Анджей Ясинский - Толлеус. Учитель – ученик [litres]

Кордосец поднял взгляд к небу, определив по солнцу, что, если выехать прямо сейчас, к полудню они будут в деревне. Откладывать поездку никаких причин нет, лошадь уже запряжена, поэтому можно отправляться.

Впрочем, задержаться все же пришлось: ученик подцепил проклятие, которым пришлось заняться в первую очередь. Благо чувствительность к руке вернулась сразу же.

По дороге Толлеус выспросил все детали, и искусники обсудили предстоящий разговор, а точнее даже, маленькое представление. Оболиус активно советовал, а старик благосклонно кивал.

А в деревне уже явно прошел слух, что случилось что-то необычное и интересное, потому что вокруг дома Трошки собралась вся детвора. Увидав искусников, они порскнули во все стороны.

Когда парочка вошла в дом, стали доноситься голоса – взрослых внутри хватало. Но и они услышали, что приехал Толлеус, – разговоры смолкли, а на пути никто не встретился. Очевидно, попрятались в смежных помещениях.

Секач все так же висел вниз головой на своем месте и чувствовал себя нормально. Признаться, старик опасался, как бы не случилось ничего плохого, ведь провисеть в таком положении несколько часов – серьезное испытание для здоровья. Впрочем, это все касалось обычных людей. Ведьмак все-таки недаром ел свой хлеб: с внутричерепным давлением и нарушенным кровотоком он справился на ура.

Правда, плетение Оболиуса, которому ведьмак так успешно сопротивлялся сначала, все-таки одержало верх, взяв измором, – мужик обгадился. Старик поморщился – воздух в комнате безнадежно испорчен. А вот ученику, похоже, нравится – вон как довольно улыбается.

Настала пора играть обговоренные роли.

Искусник с надменным лицом осмотрел висящего человека, скривился и повернулся к парню:

– Что ты тут устроил? Зачем понадобилось меня тащить сюда? «Чародей, чародей!» – прогнусавил он, пародируя ученика. – Какой он чародей? Он же совершенно не опасен. Сам, что ли, не мог его привезти? Бестолочь! – На последнем слове искусник сплюнул, уставившись на пленника.

Трость его на мгновение полыхнула красным, и одновременно с этим лопнули все нити, сплетенные Оболиусом, зато образовалась одна, поддерживающая за плечи.

Секач от неожиданности свалился на пол, перевернувшись в воздухе, бухнув ногами по доскам. Эффектно, страшно, но шею не сломаешь, по крайней мере парочка так себе это представляла.

Толлеус же, обращаясь к ведьмаку, холодно изрек:

– Работайте где хотите, только не мельтешите у меня перед глазами. И впредь за подобные глупости буду наказывать. А теперь – вон!

Конечно же опешивший мужик сразу не сориентировался и остался сидеть на полу. На этот случай у искусника уже все было готово: дверь сама собой распахнулась, нити обвили мужика за ноги и, сжимаясь, потащили к выходу. Про высокий порог искусники тоже не забыли, поэтому нити с потолка приподняли тело на локоть от пола. Когда Секач уже был над порогом, еще одна нить резко дернула его наружу, а дверь тут же захлопнулась.

Из сеней послышался шлепок – тело впечаталось в противоположную стену, а потом кулем рухнуло на пол. Искусники улыбнулись друг другу – все получилось идеально. Уверенности, что не возникнет накладок, не было, поэтому Оболиус все время стоял наготове, чтобы своей нитью притормозить движение Секача или, наоборот, помочь учителю, если вдруг что-то пойдет не так. Не понадобилось.

– А теперь что?

Голос ученика ясно показывал, что тот жаждет новых интересных приключений. И Толлеус его не разочаровал:

– Сейчас обратно не поедем. И лошади надо отдохнуть, и, раз уж я оказался тут, старосту проучим. Только дождемся вечера.

Толлеус прожил больше сотни лет в Кордосе, при этом у него практически ни разу не возникло конфликта с местными жителями. Там каждый знал, что человек с жезлом или посохом – лицо государственное, при этом невероятно могучее, поэтому все всегда относились к искусникам с настоящим уважением. Может, по мелочи где-то хитрили, но на открытый конфликт не шли, так что никому не приходилось ничего доказывать. Серьезные разногласия были возможны только среди равных, но и те неплохо регулировались государством. Может быть, кому-то это могло показаться скучным, но зато в Кордосе был порядок. В Оробосе любой сиволапый мужик мнил себя умнее всех и был готов пободаться хоть с чародеем, хоть с самим императором. То есть он прекрасно понимал, за кем сила, но если выпадал шанс, например, украсть у хозяина что-то, то крал без зазрения совести. Конечно, не всегда так, но если в Кордосе мужика останавливал сам статус искусника, то в Оробосе такой же мужик прикидывал расклад в каждой конкретной ситуации.

Пройдя земли чародеев из конца в конец, Толлеус нашел способ, как без членовредительства объяснить зарвавшемуся человеку, что искусников нужно обходить десятой дорогой. По сути, достаточно было показать безобидный фокус. Старик просто подсвечивал посох, и вот уже таинственное и необъяснимое пугало и делало сговорчивым практически любого. Даже не требовалось придумывать что-то особенное.

Это работало до недавнего времени, но, как оказалось, не каждый оробосец соображает, что в случае с искусником следует вести себя хорошо.

Хват, лысовский староста, оказался как раз из таких. И что с ним делать, совершенно непонятно. Конечно, его самого или его имущество можно попросту уничтожить, причем достаточно просто и безнаказанно. Остановка сердца, зажатого в тиски плетения, – и все вокруг только плечами пожмут. Бывает, мол, судьба такая. Но как-то Толлеус не привык действовать подобными методами.

Можно вызвать этого непонятливого мужика и прямым текстом объяснить, что он не прав и чем это чревато. Но, во-первых, это попросту несолидно. Деревенский глава – не тот уровень, чтобы тратить время, что-то объяснять и ставить ультиматумы. Ведьмак – другое дело. Тем более что он не сам по себе, а представляет некое сообщество. А во-вторых, староста и сам должен это все прекрасно понимать, но все равно делает по-своему. Причем исподтишка, так что особенно не отследишь, где случайность, а где подлый мужик нагадил.

Когда Оболиус изложил новости о том, что Хват ездит по деревням и науськивает жителей против искусника, Толлеус по обыкновению почесал макушку и выдал парню свои размышления на этот счет, спросив на всякий случай, не может ли он внушить нарушителю спокойствия правильные мысли.

Оболиус сознался, что не может. Но тут же с энтузиазмом попросил поручить это дело ему. Искусник сразу же согласился в надежде, что проблема рассосется. Увы, парень, озвучив свой план, заставил кордосца лишь сморщиться. Во-первых, это была глупость. Во-вторых, это была сложная в реализации и крайне ненадежная глупость.