Сергей Лукьяненко - Не место для людей [авторская версия книги] [СИ]

Четыре мага. Три десятка стражей во главе с верным Ярославом. Тэль. Лой.

Неделю назад он сказал бы, что с такой силищей способен встряхнуть весь Срединный Мир, усмирить Стихийных, буде они взбунтуются, и надавать по мордам Прирождённым, если сунутся.

А вот сейчас – не был уверен.

И сил почти не осталось, и происходило что-то непонятное…

Стоп. Происходило?

Он вслушался в себя, в инстинкты – и человеческие, и драконьи.

Да. Ничего не закончилось.

Они отразили атаку… но главной ли она была? Или лишь пробой сил, проверкой на прочность, отвлекающим манёвром? Если да – то всё плохо.

– Жена… – позвал он. Тэль встрепенулась, едва заметно нахмурилась. Он нечасто звал её так, обычно – по имени. – Скажи, есть у тебя ощущение, что всё в порядке? Что вторжение отбито?

Тэль мгновенно покачала головой. Добавила:

– Пока Убийца здесь – мы в опасности. Весь мир в опасности, муж мой.

Виктор жестом подозвал к себе Лой, Ярослава, поколебавшись – и четвёрку магов. Они отошли чуть в сторону от стражей.

– Смотрите, какое дело, – сказал Виктор. – Я ждал вторжения Прирождённых. И вроде как именно с ними мы имели дело. Но – почему Обжора помогал нам против своих?

– Втирался в доверие, – быстро ответила Лой.

– Возможно. Но и вторжение шло странно. Не из Мира Прирождённых, не с Изнанки. А из… – Виктор помедлил, подбирая слова. – Из какого-то странного мирка, связанного со мной, но непонятного. И при том настоящего, живого. Мне кажется, что я допустил ошибку.

Тэль нахмурилась. Властитель не должен говорить таких слов, будто кричали её глаза. Свали на меня, на Обжору, на Стихийных…

– Я допустил ошибку, – твёрдо сказал Виктор. – Слишком часто я ходил между нашими мирами. Я ведь не человек с искрой магии, которого выбросило в Срединный Мир. И не маг, что сквозь трещины мироздания сумел ненадолго пробраться в Изнанку. Я – Дракон.

– Вы, господин Виктор, суть сила разрушения и правления, – хрипло сказал Святозар. – Вы не сквозь щёлки пробираетесь, вы себе парадное пробиваете. Дырень сквозь миры. Зарастают те дыры или нет, мне неведомо. А вот то, что из них в обе стороны силы хлыщут – точно. Из нашего… из Изнанки, то бишь, утекает порядок и логика. А из вашего – в Изнанку магия прёт. Может, мы потому и стали магами-то? Это ведь четверть века назад началось, почти что у всех. До того была капелька силы, чуяли мы её в себе, да могли только свечку зажечь или форточку взглядом прикрыть.

Виктор кивнул, и вздорный старикан надулся от гордости, оглядев товарищей. Георгий, до сих пор старавшийся не смотреть Виктору в глаза, добавил:

– Только мне кажется, если будет позволено сказать, что всё ещё сложнее устроено. Я тут как мог разобрался… я же Бауманское закончил, технарь, физик. Этот ваш Мир Прирождённых, про который вы говорите, он и есть генератор магии. Она идёт оттуда, большей частью фильтруется в Срединном Мире, а немножко просачивается в Изнанку. И наоборот, с Изнанки к Прирождённым идёт упорядочивание. Мир Срединный – фильтр, прокладка, изолятор. Таким и был задуман. По чуть-чуть силы просачивались – это нормально, погрешность. Как раз для того, чтобы у людей вдохновение и фантазия оставалась, а Прирождённые разум обрели. А сейчас… да, сейчас хлещет.

– Хлыщет! – поправил Святозар.

– И что из этого следует, господин профессор? – спросил Виктор.

– Я не профессор, я доцент, кандидат наук, – ответил Георгий. – Следует то, что вокруг Срединного Мира происходит смешение сил, которые в таких объёмах смешиваться не должны.

– Гремучая смесь образуется! – поддержал Святозар.

– И если не заделать эти дыры, то рванёт, – сказал Георгий. – Ну и… хорошо бы новых пробоин не творить…

Виктор подумал о маме. О бабушке Вере. О детях, которых он возил в парки аттракционов и в зоопарк.

– Всё правильно, – сказал он. – Новых… новых творить не станем. А вот как заделать старые – вопрос.

– Милый, – Тэль взяла его за руку. – Всё так. Но сейчас важнее другое. Убийца!

– Я позову детей, – сказал Виктор. – Узнаем, что у них там.

– Может быть, я? – предложила Тэль.

– На это у меня сил хватит, – сказал Виктор как можно увереннее.

И сил действительно хватило. Но с трудом.

Тёмный вихрь потащил Эрика, заткнул ему рот, погасил крик. Он падал, почти как в самый первый раз, с высокого парапета над откосом, только теперь его крутило, вертело и швыряло из стороны в сторону.

Он не боялся. Отец не сделает ему зла. Отчего-то Эрик в это верил твёрдо.

Смерч разжал челюсти, выплюнул Эрика над каким-то хилым леском, правда, сжалился, подложил желтоватый песчаный откос.

Эрик упал, закувыркался. Эх, не супергерой он, никак не супер!..

Кое-как встал, отряхнулся, огляделся. Да, папа-Обжора помог, «подлатал». Правда, на колене опять дырка, а под ней на коже ссадина. Брр, и вообще, что тут так холодно?..

А вокруг лежал только-только начавший пробуждаться весенний лес.

Под мрачными елями держал оборону снег, таял хоть и неуклонно, но медленно. Всё вокруг было мокрым, холодным и совершенно не располагало к прогулкам.

– Отец, – Эрик задрал зачем-то голову, обращаясь к низкому серому небу. – Отец, что мне здесь делать?.. Отец?..

«Он тебе не ответит, глупый!» – Эрик выругал сам себя. Ты же этого хотел, верно? Ну да, хотел. Хотел вернуться к Нотти. Отыскать её…

Тут перед глазами вновь появилась всё та же сцена: Нотти, выступающая из огненного облака, обнажённая, словно богиня пламени.

Я должен её найти!

Ага, легко сказать, когда вокруг – весенняя чаща с ещё не сошедшим снегом, а у него – пустые карманы. Никаких тебе брутального вида ножей, никаких «наборов выживальщика», где найдутся и спички, и леска с крючком, и даже тонкое, словно паутинка, высокотехнологичное термоодеяло. Которым хоть укрывайся, хоть светомаскировку устанавливай.

Но, увы, брутальный нож отсутствовал. Эрик на один миг почти что ощутил его тяжесть на собственном бедре… но нет. Ничего. Пусто.

– Ладно, – постукивая зубами, сказал он вслух. – Н-ничего. В-выберемся!..

Выбирался он долго. Солнце выкатилось в зенит и там застыло, а он всё брёл и брёл весенним редколесьем.

Брёл наугад. Можно сказать, «куда глаза глядят», однако глядели они, как оказалось, лучше собственного хозяина, выведя его в конце концов на дорогу.

Плохонький разбитый грейдер, каких множество в русской глубинке. С вечными непросыхающими лужами.

Впрочем, Эрику он показался в тот миг прекраснее любого футуристического автобана.

…К жилью он вышел, когда солнце уже начало опускаться. Усталый, голодный, чуть ли не шатающийся. Грязный, с мокрыми ногами – кроссовки не самая лучшая обувь для прогулок по весеннему лесу или же мокрому просёлку.