Григорий Шаргородский - Незнамо куда [litres]

Япона икебана! Я уже лет пять как махнул рукой на карьеру ловеласа, но влияние магии, доступной любой женщине, едва не довело до конфуза.

Уже когда Эльвира отошла к пульту, я полностью расслабился и даже задремал. Очнулся, когда она позвала меня:

– Никита Олегович, можете вставать.

Ни нежных касаний, ни доверительных обращений. Моя эгоистичная натура сразу заподозрила неладное.

– Что-то не так с моим организмом?

– Нет, с вами все в порядке. В тонизирующем амулете необходимости нет. Что же касается предрасположенностей, то одна имеется. К ментальной магии, но очень слабая.

Ну и как понимать подобную смену настроений? Пока в голову лезет лишь то, что Сермяжный надоумил подчиненную подбить ко мне клинья, на тот случай если вдруг выяснится, что у меня имеются склонности к работе с целительными артефактами. А тут облом.

Нет, она не стала отчужденной и кое-какие знаки внимания по-прежнему проявляла, но если несколько минут назад я был уверен в необходимости подкатить, то сейчас появились сомнения.

Ладно, решу по ходу дела. Что же касается предрасположенности, я и сам немного расстроился. Пока ехал с Полигона, успел через смартфон узнать в Сети, что ничего такого эти самые предрасположенности не дают, просто появляется шанс сконнектиться с узкоспециализированными артефактами. Как, например, Эльвира манипулирует этим лечебным столом и реабилитационной капсулой, в которой находится Златка. У обычного мага-пустышки так не получится.

А вот что делать с предрасположенностью к ментальной магии, понятия не имею. Вряд ли я смогу читать мысли даже с дорогущим артефактом, иначе она меня из своих цепких пальчиков точно не выпустила бы.

Впрочем, знать о себе пусть даже что-то незначительное – всегда лучше, чем не знать.

Возникла неловкая пауза, и девушка перешла к обсуждению состояния Златки. Она пояснила, что, в принципе, уже сегодня к вечеру можно закончить ее интенсивную реабилитацию, так что завтра нужно либо забирать девочку, либо договариваться о ее нахождении в пансионате.

На этом разговор увял окончательно. Мое желание приглашать Эльвиру на вечерние посиделки снизилось, но не исчезло совсем. Попытка не пытка – не хочется потом корить себя за то, что упустил свой шанс только из-за заниженной самооценки.

Как говорится, лучше раскаиваться в содеянном, чем жалеть, что даже не попробовал.

В лифте мы с Геной ехали радостные донельзя. И даже потраченные пять тысяч червонцев не особо огорчали. Я радовался за друга, а сам Баламут хвастался значительно улучшившимся самочувствием, новенькими зубами, предшественников которых потерял в одном штурме. Тогда вообще было лихо – счастье, что обошлось только зубами, парой переломанных ребер и простреленной ногой.

Увы, надолго нашего оптимизма не хватило. Вместо такси, которое должно было ждать на парковке у входа, мы обнаружили явно раритетную, черную и до предела понтовую машину с лошадью на эмблеме. Мне подобное старье никогда не нравилось, но тот, кто показался в открывшейся двери, не нравился еще больше.

– Давай прокатимся, – с лишь ухудшающим ситуацию жутким акцентом предложил ушкуйник Волк.

– Не, мне и здесь неплохо, – стараясь говорить так, чтобы ярость не толкнула меня на хамство, ответил я. – Даже дети в старом мире знают, что садиться в машину к кавказцам опасно не только для длинноногих блондинок, но и для пузатых дядек. Можем поговорить здесь.

– Давай поговорим здесь, – на удивление покладисто согласился Аксагов, выбираясь из авто.

Я тоже шагнул вперед, а Гена уже привычно занял место за моим правым плечом. Обладатель котелка и колоритного имени Жакоб лишь выбрался с водительского места и смотрел на нас через крышу автомобиля.

– Не передумал? – с ехидцей в голосе спросил Волк.

– Нет, – спокойно ответил я, больше ничего не добавив, чтобы не сказать лишнего.

А очень хотелось.

– Туго до тебя доходит, – недовольно скривившись, изрек ушкуйник.

Было видно, что этот разговор ему вообще не нравится.

Интересно с чего бы это?

– Может, объясняют неправильно? – все же не удержался я.

– С тобой вежливо разговаривают, а ты хамишь, – через губу заявил горец. – Нехорошо.

И тут до меня дошло. Слишком резкий рекрутинг не понравился начальству Волка, особенно когда к делу подключилась Шаталина. Теперь его заставили поговорить со мной вежливо.

– Послушай, Мурза, – примирительно сказал я и заметил, как при упоминании имени у ушкуйника дернулось веко. – Это только в книжках и фильмах бывают предложения, от которых нельзя отказаться. В жизни это называют шантажом, наездом и угрозами. У тебя не получилось, что же, бывает. Давай просто разойдемся краями?

– Так у нас дела не делаются.

– Правда? – делано удивился я. – Тогда почему по Подолу бродит куча строптивцев?

– Они – не ты, – хищно оскалился Волк, – у них нет ноши из холопа и ребенка.

– Что ты сказал?! – сорвался Гена, заставив меня мысленно взывать.

– Захлопни пасть! – прорычал ушкуйник, и мне показалось, что даже воздух вокруг похолодел. – Знай свое место, холоп!

Только через пару секунд я понял, что это не похолодание, а откачка энергии – Мурза делал «вдох».

– Волк, ты бы выдохнул, пока до беды не дошло. Неужели я тебя так бешу, что ты готов положить жизнь, лишь бы наказать меня? За убийство с помощью магии в черте Города тебя выдадут Посаднику с головой. Так что выдыхай потихоньку.

И он послушался. Значит, Запределье еще не до конца вывихнуло ему мозги.

– Держи свою шавку на привязи, – прорычал в ответ ушкуйник.

Ситуация нехорошая, но был в ней один полезный нюанс – до Гены сейчас точно дойдет, почему я так не хочу влезать в этот псевдодворянский гадюшник.

– Ну что же, – полностью успокоившись, сказал ушкуйник, – с тобой вежливо поговорили и дали второй шанс, а ты его профукал. Теперь в своих бедах можешь винить только собственную тупость.

Оставив последнее слово за собой, Мурза загрузился в автомобиль и укатил.

Он явно отработал повинность и может со спокойной совестью сказать пославшему его, что этот упрямый баран, в смысле я, вежливых слов не понимает и напрашивается на показательную порку.

Блин, что же меня так трясет? Даже понять не могу, что это – ярость или элементарный страх.

– Что будем делать, Домовой? – как-то совсем уныло спросил мой друг.

Даже не будет упрекать в неразумности и эгоизме? Ладно, отставить злорадство. К тому же вопрос он задал очень правильный. Нужно ускоряться, причем до предела.

– У тебя есть номер того мужика с грузовым такси?

– Конечно, – кивнул Гена.

– Вызывай его.

Пока ждали транспорт, я набрал начальство:

– Валентин Кириллович, я вот тут подумал и, пожалуй, пойду вам навстречу. Если вы мне окажете набольшую помощь, то можно выехать завтра с утра.