Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

Мой отец – крупный мужчина. Высокий, крепко сложенный. Несгибаемое железо в его осанке невольно заставляет чувствовать себя маленьким, когда ты находишься в одной комнате с ним. Однако сейчас он ссутулился, опустив глаза, и впервые стал похож на простого смертного.

– Я… Я не совсем уверен, с чего начать, – сказал он. Глубокий баритон, который раньше заставлял дребезжать окна моей комнаты, если я не слушался, был чуть громче шёпота. – Может, легче будет тебе показать.

Он шагнул за стол и достал из-под мантии маленький кожаный мешочек вроде тех, какие приносил в покои Шептунов.

– Я уже видел этот трюк, отец, – напомнил я.

– Это не иллюзия и не заклинание замешательства.

Он высыпал на стол бледно-голубой песок; песчинки рассыпались по белому мрамору, и мне показалось, что я смотрю в небо в пасмурный день.

Магия песка (в ней лишь изредка используется настоящий песок) – фундаментальная сила, с помощью которой манипулируют временем. Она невероятно сложна, но даже первогодок-посвящённый узнает, что предсказания, прогнозирование и тому подобное – всего лишь суеверный вздор.

– Должно быть, ты действительно невысокого мнения о моих познаниях в магии, отец, если хочешь, чтобы я поверил, будто ты можешь предсказывать будущее.

Татуировки на его руках сначала заблестели, потом засияли. Его руки двигались взад и вперёд над столом, пальцы создавали ряд сложных соматических фигур.

– Гадание подразумевает предсказание событий посредством проникновения в непознаваемое. Это заклинание работает в сознании мага, пользуясь его познаниями о прошлом и настоящем и делая выводы о будущем. Оно изменяет направление его мыслей, чтобы подсчитать возможности и вероятности и вычислить результаты, к которым они неизбежно приведут, если тому не воспрепятствуют формирующие их исторические силы.

Я бы сказал, что всё это заслуживает доверия не больше, чем извлечение внутренностей мёртвой овцы, чтобы прочесть по ним предзнаменования, если бы не одно «но»: то, что описал отец, удручающе смахивало на основную теорию колоды карт аргоси. Раскрашивая каждую карту, чтобы отразить иерархию власти и влияния в конкретных странах, аргоси пытаются экстраполировать наиболее вероятные последствия воздействия данных структур на жизнь граждан этих стран.

Пот выступил на лбу Ке-хеопса, когда он произносил слоги заклинания. Я как будто наблюдал, как человек пытается пройти по пояс в грязи во время урагана. Наконец, песчинки начали двигаться, кружась друг вокруг друга, пока не осели, создав миниатюрные города, раскинувшиеся по всему столу. Семь городов – семь кланов джен-теп.

– Представь себе парадокс, – начал Ке-хеопс. – Тайна, которую все хранят, но которую никто не знает.

– Загадки, отец? – спросил я. – Это на тебя не похоже.

Помимо карточных фокусов, актёров и собственного сына, мой отец всегда терпеть не мог загадки. Такого рода тарабарщину следовало бы ожидать от Фериус – нечто, звучащее нелепо, но невесть как ставшее идеальным…

– Постой, – сказал я, прежде чем Ке-хеопс смог объяснить. – Тайна, которую все хранят, – ты имеешь в виду то, что известно только советам лорд-магов, верно?

Ке-хеопс покачал головой. Появились новые песчаные фигуры, мужчины и женщины в замысловатых одеждах.

– Даже не они. Только семь принцев и их ближайшие советники.

Даже в лучшие дни мой арта превис не совершенен, но в последнее время я много практиковался.

– Открытие, сделанное каждым принцем по отдельности. Но, поскольку они никогда не делились мыслями с другими правителями, никто из них не понимал, что это происходит со всеми. Тайна, которую все хранят, но никто не знает.

– Правильно.

– Должно быть, нечто, опозорившее или ослабившее бы их, – продолжал я, обводя взглядом каждого из маленьких голубых принцев на столе, отвернувшегося от остальных. – То, чем они не могли поделиться из опасения, что соперники используют информацию против них.

Отец устало мне улыбнулся.

– Показать остальное или ты сам сделаешь все нужные умозаключения?

– Покажи.

Он щёлкнул пальцами, и фигурки рассыпались. Он что-то прошептал, и песчинки снова закружились, пока не начали принимать новые очертания. В центре стола возвышался Оазис, источник истинной магии, окружённый семью колоннами, отмеченными символами железа, огня, дыхания, крови, шёлка, песка и тени.

Ке-хеопс поднял руки ещё выше, словно кукловод, дёргающий за невидимые нити. Тысячи песчинок послушно сложили изображение человека с распростёртыми руками, линии природной магии обвивались вокруг его предплечий.

– Мага выковывают три силы, – произнёс Ке-хеопс. – Годы пребывания в Оазисе, тщательная тренировка ума – и природный талант, которому нельзя обучиться, он должен течь в крови.

– Разница между джен-теп и ше-теп, – сказал я. – Между теми, кто правит, и теми, кто служит.

На лице отца мелькнуло обычное раздражение.

– Между теми, кто служит нашему народу магией, и теми, кто служит трудом. Мы все служим, Ке-хелиос. Каждый из нас.

– Нас мало, брат, – Шелла, как всегда, вмешалась, чтобы разрядить напряжение между отцом и мной. – Образ жизни джен-теп сохраняется не благодаря военной мощи, а благодаря нашей магии – тому, что делает нас уникальными. Особенными.

– Могущественными, – поправил отец. – Именно благодаря силе наших заклинаний другие народы дважды подумают, прежде чем отнять у нас то, что нам принадлежит.

Я не потрудился упомянуть тот факт, что Оазисы изначально принадлежали медекам, пока наши предки их не истребили. Мой народ очень болезненно относится к этой теме.

Отец опустил руку, потом снова поднял, отчего взвился песчаный вихрь, создав фигуру второго мага – женщины. Она встала рядом с первым магом, они взялись за руки.

– Свадьба магических родов, – молвил Ке-хеопс. – Сущность общества джен-теп. В течение трёхсот лет мы считали, что выживание нашего народа зависит от тщательного подбора таких союзов.

Он хлопнул в ладоши, и песчаная пара распалась.

– Мы ошиблись.

Что-то застряло у меня в горле. Небрежное признание отца противоречило фундаментальным догмам, которые родители с рождения внушали мне и Шелле.

– Ошиблись? – переспросил я.

Меня самого удивило, как горячо я задал этот вопрос. Почти всю жизнь я верил, что слаб в магии из-за недостатков своего характера.

– И в чём именно вы ошиблись?

Отец снова широко развёл руки, и воздух над столом наполнился сотнями крошечных песчаных фигурок. Есть мужчины и женщины, мальчики и девочки, а также те, кто – ни то и ни другое.

– Талант к магии заложен в крови, – сказал отец, когда ничтожно мало фигур начали светиться, в то время как большинство остались тусклыми и безжизненными. – Но этот дар… похоже, он себялюбив.