Фрэнсис Хардинг - Свет в глубине [litres]

Поскольку ни Харк, ни Селфин по-настоящему не обдумывали, чего хотят в качестве награды, беседа вскоре пришла в тупик. Селфин буркнула что-то насчет денег или проезда до одного из континентов. Харк, удивив самого себя, пролепетал, что хочет научиться читать, и попросил сохранить за собой работу в Святилище.

– Почему бы вам не подумать о вознаграждении хоть немного? – спросил провожавший их губернатор. – Спешки нет.

Селфин устала от долгого чтения по губам, поэтому сразу направилась к лодке. Харк предположил, что ей было больно оставаться на любимом Ледиз-Крейве после того, как она потеряла здесь свой дом. Он пообещал встретиться с ней позже, а сам поспешил на поиски Ригг. Харк порасспрашивал сведущих людей и нашел капитана контрабандистов. С ней были Сейдж и Корам. Все трое стояли на склоне холма, возвышавшегося над гаванью, недалеко от того места, где Джелт впервые их познакомил. Ригг увидела его издалека и предостерегающе подняла палец:

– Ты? Держись от меня подальше, иначе я пожалею, что оставила тебя в живых.

Она уже хотела отвернуться, но Харк ее окликнул:

– Ригг! Я хочу поговорить с тобой о Селфин.

Она сердито уставилась на него. У Харка было странное чувство, будто со времени их последней встречи она стала ниже ростом. И вроде смотрела на него иначе. Возможно, из-за изогнутой белой метки, проходившей посередине черепа, и ореола окружавших его слухов. Может, она чувствовала, что он ее больше не боится.

Разумеется, Ригг была опасна, но страха больше не вызывала. Он увертывался от могучих волн на поверхности Подморья. Его чуть не разорвало хлыстом бога. Теперь он смотрел на Ригг и видел простого человека, разгневанного и верного, любящего и жестокого, упрямого, как гранит.

– Не о чем говорить! Она предала банду, – отрезала Ригг.

– Она поняла, какая ужасная угроза нависла над бандой, и попыталась отвести ее, – парировал Харк. Он сам был причиной этой угрозы и, может быть, заплатит за содеянное, но сейчас это было не важно.

– Она могла отвести угрозу, поговорив со мной. Даже не объяснила, что это за реликт!

– Ты бы заперла ее в комнате вместе с Джелтом, разве нет? – выпалил Харк, прежде чем Ригг успела его перебить. – Я видел, что сделало в итоге сердце с моим другом Джелтом. Селфин была права, желая, чтобы оно находилось от вас как можно дальше. Не всем понравился способ, которым она решила спасти твою команду, согласен. Но и ты выбрала не лучший способ «исцелить» дочь, не так ли?

Сейдж и Корам тихо ахнули. В этот момент они напоминали зрителей на поединке двух медведей.

– Нельзя сравнивать эти вещи, ты, маленький нахальный паразит! – разъярилась Ригг. – Я предводитель этой банды! И я ее мать! – Пауза. – Была ее матерью, – поправила себя Ригг.

– Ты всегда будешь ее матерью.

Харк все почувствовал правильно: за столкновением характеров Ригг и ее дочери стояла бесконечная любовь.

– Вы очень похожи друг на друга. Обе высечены из одной испещренной веснушками скалы! Упрямые, гордые, злые… Ригг, она – это ты!

– Существуют принципы! – отрезала Ригг. – Что скажут люди, если я приму ее обратно?

– Они скажут: «Лучше не связываться с этой бандой, в которой даже дети убивают богов вместо завтрака», – ответил Харк.

Сейдж едва слышно фыркнула. Харк впервые видел, чтобы она выказывала какие-то признаки веселья. Ригг резко повернулась и одарила Сейдж уничижающим взглядом, та ответила на языке жестов. Харк не понял смысла и предположил, что команда говорит на тайном языке жестов. Но суть он уяснил.

«– Ты не потеряешь лица, – сказала Сейдж. – Напротив, будешь выглядеть слабее, если отпустишь ее».

Ригг не желала уступать, разве она вообще умела делать это? «Об ее лицо можно разбить корабль», – подумал Харк. И все же она позволила Сейдж высказаться. Возможно, она хотела, чтобы кто-то попытался отговорить ее от принятого решения. Сейдж иногда посматривала на него, время от времени использовала жест, немного похожий на тот, которым обозначают змею, при этом она поднимала ладонь над головой. Змея-над-головой?

Харк поймал кивок со стороны Сейдж, когда та повторяла этот знак, вспомнил шрам в виде змеи на своей голове и внезапно понял, что отныне обрел имя. У него появилось имя на языке жестов. У Харка никогда не было такого. Его не было у большинства нецелованых морем людей. Имя на языке жестов крайне редко давали поцелованные морем. И теперь оно у него было. Харк ощутил прилив гордости. Имя заставляло его чувствовать себя живым, настоящим.

Единственной поцелованной морем, которая пожелала бы дать ему имя, была Селфин. Если Сейдж знала имя, которое придумала Селфин, это означало, что они по-прежнему общаются. У Селфин остались друзья в банде. Ригг было сложно уговорить, но, похоже, он не один сражался на стороне Селфин.

– Когда это ты успел отрастить себе хребет? – прорычала Ригг.

– У змей всегда есть хребты, – ответил он. – Просто они хорошо изгибаются.

Сделки заключались тайно и вдали от посторонних глаз – так было принято на Ледиз-Крейве. Ригг неожиданно приобрела новехонькую субмарину-«скиммер», кое-какое оборудование для дайвинга и лицензию на право искать добычу на потерпевших крушение судах на некоторых самых выгодных участках. Конечно, награда была не столь завидной, как субмарина из богостекла, но, по крайней мере, была получена с одобрения губернатора.

Ригг вернула младшую дочь в семью. Все, кто шептал об их ссоре, в ответ встречали непонимающие или злобные взгляды остальных членов банды. Вскоре сплетни прекратились. Селфин видели на набережной – она прогуливалась с Сейдж и ее поцелованными морем друзьями; девочка явно наслаждалась своей известностью. На удивление матери, Селфин также видели плававшей на мелководье.

– Я поклялась, что больше не буду заставлять ее выходить в море, – пожаловалась Ригг. – А на следующий день… это!

«– Она вся в тебя, – ответила Сейдж, повторяя слова Харка. – Заставь ее делать что-то против воли, и Селфин будет сопротивляться, пока мир не перевернется. Лучше дать ей волю делать все по-своему».

Селфин стояла в доходившей ей до бедер воде в укромной бухте, любуясь отблесками на маленьких волнах. Она даже касалась левой, украшенной кружевным рисунком рукой к гребешкам волн, будто гладила море. В каждой волне было столько же красок, столько же блеска, сколько у расколотых драгоценных камней. Пена мерцала, обдавая холодом, пузырьки лопались на ладони.

Селфин глубоко вдохнула и наполнилась этим мгновением, этим небом. Так много всего ее окружало: крачки и чайки над головой, скользкие красные спинки бежавших к лужам крабов, легкомысленные маленькие суденышки, поднимавшие вдали красные паруса, хижины на склоне холма, шайка мусорщиков, внимательно следивших, чтобы она не стащила что-нибудь…