Холли Блэк - Железные земли [= Решительная] [litres]

Эллен вышла из ванной с расческой, ножницами, машинкой для стрижки и упаковкой краски для волос.

– Может, перекрасим тебе волосы? Я тут нашла краску Роберта. Он ее прикупил, а потом передумал и решил обесцветиться. Тебе пойдет черный.

– А кто такой Роберт? – спросила Кайя.

Корни взглянул на свое отражение в заляпанной жиром дверце микроволновки. Повернулся одним боком, другим…

– Пожалуй, хуже точно не станет.

Эллен выпустила тонкую струйку дыма, стряхнула пепел и снова поднесла сигарету к губам.

– Ладно, садись.

Корни неловко опустился на стул. Кайя забралась на столешницу, решив допить пиво, которое оставила мама. Эллен протянула ей шнур машинки для стрижки волос.

– Милая, подключи-ка ее! – попросила она. Накинув на плечи Корни испачканное краской полотенце, Эллен принялась за стрижку. Машинка зажужжала, касаясь затылка. – Да, уже лучше.

– Эй, мамуль, – сказала Кайя, – можно тебя кое о чем спросить?

– И вопрос будет явно о чем-то нехорошем, – усмехнулась мать.

– С чего ты так решила?

– Ну, обычно ты не называешь меня мамулей, – Эллен бросила машинку для стрижки, глубоко затянулась и принялась укорачивать волосы на макушке Корни маникюрными ножничками. – Конечно, можно. Детка, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Сигаретный дым жег Кайе глаза.

– Ты никогда не задумывалась: а вдруг я не твоя дочка? Вдруг меня подменили в роддоме?

Стоило словам сорваться с губ, и Кайя невольно вскинула руку, согнув пальцы, словно собиралась поймать фразу в воздухе, не позволяя долететь до чужих ушей.

– Ух ты, странный вопрос.

Кайя ничего не сказала. Просто ждала, неуверенная, что сможет выдавить из себя хоть слово.

– Забавно. На самом деле, как-то раз я действительно задумалась. – Пробегая пальцами по волосам Корни, Эллен отыскала пару неровных прядок и подрезала их. – Господи, тебе тогда еще двух не исполнилось. Мы приехали к бабушке, и я положила на стул стопку книг, чтобы ты могла нормально сидеть за столом. Это было небезопасно, но и я тогда не отличалась особым умом. В общем, я ненадолго вышла на кухню, а когда вернулась, ты лежала на полу, книги разлетелись по всей гостиной… Да, ты упала, а я определенно была ужасной матерью. Но дело в том, что ты не плакала. Ты держала в руках открытую книгу и, клянусь, читала ее! Это было ясно, как божий день. И я вдруг подумала: «Мой ребенок – гений!» А потом пришла странная мысль: «Это не мой ребенок».

– Да уж, – отозвалась Кайя.

– И ты всегда была такой честной… совсем как я в детстве. Конечно, ты многое утаивала, но никогда не стала бы откровенно лгать.

«Да вся моя жизнь – ложь!»

Какое облегчение, что это можно было не произносить вслух. Просто промолчать, позволив мгновениям пролетать мимо, пока разговор не повернет в другое русло, сковывающий ее ужас рассеется, а сердце, перешедшее на бешеный галоп, успокоится.

– Так ты представляла, будто тебя тайно подменили? – спросила мама.

Кайя застыла. Эллен замешивала металлической ложкой черную краску в треснувшей миске для хлопьев.

– А я в детстве притворялась, будто на самом деле отбилась от цирка. И когда-нибудь глотатели огня, жонглеры и канатоходцы вернутся за мной и заберут с собой. Я буду жить в доме на колесах и предсказывать людям судьбу.

– Если бы ты не была моей мамой, кто бы делал из моих друзей таких красавчиков? – уже произнося эти слова, Кайя поняла, какая она трусиха. Нет, она была скорее не трусливой, а жадной. Кукушонок, который не желает расставаться с уютным украденным гнездом.

Удивительно, какой жуткой лгуньей она могла быть, при этом не обманывая напрямую.

Корни поднял руку и прикоснулся к непривычно колючему ежику коротких волос.

– А я раньше любил делать вид, будто я из другого измерения. Ну, как Спок [4]с эспаньолкой, который прибыл из параллельной вселенной. И я представлял, что в том измерении моя мама на самом деле королева огромной империи или волшебница в изгнании, или еще кто могущественный. Минус был всего один: у нее, вероятно, тоже росла эспаньолка.

Кайя хихикнула. Но из-за смеси сигаретного дыма с химическими парами смех больше походил на приступ удушья.

Эллен вылила на голову Корни ложку черной субстанции и размазала ее расческой. Брызги краски окрасили ее ладони и браслеты.

Почувствовав сильное головокружение, Кайя пересекла крошечную комнату и распахнула окно. Жадно глотая холодный воздух, она посмотрела на улицу и вдруг застыла.

– Потерпи еще минутку, и я смою с него эту гадость, – сказала Эллен.

Кайя кивнула, хотя сомневалась, что мама смотрит на нее. На заснеженной улице стояла небольшая компания, дыхания людей поднимались к небу, танцуя в воздухе, точно сигаретный дым.

Свет фонаря отражался от длинных светлых волос какого-то мужчины, и на мгновение, прежде чем он обернулся, Кайя подумала, что это Ройбен. Конечно, это был не он, но она все равно с трудом удержалась, чтобы его не окликнуть.

– Все, милая, я закончила, – сообщила Эллен. – Поищи нашему парню другую рубашку. Его я заляпала краской, да и вообще, он же тощий и в ней просто утопает.

Кайя обернулась. Шея Корни покраснела и покрылась пятнами.

– Мам, ты его смущаешь!

– Если это телешоу-преображение, я бы был тем, кому меняют имидж, – мрачно выдавил Корни.

– Боже упаси, – хмыкнула Эллен, откладывая окурок на тарелку.

Порывшись в нескольких кучах одежды, Кайя выудила на свет темно-коричневую футболку с черным силуэтом всадника на кролике с пикой в руке. Повыше подняла ее, показывая Корни.

– Какая-то она обтягивающая, – нервно хохотнул он.

Эллен пожала плечами.

– У нас в баре проходила книжная презентация. Приезжала какая-то Келли… Чейн? Есть такая – Келли Чейн? В общем, футболка оттуда. На тебе она будет хорошо смотреться. Джинсы у тебя неплохие, куртка тоже, а вот кроссовки никуда не годятся. Надень вторые носки и сможешь взять кеды Трента. По-моему, он оставил их в шкафу.

Корни взглянул на Кайю. Черная краска ручейками ползла по его шее, окрашивая ворот его старой футболки.

– Пойду-ка я в ванную, – тихо произнес он.

Когда в ванной полилась вода, заполняя крошечную квартирку паром, Эллен присела на кровать.

– Раз уж мы прихорашиваемся, не накрасишь мне глаза? Никак не могу научиться так шикарно рисовать смоки-айз, как ты.

– Конечно, – улыбнулась Кайя.

Эллен откинулась на кровать, Кайя склонилась над ней и аккуратно нанесла блестящие серебристые тени на веки, затемняя и очерчивая края ресниц черной подводкой. Сейчас, вблизи, Кайя разглядела тонкие гусиные лапки в уголках глаз мамы, расширенные поры на носу и слегка багровую кожу у самых кончиков ресниц. А убирая с ее лица волосы, Кайя заметила мерцание серебристых прядей. Пальцы ее дрогнули.