Грег Вайсман - Равника [litres]

Не в силах совладать с жаждой мести, она лишила жизни Исперию, главу гильдии Азориусов, расплатившись с нею за все, что претерпела в юности.

Некогда Исперия приказала взять ее под стражу в наказание за страшное преступление – принадлежность к Голгари. Заключение оказалось сущим адом – кошмарная теснота, голод, побои, – так что о смерти Исперии Враска ничуть не сожалела. Однако, убив сфинкса именно в тот момент, в том месте, она безвозвратно лишила Зарека шансов на объединение гильдий против Боласа. И при том прекрасно понимала: так оно и выйдет, убийство Исперии – именно то, чего хочется Боласу. Понимала… но Исперию все же убила.

Вдобавок, Враска не смогла совладать с жаждой власти и позволила Боласу шантажом и угрозами принудить ее биться на его стороне – ради того, чтоб сохранить за собой титул царицы Голгари. И целиком положилась на краула по имени Мазирек – неупокоенного Голгари, жреца смерти, повелителя Былых. Былые и краулы послужили ей двумя столпами, опорами на пути к вершине власти. Однако Мазирек оказался еще одним слугой дракона. Враска могла бы покончить со жрецом смерти сама, но очень уж опасалась, что без поддержки Мазирека – то есть, поддержки Боласа – лишится помощи краулов и Былых и будет низвергнута. Да, она понимала, что, оставив все как есть, вновь попадет к Боласу в рабство… и все же стала прислужницей дракона.

– А Джейс-то? А Джейс?! – вновь во весь голос спросил Подштанник.

– Джейса здесь нет! – рявкнула в ответ Враска. – Когда он нужен, его сроду не доищешься!

И это было чистой правдой: ведь Джейс обещал вернуться на Равнику с помощью, плечом к плечу с нею выйти на битву с Боласом, спасти ее родной мир… но так и не вернулся. А может, это она ушла слишком рано?

Подштанник так ничего и не понял, однако Амелия с Малькольмом оказались куда сообразительнее. Уловив настроение капитана, они потащили перебравшего гоблина прочь, а тот все вопил и вопил:

– Капитан! Капитан! А Джейс-то?! А Джейс?!

Враска осталась за столом одна. Пивная опустела; только кабатчик по-прежнему без конца елозил по стойке замызганной тряпкой.

В конечном счете, Враска сделала для Голгари лучшее, что могла: Болас над ее народом больше не властен.

«Тогда зачем я осталась на стороне Боласа? Зачем вступила в бой с Зареком?»

Как на этот вопрос ни ответь, приятным ответ не будет. Рал не сделал Враске ничего дурного, однако она готова была убить его. Возможно, защищая собственную жизнь, но, скорее, оттого, что он был живым напоминанием о ее предательстве. А может, просто из надобности доказать самой себе, что она вправду то самое чудовище, каким всегда полагал ее весь окружающий мир.

Вдобавок, Рал так разгневался, чувствуя себя обманутым… Последний разряд молнии наверняка уничтожил, испепелил бы Враску, не уйди она в другой мир, не оставь она Равники – раз и навсегда.

«Ведь в родном мире мне больше места нет».

Враска понимала: к главенству над Роем возврата не будет. Без Былых с краулами поддержки среди Голгари ей не найти. Помощи от бывших союзников после того, как она предала Рала и Кайю с Гекарой в руки Боласа, тоже ждать не приходится.

«Гекара…»

Последняя из ее настоящих друзей, Гекара погибла в попытке спасти Равнику от Боласа. От Боласа и его цепной горгоны Враски.

«Зеддик… Гекара… Опасное это дело – дружба с горгоной, не так ли?»

А кроме того – что, если Маяк, наконец, призовет на Равнику Джейса? Как она после всего ею сделанного посмотрит ему в глаза?

«Нет. Чудовищам наподобие Враски на Равнике не место…»

«Как предсказуемо…»

Окруженная телохранителями из Вековечных, Лилиана шла через площадь к Цитадели и издали наблюдала, как Гидеон ведет Джейса с остальными вперед.

Во всем, что касалось стиля, каждый разительно отличался от прочих. Даже между двумя пиромантками, Чандрой и Джайей, не было почти ничего общего. Первая извергала колоссальные сполохи пламени, испепеляя разом по двое, а то и по трое Вековечных, вторая же била аккуратно, сдержанно, уничтожая врагов по одному, зато много точнее и быстрее.

Первоочередной их задачей была очистка площади: так называемые герои эвакуируют так называемых мирных жителей с пути наступающего войска Боласа (вернее, войска Лилианы).

Мечи, кинжалы, огонь… Пробои во времени, щиты, телекинез, иллюзии и грубая сила. При ограниченной свободе воли и самостоятельности отдельным Вековечным, несмотря на многолетние упражнения в воинском мастерстве на Амонхете, против отряда мироходцев было не устоять. Даже против Лавинии. Вдобавок, на руку мироходцам играла скудость указаний и присмотра со стороны самой Лилианы, но исправлять сей недостаток она не видела смысла. Завоевание Равники – цель Боласа, не ее. Она сделает в точности то, что велит договор, а за рамки его условий не выйдет ни на шаг.

На глазах Лилианы разросшийся отряд Стражей подхватывал на руки уличных пострелят (в какой-то момент Гидеон сгреб разом троих) и оттаскивал их подальше от беды. На глазах Лилианы Стражи спасали от гибели прочих случайных прохожих, напуганных до полной неспособности хоть как-то постоять за себя. На глазах Лилианы они истребляли Вековечных одного за другим. И глядя на все это, Лилиана с жалостью (если не с отвращением) покачивала головой.

Да, Стражи явно напрочь забыли об общей картине. Возможно, Гидеон не видел, не понимал обстановки с самого начала, но ведь спасение праздношатающихся глупцов по одному за раз целиком захватило, отвлекло даже Джейса! Для сдерживания неприятеля в целом никто из Стражей не делал ровным счетом ничего. Между тем Вековечные, как и приказывал Болас (вернее, она, Лилиана Весс), уже покидали площадь, разбегались по городу, а из портала с каждой секундой появлялись новые и новые воины. Успешно спасая отдельных горожан, Стражи терпели очевидный крах в спасении города, в спасении Равники.

«Ну, а остановить Боласа…»

Такого, похоже, у Стражей и в планах более не было.

«Понятно, отчего дракон неизменно побеждает. Девять десятых его замысла уже очевидны, а Болас по-прежнему на голову впереди этого целиком предсказуемого дурачья».

Как только она могла подумать, будто у них есть хоть шанс?

Лилиана кивнула самой себе. Расчет только на собственное мастерство, на собственную хитрость, на выжидание удобного случая, шанса покончить с Николом Боласом, оказался абсолютно верен. Попробуй Лилиана остаться союзницей Джейса, Гидеона, Чандры и остальных – она уже была бы мертва, а Стражи с тою же деловитостью рыли бы себе могилу. Иначе и быть не могло. Это бесспорный, очевидный факт.

Но отчего же ей все еще хочется плакать?