Марик Лернер - Выбор жизни [litres]

– Зачем он все выбалтывает? – не выдержав, спрашиваю у стоящего рядом Брэди, когда подследственный начал выкрикивать про какие-то обиды, нанесенные собственной бабе в его деревне.

– Очищает душу, – посмотрев, как на идиота, сообщил специалист. – Теперь не унесет с собой на Тот свет преступления и сможет возродиться в потомках или помогать родичам.

Так, здесь какие-то верования, и углубляться в них не тянуло. Люди не любят иноверцев и относятся к ним с подозрением. Потому с умным видом кивнул, косясь на строчащего за говорливым писца. Все фиксируют. Но главное – явно признает вину и раскаивается в содеянном. «Исповедь» и «судебное признание» у них одним словом обозначаются.

– А второй не хочет уйти без греха?

Это уже Таня влезла. Хорошо, негромко. И как по заказу, обсуждаемый подал голос:

– Ни о чем не жалею! Будь вы на моем месте и голодай ваши дети – тоже не стали бы ждать их смерти и взяли бы силой! Требую Расплаты!

Именно так и прозвучало. С большой буквы. А народ шарахнулся с озабоченными и испуганными лицами. Судебный поединок, что ли? Типа свыше решат, кто прав? Ну против монстра вроде Энана даже пробовать не стоит. Или подразумевается лично лэрд? Все же не вполне здоров после ранения, и всем о том известно. Вряд ли поможет. Наверняка ведь у старого вояки куча опыта. Опять чего-то не понимаем, переглядываемся с Таней.

– Ты идешь на это добровольно и осознанно? – спрашивает после паузы лэрд.

– Да, мой господин! – с какой-то странной радостью восклицает убийца. – Но вы взамен поможете моей семье. Возьмете под покровительство или просто питание на десять лет.

Положительно, происходит нечто странное.

– Да будет так! – провозгласил лэрд. – Ты станешь охранником пострадавшей деревни, а твою семью возьму в Крепость в услужение.

Разбойник счастливо улыбнулся и низко поклонился.

Люди на площади выдохнули. Обнаружилось, что не мы одни с Таней затаили дыхание. Правда, в отличие от нас, остальные знали, о чем речь. Тут точно не «суд божий» собрались организовать.

– Ну, – после легкой заминки сказал лэрд, обращаясь к раскаявшемуся, – за твои поступки наказание обычное. Будешь повешен высоко и далеко от земли, чтобы эта почва, которую не побоялся осквернить, отныне не дала ни укрытия, ни поддержки навечно. И будешь висеть, пока не умрешь, а позже тело брошено в яму на перекрестке.

Все это прозвучало заученно и неким штампом-формулой. Зато последовавшее говорило о прекрасном знании предмета. Веревку через брус столба перекинули в высшей степени умело, и петлю надели на шею осужденному, посаженному верхом на осла, привычно. Кстати, никакого узла, ломающего шею, на ней не имелось. Поэтому, когда погнали животное, казненный какое-то время дергался и хрипел, пытаясь дышать и медленно удавливаемый. Зрелище не особо приятное, особенно учитывая, что он обделался с обеих сторон.

А вот второй, вытребовавший нечто у господина, спокойно стоял. Потом, когда его товарищ помер, невозмутимо подошел к плоскому жертвенному камню на площади. Нетрудно догадаться, зачем он тут. По праздникам режут скотину. В данном случае самостоятельно и явно соображая, к чему лег человек. Его взяли за руки и ноги, прижимая, помощники. Лэрд подошел, наклонился и одним резким движением разрезал грудь. Ну да, не зря фиксировали. От боли и шока самый крепкий станет дергаться непроизвольно.

Сунул руку внутрь и вытащил под общее аханье сердце, как это было на переправе с лошадью. Таня, не дожидаясь продолжения, рванулась из толпы. В другой ситуации непременно потерял бы, поскольку двигалась крайне целеустремленно и резво. Но не сейчас. Мы стояли в первых рядах, и за спиной собралась пара сотен человек в несколько рядов. Они расступались, пропуская, но все же какое-то время проходило, и я успел догнать ее уже вне площади. Точнее, за углом ближайшего дома.

Она стояла, согнувшись, расставаясь с остатками завтрака. Похоже, уже одна желчь в желудке и осталась. Молча протянул кусок тряпки, заменяющей платок. Еще не хватает таскать на себе столь важное изделие или салфетки, когда каждый грамм груза важен. Проще на месте вытираться рукавом или местной дерюгой.

– Спасибо, – произнесла сдавленно Таня, использовав по назначению и брезгливо кинув заменитель салфетки в неаппетитные остатки. Указывать, что можно и постирать сей предмет и вернуть, слегка неуместно. – Как-то странно осуждать местные культурные традиции, но кроме гадливости, ничего не испытываю.

– Ким? – окликнул торчащего неизменно и постоянно за спиной.

Тот самый розовощекий увалень, выбитый с первого удара на тренировке. Чуть позже, дав спокойно поесть, подошел и церемонно попросил взять его в оруженосцы. Подразумевалось, должен кормить-поить и учить драться. В свою очередь он соглашается быть слугой. От ухаживания за ишаколошадьми до чистки оружия и приготовления каши в дороге. Естественно, прикрывать спину в бою и выполнять самые дурацкие приказы. Платить необязательно. Зависит от собственного желания и наличия средств. Возможно, оруженосец более правильный перевод, однако корень слова происходит от «служить». Так что слуга, и никак иначе. Собственно, дворянин тоже ведь от «дворни» происходит. Работающий при дворе.

– Да, мой господин? – сразу откликается.

Таню он так не называет, хотя с ходу усвоил нашу родственную связь и соответственно ее более высокое по отношению к нему положение. Но женщина, если она не обладатель магического Дара, стоит ниже мужчины, пусть он и не равен по рождению. Это нечто вбитое воспитанием, и изменить невозможно. Он будет слушаться ее приказов, однако исключительно потому, что я так сказал.

– Мы чужаки и не поняли, что такое Расплата.

Само слово я прекрасно знаю, но здесь явно подразумевалось нечто иное.

– Он предложил сделку, – сказал Ким недоумевающим тоном. – Стать Стражем в обмен на защиту семьи.

Причем был убежден, что феодалы договорятся о семье. Или разрешения на переезд спрашивать необязательно? Заплатил налоги – и вали. Землю с собой не возьмешь. Плохо, когда элементарных вещей не знаешь.

– Когда ты был маленьким, тебе отец объяснял нечто ему прекрасно известное? – пытаюсь навести на позитивное мышление.

– Конечно, мой господин, – в недоумении хлопая глазами, подтвердил Ким.

– Кто такой Страж, как для ребенка?

– Человек, – помолчав и явно подбирая слова, сказал Ким, – это душа и тело вместе, неразрывно слитые. И когда он умирает, душа уходит к Великому духу, где тот решает, вернуться ей в новом теле снова или исчезнуть навечно под гнетом грехов. Но иногда можно остаться на земле. В качестве Стража. Они разные бывают, но создают их великие маги, как наш лэрд. Только насильно нельзя. Опасно злить духа.