Роберт Джордан - Дракон Возрожденный [litres]

В голову Мэту пришла мысль, которая вроде бы никогда не озаряла собеседника: что же Тир станет делать со всеми этими людьми, если тайренцы и впрямь осуществят свой план? Иллианцев нужно будет кормить, а в цепях они, несомненно, работать не станут. Весь этот замысел казался ему совершенно бессмысленным, но когда Маллия расписывал радужное будущее, глаза тайренца сияли.

– Лишь дураки допускают, чтобы ими управлял один человек, будь он король или королева. – За исключением королевы Моргейз, конечно, – вставил тайренец поспешно. – Она великолепная женщина, как я слышал. И красивая, мне сказывали.

Все те дураки кланяются одному дураку, другому. А вот благородные лорды управляют Тиром сообща, решая все совместно, так и должны делаться дела. Благородным лордам известно, что правильно, и что хорошо, и что истинно. В особенности благородному лорду Самону. Никто не собьется с верного пути, если он послушно исполняет указания благородных лордов. В особенности благородного лорда Самона.

Но ненависть еще большая, чем к королям и королевам, чем даже к Иллиану, снедала капитана «Серой чайки». Маллия старался скрыть ее, но он так много говорил, пытаясь вызнать, что же известно его пассажирам, а собственный голос уносил его в такие дали и выси, что с языка слетало много больше, чем он хотел.

Да-а, наверно, они, служа такой великой королеве, как Моргейз, много путешествовали. Должно быть, много стран повидали. Вот он мечтал о море, потому что тогда мог бы увидеть страны, о которых только слышал, узнал бы про майенские отмели с масличными рыбами, смог бы переторговать Морской народ и вонючих иллианцев. И в море далеко до Тар Валона. Да, они понимают его, раз сами вынуждены путешествовать в чужие края, проводить в дороге месяцы среди странных людей, и вряд ли они перетерпели бы, вынесли такое, если б не служили королеве Моргейз.

– Мне всегда не нравилось там причаливать… Никогда не знаешь, кто там может использовать Силу. – Маллия почти сплюнул последнее слово. Вот-вот, с тех самых пор, как он услышал, что́ говорит благородный лорд Самон. – Сгори моя душа, теперь у меня всякий раз такое чувство, будто в брюхе червяки-древоточцы копошатся, стоит только глянуть на эту их Белую Башню… Теперь-то известно, что они замышляют.

Благородный лорд Самон сказал, что Айз Седай вознамерились править целым миром. Самон говорит, что они хотят до основания сокрушить все государства, всем мужчинам наступить на горло. Самон говорит, что Тир больше не может удерживать Силу за пределами своих собственных земель и считать, что этого, мол, достаточно. Благородный лорд Самон возвестил, что близится день грядущей славы Тира, но на пути Тира к торжеству его славы стоит Тар Валон.

– Но пусть даже не надеются! Рано или поздно за ними начнется охота и всех убьют, всех Айз Седай до последней! Благородный лорд Самон говорит, что кого-то еще можно спасти… ну, молоденьких, послушниц там, принятых… если их удастся привести в Твердыню, но остальных надо истребить! Так сказал благородный лорд Самон. А Белая Башня должна быть разрушена.

На миг Маллия замер посреди каюты – в руках одежда, связки книг и свернутые карты, вскинутая голова чуть не касается палубных бимсов, взгляд бледно-голубых глаз устремлен в никуда; похоже, перед его мысленным взором обращалась в руины Белая Башня. Затем капитан вздрогнул, будто поняв, что он брякнул. Клинышек бороды неуверенно качнулся.

– То есть… это он так говорит. Я… я… По-моему, это уж чересчур. Благородный лорд Самон… говорить умеет, увлекает человека своими речами за пределы разумения… К такому, чему и сам не поверишь. Ну, если Кэймлин заключает договоры с Башней, что ж, так и Тир поступить может. – Маллия поежился, явно не веря в свои слова. – Вот о чем я…

– Раз вы об этом… – заметил Мэт, чувствуя, как его безудержно распирает озорство. – Думаю, капитан, ваше предложение вернее некуда. Но чего останавливаться на нескольких принятых! Попросите, чтобы пришли с дюжину Айз Седай, а то и две дюжины. Только подумайте, на что станет похожа Тирская Твердыня, когда там засядут две дюжины Айз Седай!

Маллия содрогнулся.

– За своим денежным сундучком я кого-нибудь пришлю, – напряженно произнес он и вышел деревянной походкой.

Мэт хмуро глянул на закрывшуюся дверь:

– Наверное, не стоило этого говорить.

– Да отчего же? Почему бы и не сказать, – сухо заметил Том. – В следующий раз предложи лорду капитан-командору белоплащников жениться на Амерлин. – Брови менестреля, будто белые гусеницы, поползли вниз. – Благородный лорд Самон… Никогда не слышал ни о каком благородном лорде Самоне.

Настал черед Мэта выказать холодность.

– Ну вот, Том, даже ты не знаешь всего обо всех королях, королевах и прочей знати! Одного-двух из благородного сословия из виду-то и упустил!

– Я знаю имена королей и королев, парень, и имена всех благородных лордов Тира. Вероятно, они возвысили какого-то лорда страны, но я не мог не слышать о смерти прежнего благородного лорда. Если б ты уладил дело так, чтобы выставить каких-то бедолаг из их каюты, а не позарился на капитанскую каюту, то у каждого из нас была бы кровать, пусть узкая и жесткая. А теперь одна на двоих – кровать Маллии. Надеюсь, парень, ты не храпишь. Терпеть не могу храпа.

Мэт скрипнул зубами. Насколько он помнил, привычку храпеть имел Том, и храп его напоминал рашпиль, скребущий по наросту на дубовом суке. Как только он об этом забыл!

За окованным железом капитанским денежным сундучком явился один из рослой парочки – Санор или Васа, он не назвался. Дюжий малый, не произнеся ни единого слова, лишь изобразив нечто вроде поклонов, выволок сундучок из-под кровати. Потом, думая, что Том с Мэтом не замечают, мрачно покосился на них и ушел.

Мэт принялся размышлять, не покинула ли его в конце концов удача, сопутствовавшая ему весь вечер. Да, придется смириться с храпом Тома, и, сказать по правде, может не самая большая удача прыгнуть именно на это судно, размахивая бумагой, подписанной Престолом Амерлин и скрепленной печатью с Пламенем Тар Валона. Движимый каким-то неясным чувством, Мэт вытащил кожаный цилиндрик, стаканчик с игральными костями, отщелкнул плотно пригнанную крышку и выбросил кости на стол.

Кости замерли – и пятерка, пять черных пятнышек смотрели на юношу. «Глаза Темного» – так эта комбинация называется в некоторых играх. Причем в одних этот бросок был проигрышным, в других приносил выигрыш. «А в какую игру играю я?» Мэт сгреб кости в горсть, метнул их снова. Пять черных глазков. Еще бросок – и вновь ему подмигнули «глаза Темного».

– Если все свое золото ты выиграл с помощью этих костей, – тихо произнес Том, – нечего удивляться, что тебе захотелось убраться первым же кораблем. – Он уже разделся до рубашки и, говоря с Мэтом, стягивал ее через голову. Свету открылись узловатые колени и ноги, состоявшие, казалось, из одних жил и жгутов-мускулов. Правая нога была слегка усохшей. – Девчушка двенадцати годков вырезала бы сердце из твоей груди, парень, узнай она, что ты вздумал с ней играть такими костями!