Александр Гарин - Капкан на Инквизитора

— Стал быть… приветствую вашу милость. Я — Годфрит, местный, как бы так, кузнец. Бьенка — дочка моя. Вот сын еще, Бертолф. Брат, значит… Мы… уже, почитай, третий час дожидаемся. Когда можно будет дуру-то нашу домой забрать? Ваш милости она ж больше не нужна?

Блеклый взгляд посланника скользнул по кузнецу, как по чему-то несущественному. Но задержался на его сыне. Некоторое время роман и юный велл, который почти не уступал Инквизитору в росте, глядели друг на друга. Потом Бертолф дрогнул, отводя глаза.

Альвах снова посмотрел на явившегося за дочерью Годфрида. Под его взглядом кузнец переступил с ноги на ногу.

— Твоя дочь созналась в том, что было запрещено женам самим Леем, — медленно и надменно проговорил Инквизитор, рассчитывая, что такой тон заставит отца Бьенки поскорее оставить его расспросы и дать утомлённому посланнику добраться до постели. — В волшбе. Она — ведьма. Возблагодари Светлого, который избавил твой кров от беды. Тебе больше не нужно заботиться о твоем чаде. Мы заберем ее с собой, когда будем возвращаться в столицу.

По мере того, как он говорил, рот Годфрида открывался шире, а глаза вылезали на орбит. Брат Бьенки Бертолф спал с лица.

— К…к-как же так, ваш милость? — кузнец снова переступил с ноги на ногу, тиская в кулаке прокопченный фартук. — Она, Бьенка… ведьма? Да что ты! Она… она жишь… самая добрая девочка, что есть на свете. Да хуч у кого спросите!

— Моя сестра не ведьма! — поддержал косноязычного отца Бертолф, вновь поднимая голову. — Она никому не делала зла! Она вообще — местная дурочка. Ее дитем с крыльца уронили, и она думает, что линии на ладонях могут что-то значить. Это просто игра! Мы так играли в детстве! А потом бряк — и вот до сих пор. Она не ведьма, господин! Просто больна!

Альвах задумался. Слова родичей Бьенки многое объясняли. Похоже, ее семейные хорошо знали природу недуга девушки. Будь несчастная не ведьмой, а просто сумасшедшей, одной головной болью у Инквизиции стало бы меньше.

Сумасшествие многое объясняло. Вот только Бьенка не выглядела сумасшедшей.

— Мой долг — выявить и доставить подозреваемую в ведьмачестве, — проронил он, наконец, потому что, по меньшей мере две пары глаз были устремлены на него в ожидании ответа. — Я забираю ее в столицу. Этим делом займется отдел дознавания. Если она невиновна — ее оправдают.

Капитан Вилдэр нахмурился еще больше. Кузнец, некоторое время пробросав на него бесполезные взгляды, в отчаянье сделал еще шаг вперед. Теперь между ним и Альвахом оставалось совсем мало места.

— Ваш милость, — его голос был хриплым. Весь облик источал неуверенность в том, что он делал и говорил. — Ваш милость, дочка моя и вправду… так головой-то хворает. Ежели того… от дома ее увезть — как есть рехнется. Отпустить бы ее, а, ваш милость? Ты — человек молодой, статный. Мож, доспех нужон особый? Иль позолоту по краю твоего противумагичного нагрудника? Вижу — у ворота вон иззубрины… — он оглянулся на кусавшего щеки изнутри капитана, который глядел в землю, и продолжил уже более уверено. — Мы с сынком мигом… за ночь… и позолоту — за наш, канечна, счет. Все для дела Храма… Ток ты, твоя милость… пожалей девку-то. Вон кого из соседей спроси — моя девка безвредная. Завсегда поможет. Пискуна не обидит. Пощади, твоя милость! Одно твое слово! А мы… мы что угодно…

К таким предложениям Инквизитор тоже успел привыкнуть. Однако, если до того он колебался, кузнец с его неуклюжими попытками подкупа напротив — убедил его в необходимости передать ведьму для разбирательств столичным дознавателям. Нужно было заняться семейством поближе. Возможно, им всем было, что скрывать.

Альвах сдвинул шлем и потер висок. Головная боль, появившаяся во время допроса, усилилась.

— Из уважения к тебе, достойный муж, я сделаю вид, что не расслышал этих слов, — Инквизитор приложил ко лбу холод от стального наруча. На несколько мгновений стало легче. — Где твоя благодарность к деяниям Храма Светлого, который прикладывает все усилия для того, чтобы защитить земли человеческие от скверны Темной Лии!

— Мы тоже тут делаем для человеческих земель немало, — вмешался, наконец, капитан. — И если бы не труд почтенного Годфрида, это бы давалось нам куда труднее. Если нужно, мы соберем жителей всего поселка и они подтвердят — Бьенка не ведьма. Она — хорошая девушка. Мы… мы будем присматривать за ней.

Мучимый головной болью Инквизитор разозлился окончательно.

— Вы, веллы, должно быть, тут сумасброды все, а не только одна ведьма. Или вы думаете, что если живете рядом с Прорвой, вам можно перечить воле Святейшего Отца? — он поймал на себе ненавидящий взгляд сына кузнеца и оскалился в ответ. — Я — голос Святейшего, и моя воля — его воля! Неблагодарные свиньи! Инквизиторы Храма посвящают свои жизни борьбе со злом. А зло расцвело в вашей Веллии из-за вашего же безрассудства! Если бы вы обращались с вашими женами так, как предписывает послание, мне бы не пришлось теперь ездить по этим диким землям, отлавливая проклятых ведьм!

Он шагнул вперед. Все еще желавший что-то сказать кузнец нехотя попятился. Его сын сверкнул глазами.

— Пора вам уже осознать то, что очевидно всем другим цивилизованным народам нашей империи — женщина порочна. Любая женщина! Даже самая благочестивая и добрая, — роман говорил слова, как выплевывал, в раздражении обнаруживая сильный рубленый говор, что отличался от мягкого велльского наречья. — Каждая из них произросла в естестве проклятой Лии, и в любой миг может обнаружить мерзкую темную сущность. А тем более такая, у которой имеется дар волшбы! Не должно проявлять к ним снисхождения! Никогда и ни в чем!

Налетевший из-за близкой изгороди порыв ветра вздыбил пыль с дороги, бросив в лица людей мелкий сор. Кузнец схватился за запотрошенный глаз. Альвах поймал край перекрутившегося плаща, капитан Вилдэр заслонился рукой. Только молодой Бертолф стоял прямо. Он смотрел на промаргивающегося Инквизитора и его черты комкала гримаса неприкрытой ненависти.

— Ваш милость, — оставив в покое покрасневший глаз, еще раз тихо попросил кузнец, видя, что посланник Святейшего уже все сказал и твердо намерен уйти. — Отпусти мою дуру, а? Надоть — я все… ну, то есть, на Храм пожертвую. Хозяйство… кузню… Не забирай дочку! Слышь…

Роман со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— Этим делом займется Секретариат, — уже ровно повторил он, глядя поверх головы кузнеца на сторожевые вышки крепости. Над их кровлями на ночном небе проступали крупные звезды. Лечь спать «до ночи» уже не получалось. — Судьи Храма не выносят приговора невиновным…

— Слышали мы, как вы занимаетесь делами, — вдруг не выдержал Бертолф. — Вы же вырываете признания под пытками!