Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

– А дальше? – спросил Пер.

– Как мы и говорили. Я первым делом обыщу подземные темницы. Если Би там, надо вызволить ее оттуда как можно скорее.

У Пера сделался такой вид, будто его замутило от ужаса. Он втянул голову в плечи, словно в ожидании удара. Шут печально улыбнулся ему. Я представил, как Би истязают в темноте, но заставил себя выбросить эти картины из головы. Надо думать только о спасении.

– Как только мы освободим Би, надо немедленно бежать вместе с ней. Это может оказаться сложнее всего. Когда я буду искать ее в подземелье, мы поищем доказательства существования подземного хода, которым когда-то воспользовались те, кто освободил меня. Он должен начинаться где-то там. Если мы найдем его, один из нас сразу же отправится вместе с Би прочь с острова, а второй встретится с остальными в банном дворе, чтобы увести и их тоже.

Шут сел прямо, сложив руки с длинными пальцами на коленях.

– Таков мой план. Улучшенный и проработанный.

Он набрал воздуха и добавил:

– А еще надо взять с собой гремучие горшочки Чейда и кое-какие яды Фитца. Как только мы убедимся, что Би на пути к свободе, Фитц разместит их там, где сам выберет.

– Я могу помочь с этим, – тихо сказал Пер. – Мне ведь тоже есть за кого мстить, – мягко добавил он. – За отца. За деда. Я не забыл, как посланцы этих Слуг обошлись с теми, кто пытался защитить Ивовый Лес. Я помню, как погиб Ревел.

Все помолчали, услышав это. Во мне боролись гордость и стыд. Во что я превратил этого добродушного, честного мальчика-грума?

Молчание нарушил Шут:

– Как только Би окажется за пределами замка, она и ее спутники должны не мешкая отправляться к корабельной шлюпке. Уже там, у причала, мы дождемся остальных. Если только… – Он осекся и неохотно продолжил: – Если только не окажется, что Би серьезно пострадала. Тогда надо будет сразу же переправить ее на корабль и позаботиться о ее ранах. – Шут перевел дыхание и быстро добавил: – Остальным придется самим искать пути к возвращению. Но сегодня мы займемся подготовкой. Выберем одежду. Спрячем под ней оружие.

– Согласен, – тихо сказал я.

– Тогда начнем, – объявила Спарк.

По-видимому, Шут посвятил ее в свой план раньше, потому что она тут же вскочила и принялась доставать стопки одежды из-под койки.

Одну стопку она положила возле Шута:

– Вот ваш наряд бабушки. Шляпка лежит сверху. Я как раз успела пришить кружевную вуаль, чтобы защитить вашу старческую кожу от солнца. Примерьте!

Она достала плащ-бабочку, сложенный и туго свернутый. Рядом, ни слова не говоря, положила халат служанки и головной платок. Я понял, что это для Би.

Я вздрогнул, когда Спарк обратилась ко мне:

– Фитц, достаньте, пожалуйста, что у вас уцелело из добротной одежды. Пер, вот штаны, жилетка и твои старые башмаки. Ты почти и не надевал их с тех пор, как сел на корабль! Янтарь говорит, это сойдет за одежду мальчика-слуги. Лант, поскольку ты теперь мой жених, я подобрала тебе достойный наряд. И себе тоже. Вот уж пришлось попотеть, чтобы соорудить из барахла леди Тайм нечто приличное!

В ее словах слышалась понятная гордость. Мужская рубашка с кружевным воротником и манжетами, которую Спарк приготовила для Ланта, была перешита из женской блузки.

– Хорошо, что Чейд был примерно твоего роста и такой же широкий в плечах, так что наряды леди Тайм пошиты с размахом… – Она вдруг осеклась, умолкла и протянула Ланту рубашку, не глядя на него. – Примерь, – выдавила Спарк.

Шут тем временем уже нацепил шляпку и завязывал ленты под подбородком. И вдруг заговорил скрипучим старческим голосом:

– Фитц, мы должны разыграть все как по писаному… – И вдруг принюхался и спросил: – Чем это пахнет?

Я сразу догадался, что произошло. Доставая одежду, Спарк опрокинула мой мешок с огневым кирпичом, и тот стал нагреваться. А рядом лежали тетради Би! И Чейдовы гремучие горшочки!

Повалился на колени и стал рыться по-собачьи, сыпля самыми крепкими словцами, какие Баррич использовал в конюшнях. Наконец вытащил свой мешок из-под вороха нижних юбок. Почерневшая парусина разошлась под моими пальцами. Я вывалил содержимое на пол. Огневой кирпич светился в темноте. Лант вылил воду из графина на одну из вышитых юбок, и я перебросил кирпич на нее правильной стороной вниз. Кирпич зашипел, я сунул обожженные пальцы в рот. Волдырей не будет, но все равно больно. Спарк тем временем наклонилась и достала тетрадки Би. Они защитили от жара Чейдовы горшочки, но на задней обложке одного дневника остался черный выжженный след, и у меня защемило сердце. Спарк протянула тетрадки Шуту, и он прижал их к груди, как детей, нуждающихся в утешении.

– Зачем вы хранили горшки Чейда рядом с огневым кирпичом? – спросил Пер, словно не веря своим глазам.

Мне нечего было ему ответить. Не говорить же, что, если бы я был один, никто бы мой мешок не опрокинул.

Спарк опустилась на колени и как ни в чем не бывало перебирала мою одежду.

– У вас осталась хоть одна пара приличных штанов? – спросила она и потянула на себя мою старую рубашку.

– Я сам! – крикнул я, но было слишком поздно.

– Это что, Серебро? – потрясенно спросил Лант.

От жара ткань расползлась, и флаконы, завернутые в нее, выпали наружу. Я взял один и внимательно осмотрел. Похоже, он не пострадал. Серебро внутри кружилось и переливалось.

– Серебро? – воскликнул Шут своим настоящим голосом. – Фитц, у тебя есть Серебро?

Он наклонился над разбросанными на полу вещами, словно мог напрячь глаза и разглядеть флаконы.

После того как все их увидели, никакая ложь уже не могла скрыть мой секрет.

– Это дал мне Рапскаль.

Тишина накрыла нас, словно снег, рухнувший с крутого ската крыши.

Я почувствовал, что должен как-то объясниться.

– Я не просил его об этом. Хеби убедила Рапскаля, что драконы не будут против, если он даст мне Серебра. Он слышал, что Янтарь просила Серебро, и дал его мне. В тот день, когда помог мне вернуться в наши комнаты.

– То есть оно для меня, – вкрадчиво сказала Янтарь.

И когда она успела вытеснить моего Шута?

– Нет. Он дал Серебро мне, – отрезал я. – Чтобы я использовал его так, как сочту нужным.

– И ты решил ничего не говорить мне. И остальным тоже, верно?

Остальные медленно кивнули, тоже требуя объяснений. И хотя никто не произнес ни слова, Янтарь как будто почувствовала их поддержку.

– Почему?

– Я думал, оно может пригодиться мне самому.

– И ты боялся, что я использую его.

Какой смысл лгать? Никакого.

– Да. Боялся. И у меня были на то причины, должен сказать. – Я увидел, что она хочет перебить меня, и заговорил громче: – Ты посеребрила себе пальцы. Откуда мне было знать, что ты не сотворишь над собой большего? Или не дашь Серебро кораблю, чтобы он стал больше драконом, чем кораблем, прежде чем мы сможем предоставить ему свободу?