическом смысле. Она истребляла призраков, отправляла в мир иной духов, никак не желавших покидать мир (вернее, миры) смертных, и тем зарабатывала на жизнь. По крайней мере, до самых недавних времен, пока, по наивности, не приняла от Боласа заказа на уничтожение – ни много ни мало – всего Обзедата, Призрачного Совета Синдиката Орзовов. Дело прошло очень даже успешно, вот только с расправой над духом каждого из патриархов, каждой из матриархов, на душу тяжким грузом ложились новые и новые магические договоры, долговые обязательства, скопленные ими, а ныне переходящие к Кайе. И таких долговых обязательств Обзедат скопил многие тысячи – ведь все они были ростовщиками, безжалостными финансовыми акулами. Что им переставшее биться сердце? Сущий пустяк, отнюдь не препятствующий взысканию ссудных процентов!

Последним ушел в иной мир Карлов, недоброй памяти покойный председатель Совета, и это решило дело. Согласно букве закона – той самой, на которую и рассчитывал Болас – главой гильдии Орзовов сделалась Кайя, а на плечи ее души лег новый груз долговых обязательств. С тех пор эта тяжесть мешала всему, что бы Кайя ни делала: борьба с усталостью не прекращалась ни на минуту. Правда, Болас предлагал устроить ей освобождение, но становиться взамен его марионеткой… нет, это уж слишком. Уж лучше смириться с ответственностью, потерпеть до поры, а дальше будет видно.

За последние несколько дней Кайя – из жалости – простила долги бедным семьям, обремененным возмутительными поборами уже не первое поколение (а ведь начиналось-то все с самых ничтожных займов). Это немного облегчило груз, но породило сложности внутри возглавляемой ею гильдии. Весь Синдикат являл собой, мягко выражаясь, скопище алчных ублюдков, и, разумеется, к милосердным наклонностям Кайи отнесся без одобрения. Теперь в воздухе явственно веяло мятежом, а главным источником, главной его вдохновительницей была Тейса Карлов, ныне живущая внучка главы Обзедата. Да, первое время Тейса с Кайей друг друга поддерживали, но этот союз, очевидно, канул в прошлое.

Не сбиться с пути в хитросплетениях лабиринта Синдиката Кайе отчасти помог любовник Рала, Тамик Врона, однако Тамик был первым помощником, секретарем Тейсы, и последние пару лет тайно пособничал ей в попытках низвержения Обзедата с тем, чтоб возглавить гильдию самой. Пожалуй, Тамику Кайя симпатизировала, но безоговорочно доверять ему было бы явной глупостью.

Однако сейчас у них имелся общий враг – Болас, коварно обманувший и Кайю, и Тейсу, и Рала, и всех прочих жителей этого треклятого мира, а значит, на данный момент удара в спину со стороны собственной гильдии следовало опасаться в последнюю очередь.

Да, в этом Кайя ничуть не ошиблась.

Свернув за угол и выйдя на площадь, они с Ралом как раз подоспели к началу резни. Из исполинского портала валом валили неупокоенные твари, покрытые с головы до пят броней из какого-то синего минерала и беспощадно истреблявшие всех и вся, кого ни настигнут.

Рал не замешкался ни на секунду. Включив висевший за спиной Аккумулятор, он тут же принялся выжигать воинство нежити молниями, нередко уничтожая по два, а то и по три противника одним разрядом. С яростью на лице двигался он вперед – волосы торчат дыбом, пальцы раскалены электричеством добела, синие воины перед ним разлетаются в клочья один за другим.

А вот Кайя оказалась не так расторопна. Новая волна усталости накрыла ее с головой, однако, увидев рыжеволосую мать, закрывающую собою рыжеволосого малыша, она поняла: с отдыхом придется подождать. Обнажив пару длинных кинжалов, которые носила на бедрах, Кайя рванулась к неупокоенному душегубу, занесшему над головой юной женщины меч. Мерцающие пурпуром клинки, напоенные магией, глубоко вошли во вражью спину. И магия, и оружие Кайи предназначались специально для расправ с духами, призраками, зомби и прочей нежитью, какой только мог оказаться этот ходячий труп в броне из синего минерала. Враг рухнул наземь, к ногам завизжавшей матери. Еще крепче прижав сына к груди, она – скорее, в ужасе, чем с благодарностью – подняла взгляд на спасительницу.

– Беги, – бросила ей Кайя.

Моргнув раз-другой, горожанка очнулась от порожденного страхом оцепенения, пригвоздившего ее к мостовой, и во весь дух помчалась к ближайшему зданию, по-прежнему прижимая к груди малыша. Едва оба скрылись внутри, как на Кайю бросились еще двое чудищ. Ближайший – тот, что крупнее и выше ростом – взмахнул топором. Пустив в ход величайшую из своих мистических сил, способность становиться бесплотной, Кайя словно бы сама сделалась призраком, и лезвие топора со свистом прошло прямо сквозь ее туловище, не причинив ей никакого вреда. Похоже, нежданный промах сбил нападавшего с толку, а Кайя, воспользовавшись передышкой, вновь обрела осязаемость и полоснула по горлу вторую тварь, набегавшую сбоку. Казалось, темно-пурпурный свет, струящийся из глаз и картуша врага, сдерживает бледно-пурпурное мерцание ее кинжалов, но магия Кайи потекла, просочилась в тело противника, поражая его, точно яд. Миг – и ходячий мертвец упал.