Эльдар Сафин - Танец с зеркалом [litres]

Сверяюсь с план-схемой города. Улица Красильщиков, дом восемнадцать, первый подъезд, левые лифты, третий этаж, двадцать вторая квартира. «Однушка», конечно. Ехать недалеко: мост к институту налево, потом первый дом напротив.

Она журналистка в местной газетке, не замужем, кот, окна с видом на пруд.

Ей нужна дверь.

Утром в почте лежало письмо. Неожиданное и приятное.

«Здравствуйте, Константин Матвеев!

Колледж Практической Психологии приглашает Вас на встречу выпускников, посвященную десятилетию окончания. Вечер пройдет в кафе «Ризотто», 24.05… г.

Г. Краснохолмск.

С уважением: староста потока Бабер Н».

Я даже не помню, кто такой Бабер – он или она. И всех этих гребаных психоло́гов не видел бы лет еще сорок восемь. Но трое из них: Юрик, Михан, Виолетта – друзья, музыканты. Вот их бы я с радостью обнял.

Мобиль, словно чуя дорогу и слившись с асфальтом, несет меня к дому печальной блондинки двадцати пяти лет. Пухленькой девушки Ксюши. Я еду придать ей уверенности. Я установщик дверей.

Психологи – странное племя. Самое беззащитное среди социально адаптированных. Самое неадаптированное из защищенных от мира.

Юрик всегда был боссом – у него это от рожденья. Щуплый, с пронзительным взглядом, цепкий и умный, и обаятельный, черт. Ему подчинялись, его всегда слушали, даже когда он молол полную чушь. Нравился девушкам, но никогда не влюблялся. Чувствовал: из чего может выйти дело, а за что браться не стоит. Сейчас у него своя клиника с маленьким, но незаменимым штатом.

Михан – добродушный и честный, верный друг, замечательный парень. Ему всегда доверяли, ему открывались, перед ним выворачивали душу. Он простой аналитик в диспансере, но как же его обожают! Уверен: он всем доволен.

Виолетта, Витка наша. Красавица, классная девчонка. Горячая, как огонь, но всегда рассудительная. Как будто внутри у нее – дозатор. Ничего лишнего. В меру страсти. В меру расчета. В меру безумства. Сейчас она семейный психотерапевт с неплохим доходом. Ее возят шоферы клиентов.

Подъезжаю к парадному, домофон консьержки оживает.

– Вы к кому?

– Полуэктова Ксения, вызов оформлен.

– Проходите.

В этих домах сложная планировка, я не знаю, где искать лестницу. Приходится – в лифт. Надеюсь, что третий этаж – это быстро. Лифты я не люблю, мне там становится душно, пусто и дико. И даже страшно. Будто я – часть замкнутой конструкции, которой не суждено открыться.

Кнопка, двери разъехались, захожу. Глоток, пережить мгновение, когда стенка вновь станет сплошной, тронуться вверх. Чуть-чуть подождать, покрываясь холодным потом. Все, остановка, третий этаж, вырываюсь на волю. Как хорошо, что есть двери! Это – единственный выход.

На площадке меня ждет уже Ксения. В белой футболке ниже колен и розовых шлепанцах за сто пятьдесят рублей. И с чего я решил, что она блондинка? Русые волосы сплетены в тугую косу, она ниспадает на пышную грудь.

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста.

– Здравствуйте, Ксения.

В прихожей горит запыленная лампочка без абажура.

– Не разувайтесь!

– Мне не положено!

Достаю из чемоданчика пару прорезиненных башмаков, переобуваюсь.

– Где будем устанавливать?

– Сюда, сюда, пожалуйста, – девушка суетится, даже смущается, внезапно поняв, что оделась слишком просто. А могла бы облачиться в новый желтый костюмчик и туфли.

Прохожу за ней в комнату: столик, два кресла, диван-еврокнижка, «фанерный» шкаф-купе. И большая кладовка с обшарпанной дверью.

– Вот…

Краснеет, теряется, ждет моих действий, жадно следит за руками. Глупая девочка.

Аккуратно снимаю дверь с петель, замеряю проем. На это уходит пять минут. На саму установку уйдет еще пять, а на вызов положено тридцать.

– Может быть, кофе?

Голос срывается, но – решилась, надо же. Собственно, почему бы и нет.

– У меня аллергия на кофеин.

Подхожу к ней вплотную, слегка обнимаю за талию. Это не наглость, не бесцеремонность. Простая уверенность, что она именно этого ждет. А грудь у нее упругая, словно резиновый мяч…

…Ксюша размякла и спит.

Поднимаюсь с дивана, достаю из чемоданчика пульверизатор. Провожу по периметру косяка: слева, по притолоке, справа, в пяти сантиметрах от пола. Рамка из пены стального цвета. Теперь из угла в угол, а затем вертикально сверху вниз. Жгуты натянулись, как струны. Это каркас.

Здесь будет новая дверь.

Распечатываю пакетик с пленкой. Она очень тонкая, непрозрачная и прочная. Порвать ее невозможно. Аккуратно разворачиваю полотнище, начиная от верха, прилепляю к каркасу. Осталось разгладить по всей площади. Вот и все. Дверь готова.

Надо лишь научить заказчика пользоваться, и я вернусь сюда завтра.

Еду домой в обществе собственных мыслей.

Тогда, на четвертом курсе, мы были одной компанией: Юрик, Михан, Виолетка и я.

Вообще-то я – Костя, но все звали меня просто Матвеев.

Психологи. Краса факультета. Будущие властители душ.

…Семестр был не столько сложным, сколь нудным. Тягомотина в оболочке. Нам оставалось два месяца до окончания пытки, когда Юрик сказал:

«Ребята, давайте сколотим группу».

Юрик играл на гитаре, не хуже самого Хэммета.

Михан – это басист. На нем написано: «Я – басист». Витка пела, бряцая по клавишам синтезатора.

А мне выпало быть барабанщиком.

Если бы мне кто сказал, что после метаний, после тремоло дивных звуков и отголосков пьянящего ритма я сделаюсь установщиком дверей, я бы плюнул прямо в его наглую рожу.

Я даже не предполагал, что со мной может такое случиться…

Мы играли на всех торжествах, на дискотеках и днях рожденья, нас приглашали на студенческие свадьбы, а иногда даже в институт Права. Мы сами писали стихи, а музыку воровали у классиков, умело сдабривая изрядной долей импровизации. Я был тогда молод и самоуверен, и мечтал о блестящей карьере. И даже не слишком удачная личная жизнь не сильно меня огорчала.

Наша группа называлась «Зеленый крокодил». Выбрали неспроста, конечно. Зеленый – наш цвет. Цвет релакса, равновесия, надежды на решение проблем. Все студенты-психологи ходят в зеленых пиджаках, такая уж у нашего колледжа форма. А крокодил добавился сам собой. Этакий антипод пресловутой белой обезьяны.

Если бы сейчас вместо сеанса психотерапии кто-нибудь послушал наше выступление, все его траблы ушли бы в небытие, я совершенно в этом уверен. Но группы больше не существует.

Остается лишь встреча выпускников. Отголосок ушедшего мира.

Утро всегда начинается звоном. Старый будильник, еще механический, врывается в мой недосмотренный сон.

Я поднимаюсь, и новое солнце спасает меня от потемок сознанья.

Ванная и кофе, форма – на выход. Ксения ждет, мы сегодня поедем кататься.