Моника Пиц - Забытые грезы [litres]

Дверь, через которую они вошли, задрожала и шум вырвал Лину из оцепенения. Им нельзя затягивать с этим, если они хотят помешать своим противникам получить второй шанс. Лина взяла себя в руки. Ей нужно что-то предпринять. Сейчас же!

– Ты знаешь, что нам нужно делать? – спросила она. Должен быть секретный механизм, с помощью которого можно настроить центральный хронометр.

Лина задумчиво посмотрела на часы в своей руке. Должна быть какая-то причина, по которой Ксавьер попросил ее сначала заполучить хронометр. Она сделала глубокий вдох, преодолела сомнения и надела хронометр Хранительницы времени на запястье. Когда браслет защелкнулся, циферблат центральных часов внезапно засветился зеленым. Все стрелки прокрутились вокруг собственной оси один раз, прежде чем вернуться в исходное положение. Словно большие часы соединились с хронометром Хранительницы времени.

– Часы активированы, – взволнованно сказал Данте. – Можно начинать.

Лина нажала кнопку на хронометре. Как, во имя всего, теперь установить дату?

Лина осмотрелась и пересчитала двери.

– Восемь входов, – сказала она. Столько же кнопок было и у хронометра. Каждая из них контролировала одну из восьми стрелок. Возможно, со входами было то же самое.

– Должно быть, это как-то связано с дверьми, – сказала она. Надежда, что она наконец-то оказалась на верном пути, промелькнула в ее голосе.

Осторожно Данте толкнул одну из дверей. Она не сдвинулась ни на сантиметр. Разочарованный, он пнул ее. Лина попробовала другую дверь, но и та не поддалась. Обескураженная, она положила руку на гладкую дверь и прислонилась лбом к холодной стали.

– Сделай это еще раз, – вдруг взволнованно воскликнул Данте.

– Что именно? – Лина подняла голову и тут же обнаружила причину волнения Данте: над дверью вспыхнул зеленый свет. Так же, как загорались кнопки по краям хронометра при установке новой даты.

– Твоя рука, – воскликнул Данте.

Нерешительно Лина еще раз приложила руку к двери. И действительно, отпечаток ее руки с неизменными линиями и формами явно запустил механизм. Одна из меньших стрелок начала вращаться внутри больших часов и задрожала, когда Лина убрала руку с двери. Сильный удар заставил комнату содрогнуться, землетрясение, которое, вероятно, ощутили во всем Невидимом городе.

– Восемь входов – это восемь кнопок хронометра, – предположил Данте.

Лина глубоко вздохнула. Если каждый из восьми указателей вызывал такое сотрясение, они рискуют разнести весь город. В то же время она знала, что должна рискнуть. Другого выхода нет. Лина положила руку на следующую дверь. Напрасно.

– Порядок, – восторженно воскликнул Данте. – Мы должны соблюдать правильный порядок. Точно так же, как и с хронометрами.

Лина кивнула. После множества прыжков во времени эта последовательность почти вжилась в нее.

– Сначала верхняя, затем вторая нижняя справа, вторая верхняя слева, – сказала Лина, указывая пальцем на соответствующие двери. – Дальше по форме восьмиугольной звезды до нижней слева. Это последняя.

Лина начала проверять теорию на дверях, на этот раз в правильном порядке. Она прикасалась к каждой двери так быстро, что стрелка едва вздрагивала. Прежде чем одна из них успеет двинуться и снова вызвать подобное землетрясение, она молниеносно отдергивала руку.

– Все верно, – удовлетворенно сказала она, когда первые три огонька сработали так, как и следовало ожидать.

Оба замерли. Настал великий момент, которого они и жаждали, и боялись. Снова они ломали голову, какую дату выбрать. Теперь пришло время принять окончательное решение.

– В какой момент все пошло не так? – спросил Данте.

Лина вспомнила, как Бобби сразу же попала в руки Гарри Кинга во время ее первой разведывательной поездки.

– В самом начале – рассудила она.

Данте смотрел на это иначе:

– А как же все эти прекрасные моменты в разгар катастрофы? – спросил он. – Все это вместе взятое. Мне понравилось сидеть с тобой на саночной горе. Даже если вскоре после этого ты сбросила меня в озеро.

– Когда воспитательница в детском саду напоила тебя пуншем, – хихикнула Лина. – Там тоже все пошло наперекосяк. И все равно было смешно.

– Даже у плохих моментов были хорошие стороны, – сказал он.

– И у хороших свои плохие, – добавила Лина.

Они молчали, размышляя каждый о своем. Сердце Лины ушло в пятки. Она знала, что поставлено на карту. Сохранится ли что-нибудь из их общей истории?

– Когда моя тетя Соня находит кусок сыра с плесенью, она берет нож и просто отрезает плохие места. Она не соскабливает, а щедро срезает по кругу.

Данте печально кивнул. Он прекрасно понимал, что она имела в виду.

– Мы должны начать с самого начала, – сказала Лина.

– С того момента, когда мы встретились в спортивном зале? – предложил Данте.

Но Лина покачала головой.

– Этого будет недостаточно, – сказала она.

И тут Данте произнес вслух ужасающую истину, висевшую над ними уже несколько дней.

– Если мы действительно хотим все отменить, тебе нужно вернуться к своей старой жизни. К жизни, когда ты еще не нашла хронометр. До сигнала тревоги, который ты запустила, когда я ничего не знал о тебе.

Лина тяжело сглотнула. Слова тяжело повисли в воздухе. Ей не хватало смелости произнести их. Она почувствовала соленый привкус на губах. Слезы бежали по ее щекам.

– Это было 15 мая, – сказала она.

– Кто знает, найду ли я тебя без хронометра, – сказал Данте. Его голос дрогнул.

– Целое важнее его частей, – храбро ответила Лина. Ее сердце сжалось в ожидани того, что им сейчас предстоит.

– Пункт седьмой основных правил, – подтвердил Данте. – Ты стала настоящим путешественником во времени. Одной из нас.

– Всегда было ясно, – сказала Лина. – Что рано или поздно нам придется проститься друг с другом.

– Я выбираю поздно, – сказал Данте.

– Нет никакого «поздно», – ответила Лина.

– Еще как! – вызывающе сказал Данте.

Лина удивилась его внезапной перемене настроения.

– Мы можем продолжать хандрить или можем еще немного повеселиться, – сказал он.

Лина наклонила голову. Данте обхватил ее руки своими.

– Это как у людей. Они знают, что когда-нибудь умрут. Но если всю жизнь думать только о смерти, ни один день не будет иметь значения. Как им жить, если они все время будут думать только о прощании?

Лина беспомощно пожала плечами. Данте продолжал говорить, чтобы убедить себя в своей новой теории.

– Здесь восемь стрелок. В течение семи стрелок, я хочу быть как можно счастливее, – сказал он. – Я отказываюсь прощаться даже на секунду раньше. Все случится тогда, когда случится. До тех пор у нас есть все время мира.

– Все время мира в нашем случае не особенно много, – возразила Лина.