Роджер Желязны - Знак Единорога [litres]

– И что, это на самом деле началось, когда отец еще был здесь?

– О да. Я же сказала: за несколько лет до твоего возвращения.

– Ясно. А никому в голову не пришло усмотреть некую связь между этими событиями и отъездом отца?

– Естественно, пришло, – отозвался Бенедикт. – Я до сих пор думаю, что он уехал именно поэтому. Либо на разведку отправился, либо на поиски средств борьбы с угрозой.

– Это всего лишь предположение, – возразил Джулиан. – Ты же знаешь отца. Он о причинах распространяться не любил.

Бенедикт пожал плечами.

– Предположение логичное, – сказал я. – Как я понимаю, он говорил о том, что его беспокоит, то есть о миграции всякой пакости.

Я вынул колоду и нашел карту Джерарда; в последнее время у меня появилась привычка не расставаться с картами. Остальные молча смотрели на меня. Через считаные мгновения произошел контакт.

Джерард все так же сидел на стуле, положив меч на колени, и жевал. Уловив мой вызов, он проглотил кусок и спросил:

– Да, Корвин, чего тебе?

– Как там Брэнд?

– Спит. Пульс получше. Дышит ровно. Но пока еще рано…

– Знаю, – оборвал я Джерарда. – Я только хотел спросить тебя, может, ты помнишь… Ближе к отъезду отец не говорил ли чего-то такого, что объясняло бы причину отъезда, – ну, к примеру, что он обеспокоен проникновением в Амбер странных существ?

– Это называется, – встрял Джулиан, – наводящим вопросом.

– Связь могла быть, это точно, – ответил Джерард. – Он вроде бы нервничал, что-то его все время тревожило. Да, время от времени он проговаривался насчет странных существ. Но, правда, никогда не говорил, будто это – его главная забота. Однако не говорил и о том, что его главная забота нечто совсем другое.

– То есть?

Джерард мотнул головой:

– Да что угодно. Я… Да, есть кое-что… Пожалуй, тебе стоит узнать, независимо от того, важно это или нет. Через некоторое время после исчезновения отца я пытался выяснить одну подробность, а именно: был ли я последним из тех, кто его видел. И я уверен – так оно и было. Я весь вечер проторчал тогда во дворце, а к ночи собирался вернуться на флагманский корабль. Отец ушел примерно на час раньше меня, а я еще посидел – мы резались в шашки с капитаном Тобеном в караульной комнате. Поскольку мы на следующее утро отплывали, я решил прихватить с собой какую-нибудь книжку, вот и пришел сюда, в библиотеку. Отец сидел вот здесь, за письменным столом, – сказал Джерард и кивнул в сторону стола. – Он даже не переоделся, сидел и просматривал какие-то странные фолианты. Кивнул мне, когда я вошел, а я ему сказал, что мешать не буду, только книжку возьму и уйду. Он что-то пробурчал насчет того, что куда же еще за книжками ходить, как не сюда, и продолжал чтение. Я замешкался, рыская по полкам, а отец еще проворчал, что, мол, не спится. Я нашел нужную книжку, пожелал ему доброй ночи, а он мне – счастливого плавания, и я ушел. – Джерард опустил взгляд и проговорил: – Теперь я помню четко: в ту ночь на нем был Судный Камень – висел на цепочке на груди, как сейчас у тебя. А еще я уверен в том, что раньше, вечером, Камня на отце не было. Я долго потом думал об этом, ведь он всегда брал с собой Камень, когда куда-нибудь отправлялся. В покоях его – ни намека на то, что он переодевался перед дорогой. Камня я с тех пор не видел до того дня, когда вас с Блейзом не разбили около Амбера. Тогда Камень был на Эрике. Когда я спросил его, откуда Камень, он сказал, что нашел его в отцовских покоях. Не имея четких доказательств, что такого в принципе быть не могло, я принял слова Эрика на веру. Ты задал вопрос, я увидел на твоей груди Судный Камень – вот и вспомнил про тот вечер и решил, что тебе стоит узнать об этом.

– Спасибо, – сказал я. На языке у меня вертелся еще один вопрос, но я решил пока его не задавать. Ради спокойствия остальных родственников я спросил: – Значит, ты считаешь, что Брэнду не надо больше одеял? Или еще чего-нибудь? – Джерард молча отсалютовал мне поднятым бокалом и выпил до дна. – Отлично, – сказал я. – Желаю успехов, – и провел рукой по карте Джерарда.

– Брат наш Брэнд, похоже, поправляется, – сообщил я всей компании. – А Джерард сказал мне, что не припоминает, будто отец говорил о чем-то таком, что напрямую связывало бы его отъезд с проникновением злобной силы в Амбер. Интересно, что вспомнит Брэнд, когда очнется?

– Если очнется, – уточнил Джулиан.

– Думаю, очнется, – сказал я. – Дело житейское, бывало и похуже с каждым из нас. Наша жизнестойкость – одна из немногих вещей, в которые еще можно верить. По моим подсчетам, Брэнд должен прийти в себя к утру.

– Что ты намерен делать с виновным, если Брэнд назовет его?

– Допросить, – ответил я.

– В таком случае я хотел бы участвовать в допросе. У меня такое подозрение, что на сей раз ты прав, Корвин: тот, кто похитил и пленил Брэнда, может быть повинен и в нашей вражде, в исчезновении отца и гибели Кейна. Раз так, то лично я предвкушаю истинное наслаждение от предстоящего допроса. А потом мне бы хотелось лично перерезать глотку злодею.

– Мы это учтем, – сказал я.

– Но и ты не свободен от подозрений, Корвин.

– Понимаю.

– Я должен сказать кое-что, – вмешался Бенедикт, перехватывая инициативу у Джулиана. – Меня волнует как сила врага, так и не оставляющая никаких сомнений его цель. Я уже не раз имел несчастье сталкиваться со злобными тварями, и совершенно ясно: они жаждут крови. Если все-таки на минуточку поверить в твою байку, Корвин, о странной девице Даре, то ведь ее последние слова резюмировали отношение врагов ко всем нам: «Амбер будет уничтожен». Не побежден, не наказан – уничтожен. Скажи, Джулиан, ты ведь не отказался бы стать верховным правителем, а?

Джулиан криво усмехнулся.

– Разве что через годик примерно в это же время, – промолвил он. – Сейчас – увольте, благодарю покорно.

– Вполне готов допустить, – продолжал Бенедикт, – что ты – да и любой из нас – воспользовался наемниками или привлек на свою сторону чужаков ради захвата власти. Но я не могу представить, чтобы ты или кто-то другой образовал альянс с силами столь могущественными, чтобы сами они превратились в такую жуткую, страшную беду, будучи направленными не на завоевание, а на уничтожение. Я не могу в толк взять, чтобы ты, я, Корвин – да кто угодно – могли стремиться к разрушению Амбера или стали бы связываться с теми, кто на такое способен. Вот почему мне не по душе мысль Корвина о том, что за всем этим стоит кто-то из нас.

Я был вынужден кивнуть. Не скажу, чтобы я не понимал слабости этого звена в цепи своих умозаключений. Но слишком много было неизвестного. Я мог бы предложить альтернативные гипотезы, как Рэндом, но догадками ничего не докажешь.

А Рэндом сказал следующее: