Лесса Каури - Ласурские призраки [СИ litres]

Прошедшие события сблизили их настолько, что Вите иногда чудилось, будто она знала Ируну еще в Крее, когда была ребенком. Слава Богам, и с матерью Ягорая – Фироной рю Воронн, у нее установились теплые отношения. Хотя иногда волшебнице казалось, что герцогиня побаивается ее – как боятся люди непонятных для них явлений.

– Давай поторопимся, Дробуш, – отсмеявшись, сказала она. – Сегодня у меня занятие с магистром Кучиным, не хочу опоздать.

– А я почитаю… – мечтательно осклабился тролль и начал заталкивать в рот одну оладью за другой.

Вырвиглот любил читать. При этом он безошибочно выделял качественные произведения и не выносил литературный мусор. Адепты Ордена Рассветного Лезвия, в котором состояла Вителья, давно привыкли к ее чудаковатому слуге и его страсти читать все, что встречалось на полках Орденской библиотеки. Иногда они подсовывали ему какой-нибудь бульварный роман, делая ставки, за какое время Дробуш раскусит текст. Обычно книга летела в мусорное ведро уже на третьем-четвертом абзаце. Кроме того, память у тролля была феноменальной, например, он мог цитировать наизусть самые длинные баллады Одувана Узаморского. Однако предпочитал – к ужасу Вительи – сочинять собственные.

Перед тем, как уйти из дома, волшебница поднялась в спальню и нежно поцеловала Яго. И, как всегда, он моментально захватил в плен ее губы своими.

– Когда-нибудь, Ягорай рю Воронн, я подкрадусь к тебе так, что ты не проснешься! – воскликнула она, смеясь и уворачиваясь от его цепких рук.

И, как всегда, он ответил, нежно улыбаясь:

– Посмотрим!

Когда Вителья сбежала с лестницы. Дробуш уже стоял внизу, держа ее подбитый волчьим мехом плащ, тот самый, что подарил рю Воронн.

В дороге она и Вырвиглот молчали, наслаждаясь ранним утром, пустыми улицами, еще сонным посвистом птиц.

– Хорошо! – констатировал тролль, и Вителья согласно кивнула.

«Йа-ху! – раздался победный вопль. – Что такое тишина? Это зеркало, которое надо разбить! Жизнь есть хаос, а хаос не терпит тишины!»

Дробуш грустно посмотрел на волшебницу:

– Опять это недоразумение…

«Йа? Йа недоразумение?!» – возопил Кипиш так, что последние надежды на тихое утро разлетелись вдребезги.

«Кипиш!» – мысленно прикрикнула на него Вита.

Божок проявился в воздухе, повис перед ней, летя спиной вперед.

«Как говорят эти противные ласурцы, все, кроме Яго, разумеется, – добрых улыбок и теплых объятий, моя жрица! – воскликнул он и перелетел на плечо Вырвиглота. – Можешь себе представить, в Вишенроге идет война, о которой никто не подозревает!»

Вителья насторожилась.

«О чем ты?»

«Поля сражений усыпаны трупами, потери велики, битвы грандиозны, и меня это радует!»

«КИПИШ!»

«Ну, хорошо, хорошо! Твой возлюбленный объединяет свой народ, и в качестве объединителя он жесток и прекрасен!»

Дробуш и Вита переглянулись в недоумении и в один голос воскликнули:

– Яго?!

Мерзкая старушонка захихикала:

«Ой, я сказал – возлюбленный? Я хотел сказать – любимый крыс! Крысиные диаспоры всегда существовали отдельно друг от друга, нашему хвостатому Величеству приходится очень сложно, но его упрямством можно дробить горы и рыть шахты! Вот увидите, к концу лета Альтур Пенкрысон захватит Вишенрог и разошлет герольдов по окрестным городам…».

«Это может грозить людям? – Вита нахмурилась. – Кипиш, может быть, это и грандиозно, но если начнут страдать ласурцы, я вмешаюсь».

Младенец посмотрел на нее, капризно надув губы:

«И что ты сделаешь?»

«Уничтожу Альтура вместе с его народом, – пожала плечами волшебница. – Надеюсь, ты понимаешь, что я могу это сделать?»

«Жестокая! – театрально воздев руки, воскликнула черноволосая красавица. – Как можешь ты поднимать руку на божьи создания?»

«Я свое слово сказала! – отрезала Вителья. – Можешь нашептать Его Хвостатому Величеству на ухо, пусть сочтет за пророчество».

«Злая…» – поморщился месяц и… растворился в воздухе.

– Вот что с ним делать? – вздохнула Вита и взяла Дробуша под руку.

В конце улицы показалось здание Орденской резиденции.

– Убить? – с готовностью предложил тролль.

Волшебница снова вздохнула. Если бы все было так просто.

Фарга под тяжелым взглядом Ашрама чувствовала себя неуютно. Старший клана подавлял ее волю, а Тариша этого не терпела. Но каждый раз внутренний протест оказывался погребенным воспоминаниями о том, как она и Ашрам, бок о бок, стелились по лесной траве бесшумными смертями. И как кричали те люди…

– То, что ты рассказала, чрезвычайно важно, – проскрипел старейшина. – Умница, девочка. Сила крейской волшебницы ставит под угрозу наши планы, поэтому рано или поздно придется решить, что с ней делать. Но пока оставим ее… – старик плотоядно усмехнулся, – …на десерт! А вот с твоим дружком необходимо разобраться. Он нужен нам… как один из бешеных!

Тариша вскинулась и на мгновение потеряла взгляд Ашрама в магическом зеркале, а когда вновь заглянула в его глаза, разглядела в них мрачный огонь веры, делавшей его фанатиком.

– Что у тебя с ним? – требовательно спросил старик. – Вы близки?

Она нерешительно кивнула: боялась признаться себе в ощущении единства с одним из Охотников Мглы. Единства, которое указывало на то, что они – пара.

– Прекрасно! – воскликнул Ашрам и повторил: – Ты – умница! Завлечешь его в место, которое я назову, опоишь сонным зельем. Вас будет ждать мой посланник, он заразит твоего друга. Твоя задача – наблюдать, как развивается болезнь. Меня интересует, сможет ли она победить вмешательство Вительи Таркан ан Денец после укуса Бурого Отшельника?

На памяти фарги Старейшина редко хвалил ее, и впервые хвалил дважды, но она смотрела на него, чувствуя, как поднимается шерсть на загривке. Только что он сказал, что хочет убить ее пару, ведь всем известно, чем оканчивается бешенство для заразившегося.

Ашрам Виден Белая Смерть неожиданно приблизил лицо к амальгаме.

– Ты сомневаешься, Тариша Виден? – прогремел его голос с силой, швырнувшей фаргу на колени. Она едва не выронила зеркало. – Ты не смеешь сомневаться в МОЕЙ ВОЛЕ, ты подчинишься!

В его желтых глазах плескались сила и ярость, сравнимые с силой и яростью новорожденной звезды. Тариша пыталась сопротивляться, ощущая, как чужая воля скручивает ее в бараний рог, делает мягкой и податливой глиной, из которой можно вылепить что угодно. Воспоминания о нежных губах Дикрая, о крепости его рук и остроте его клыков растворились в криках умирающих людей, звучащих музыкой.

Фарга опустила голову и прошептала:

– Подчиняюсь… Назови место и время.

– Хорошая девочка…

От голоса, по-прежнему казавшегося Тарише чужим, по коже побежали мурашки. Она силилась, но так и не смогла поднять взгляд на того, кто говорил с ней. Однако она знала, что это не Ашрам.