Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

Свитки, перья, лютни и маски.

Неужели моя мать сама придумала масти? А если да, что означает каждая из них?

Я выбрал семёрку лютней, рассудив, что никого никогда не убивали лютней.

Бене-маат улыбнулась, и в её руках появился инструмент. Она заиграла мелодию, которая так неожиданно тронула моё сердце, что я чуть не задохнулся от восторга.

– Ты любил эту песню, когда был ребёнком, – пробормотала она. – Ты просил меня играть её часами, когда тебе бывало страшно или грустно.

Я отбросил карту, словно она превратилась в паука, ползущего по моей руке.

Мама кивнула, слегка печально, как будто знала, что я отреагирую именно так.

– Выбери карту, Келлен, – повторила она. – Любую карту.

Я обратил внимание на карту с изображением человека, аккуратно раскладывающего на весах писчие перья. Надпись гласила: «Учётчик перьев».

Призрак матери теперь сидел за столом и писал письмо. «Мой дорогой Келлен. Прошло почти три года с тех пор, как я в последний раз прикасалась к твоему лицу. Я никогда не думала, что такое возможно. Я всегда полагала, что ты вернё…»

– В чём дело? – вопросил я. – Ностальгия? Ты забыла, что сделала со мной, мама?

Я закатал рукава, чтобы показать грязные контрсигилы, оскверняющие татуировки на моих предплечьях.

– Ты разрушила все мои надежды стать магом вроде тебя, отца и Шеллы.

Я не ожидал ответа, но ощутил покалывание в затылке, и спустя мгновение мать снова заговорила.

– Я знаю, ты сердишься на нас, Келлен. Ты имеешь на это полное право.

Я начинал понимать, как работает эта магия. Я не общался с матерью напрямую, но её послания были чем-то большим, нежели просто словами, нацарапанными на странице. Заклинание было составлено из полного спектра её эмоций, запечатлевшего тот единственный миг, когда мать собрала воедино все свои размышления и вложила их в карту.

Призрачная слеза скатилась по её щеке.

– То, что мы сделали, разбило моё сердце. Мы верили, что защищаем тебя, защищаем мир от того, кем ты можешь стать. Мы понятия не имели, как сильно ошибались.

«Тебе следовало бы догадаться, – с горечью подумал я. – Мать должна защищать своего ребёнка, а не губить его».

Но вслух я ничего подобного не сказал. Я знал: на самом деле передо мной нет Бене-маат, и всё же не мог бросить в лицо своей матери такие обидные слова.

– Благодарю за любезное послание, – сказал я наконец. – Мы закончили? У меня важная встреча в тюремной камере. Поэтому, если у тебя нет чудодейственного лекарства от…

Бене-маат вытянула руку, указывая на другую карту. Я положил на место ту, которую держал в руках, и взял девятку перьев.

Выражение лица мамы стало решительным; вокруг неё страница за страницей расположились наброски и схемы эзотерических формул.

– Каждый день с тех пор, как ты уехал, я пыталась найти способ снять контрсигилы. Я прочла все до единой книги знаний в наших святилищах, консультировалась с мастерами чар по всей стране. Я изучила каждый клочок пергамента, которые твой отец привёз из Аббатства Теней, надеясь отыскать в них сведения об эфирных гранях Чёрных Теней; сведения, дающие способ восстановить твою связь с высшей магией. Временами мне казалось, что я уже близко…

Она замолчала, в отчаянии сжимая кулаки. Её образ затрепетал и исчез.

«Чары, должно быть, требуют полной сосредоточенности, чтобы запечатлеть сообщение в карте, – подумал я. – Каждый раз, когда она теряет концентрацию, ей приходится останавливаться и начинать всё заново».

– Что значит «близко»? – спросил я. – Ты хочешь сказать, что есть лекарство?

Другая карта засветилась ярче остальных. Продавец масок. Я поднял эту карту.

– Очень многое из того, что мне говорили, оказалось ложью, Келлен. Фальшивыми обещаниями. Так называемые тайные методы нанесения новых сигилов в результате породили лишь временные иллюзии.

– Значит, всё безнадёжно?

Думаю, не стоило удивляться. Я знал: из всего, что я потерял, покинув свой народ, единственное точно никогда не удастся вернуть – волшебство. Я научился жить с этим. Владея только лишь магией дыхания, имея взрывчатые порошки, монеты кастрадази и разные трюки, которые я сумел освоить в дороге – иногда я даже гордился тем, что могу перехитрить своих врагов без заклинаний. Но порой я просыпаюсь посреди ночи, и каждый дюйм моего тела блестит от пота, а пальцы дёргаются, вспоминая десятки соматических форм: я тысячи раз упражнялся, чтобы суметь сотворить заклинания, которые никогда не произнесу. Я так отчаянно хотел ощутить вкус магии! Его не заменит никакая еда или питьё.

Как и весь мой народ, я был одержим. Я подсел на магию, когда на моих предплечьях появились первые татуировки. Я никогда не смогу утолить эту жажду, и вряд ли она когда-нибудь ослабеет.

Призрак матери показал за мою спину, я обернулся и увидел вора масок – карта поднималась над другими, маня взять её. Когда я это сделал, мама перешла на шёпот:

– Может быть, способ существует.

Я обернулся, чтобы посмотреть на Бене-маат: она стояла на прежнем месте. В её взгляде читалась неуверенность, как будто она боялась – кто-то ворвётся и прервёт наше общение.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

Она изо всех сил пыталась выдавить из себя слова, не теряя сосредоточенности, необходимой, чтобы и дальше передавать свои мысли карте.

– Наш народ… ошибался насчёт магии, Келлен. Ужасно ошибался! И только сейчас мы понимаем цену их ошибки. Фундаментальные силы гораздо сложнее, чем мы предполагали, и формируются иначе, чем мы могли себе представить. Есть обычаи, столь же древние, как и наши собственные – широко распространённые у разных народов, проживающих на этом континенте. Большая часть народных знаний утеряна, но я обнаружила следы былого в старых песнях и историях.

Неудивительно, что ей было так трудно поддерживать заклинание. Слышать, как маг джен-теп признаёт, что не только наш народ способен творить высшую магию, было своего рода святотатством, беспокоившим даже меня.

– Далеко отсюда есть место, где, как мне кажется, я смогу найти средство, чтобы искупить вину за преступление, которое мы с твоим отцом совершили, – и вернуть тебе шанс стать истинным магом джен-теп.

На её лице читалась решимость, я помню это выражение ещё с детства.

– Клянусь, сын мой, нет такой цены, какую я не заплачу, чтобы подарить тебе будущее.

Я сглотнул. Моё дыхание участилось, сердце забилось слишком быстро. То, что предлагала мама, открывало такие перспективы… Но я путешествовал по дорогам этого континента, перевидел почти все разновидности мошеннических игр и сам играл в половину из них. Не всё поддельно в нашем мире, но ценное не даётся даром.

Я потянулся к карте с изображением двух людей, обменивающихся товарами над развёрнутым свитком. Мой народ не пользуется свитками для заклинаний или посланий. Мы предпочитаем их для подписания контрактов.