Роберт Джордан - Дракон Возрожденный [litres]

Мэт смотрел как зачарованный. Фейерверки за всю свою жизнь он видел только дважды. В Эмондов Луг их привозили торговцы – на го́ре Совету деревни, расходы немереные. Будучи десятилетним мальчишкой, он вознамерился распотрошить один фейерверк, чтобы посмотреть, что там внутри, но поднялся такой шум-гам! Такой переполох! Сам мэр, Бран ал’Вир, задал Мэту знатную трепку; Дорал Барран, бывшая тогда Мудрой, как следует высекла его; а отец, когда Мэт явился домой, еще добавил – ремнем. Целый месяц с ним никто в деревне не разговаривал, за исключением Ранда и Перрина, которые наперебой объясняли ему, какой он остолоп. Мэт потянулся было потрогать один из цилиндров, но Алудра шлепнула парня по руке:

– Сначала выслушай! Ясно? Вот эти, самые маленькие, лишь громко взрываются. – Указанные цилиндры были не больше мизинца Мэта. – Эти, следующие, громко взрываются и при этом ярко вспыхивают. Другие, вот эти, оглушительно хлопают, яркая вспышка, и еще они испускают столб искр. А вот те, последние, – (эти цилиндрики оказались толще его большого пальца), – делают то же самое, но искры они дают разных цветов. Очень похоже на ночной цветок, только в небе.

«Ночной цветок?» – подумал Мэт.

– С ними нужно быть очень осторожным. Вот, смотри, запальный фитиль. Самый длинный. – Поймав озадаченный взгляд Мэта, она помахала у него перед носом одним из длинных темных шнуров. – Да, этот вот!

– Это там, где нужно поджигать, – пробормотал Мэт. – Это я знаю.

Том булькнул горлом и принялся поглаживать усы костяшками пальцев, будто пряча улыбку. Алудра хмыкнула:

– М-да… Это там, где нужно поджигать… Да, так. Рядом с ними не стой. Тем более рядом с самыми большими. Как подпалил фитиль, так и отбегай подальше. Понял меня? – Она ловко свернула материю. – Можешь сам ими позабавиться, можешь, если пожелаешь, продать. Но помни: никогда не клади их слишком близко к огню. От огня они взрываются. А если они взорвутся все вместе, разом, то могут и дом разрушить. – Алудра завязала шнурочки, поколебалась и добавила: – И последнее, хотя это ты, скорее всего, знаешь. Не вскрывай их, как поступают иные дураки, желая узнать, что там внутри. Иногда содержимое взрывается от соприкосновения с воздухом – и огня никакого не надо. Тебе может пальцы оторвать, а то и руку.

– Я слышал об этом, – сухо произнес Мэт.

Алудра, нахмурившись, взглянула на него, будто подозревая в намерении вскрыть фейерверк, но потом все-таки подтолкнула связку к Мэту:

– Вот. А теперь мне надо идти, пока не очухались эти отродья козлов. – Глянув сквозь приоткрытую дверь на шумящий в ночи дождь, Алудра вздохнула. – Может, найду где-нибудь местечко посуше. А завтра отправлюсь в сторону Лугарда. Эти свиньи, скорее всего, решат, что я двинулась в Кэймлин. А?

Мэт внезапно вспомнил о черствой краюхе, которую ела Алудра, а также о том, что до Лугарда намного дальше, чем до Кэймлина. А Алудра говорила, что денег у нее нет. Но на фейерверки еды не купишь, нужно еще найти кого-то, кто может позволить себе роскошь их приобрести. На золото и серебро, вывалившееся у Мэта из карманов во время схватки, она даже не взглянула, хотя в свете фонаря монеты ярко вспыхивали на соломе, как бы напоминая о себе. «О Свет! Нельзя же, чтобы она ушла голодной. Как же мне это сразу не пришло в голову?» Юноша торопливо зачерпнул из кармана сколько мог монет:

– Э-э… Алудра… У меня, как видите, их много. Я думал, может быть… – Он протянул ей деньги. – Я всегда смогу выиграть еще больше.

На мгновение Алудра замерла, успев набросить плащ только на одно плечо, потом обернулась к Тому и улыбнулась. Надев плащ и закутавшись в него, она сказала:

– Он ведь еще совсем юн, а?..

– Он молод, – согласился Том. – И совсем не так плох, как сам считает. По крайней мере, иногда не так уж плох.

Мэт зыркнул на обоих и опустил руку.

Алудра взялась за оглобли тележки и направилась к двери, от души пнув под ребра попавшегося ей по пути Таммуза. Тот лишь слабо застонал.

– Алудра, мне бы хотелось кое о чем спросить, – вдруг сказал Том. – Как вам удалось так быстро зажечь фонарь в полной темноте?

Женщина остановилась в дверях и улыбнулась, взглянув на Тома через плечо:

– Хочешь, чтобы я раскрыла все свои секреты? Конечно, я благодарна вам, но любовью не воспылала. Этот секрет к тому же даже гильдии неизвестен, так как я открыла его сама. Больше не скажу ни слова. Когда я доведу свое изобретение до ума, когда мои палочки будут работать так, как мне надо, они принесут мне целое состояние. – Алудра налегла на оглобли, выкатила тележку под дождь, и ночь поглотила ее.

– Палочки? – промолвил Мэт, недоумевая, уж не тронулась ли Алудра чуточку умом.

Таммуз снова застонал.

– Парень, нам тоже лучше последовать ее примеру, – заметил Том. – Иначе выбор у нас будет небогат. Или перерезать четыре глотки – или следующие несколько дней объясняться с гвардией королевы. Ведь гвардейцев эти молодцы наверняка на нас натравят, хотя бы от злости. А причин злобствовать у них хоть отбавляй.

По телу одного из сотоварищей Таммуза пробежала судорога, и он пробормотал что-то невнятное, похоже приходя в сознание.

К тому времени, как Мэт с Томом оседлали лошадей и собрали свои вещи, Таммуз уже стоял на четвереньках с безвольно мотающейся головой, другие тоже застонали и зашевелились.

Прыгнув в седло, Мэт посмотрел в дверной проем на ливень, который хлестал теперь с удвоенной силой.

– Распроклятый герой, – пробормотал он. – Том, если мне вновь вздумается корчить из себя героя, пни меня посильнее.

– Можно подумать, ты поступил бы иначе!

Мэт глянул на менестреля исподлобья, натянул поглубже капюшон и поправил плащ, полами которого прикрыл драгоценный сверток, привязанный к задней луке седла. Хоть ткань и промаслена, укрыть фейерверки от дождя, рассудил Мэт, будет нелишним.

– Том, просто пни меня!

Ударив лошадь каблуками по ребрам, Мэт галопом погнал ее в дождливую ночь.

«Снежный гусь» подходил к длинным каменным причалам Иллиана, паруса были свернуты, и судно шло на веслах. Перрин стоял на корме, следя за стаей длинноногих птиц, вышагивавших в высокой болотной траве, заросли которой опоясывали огромную гавань. Небольших белых журавлей юноша узнал, как опознал и их родичей, больших голубых журавлей. Но многие из хохлатых птиц, с гребнями красных и розовых перьев, а то и с плоскими, шире утиных клювами, были ему неизвестны. Над акваторией гавани парили чайки, какая-то черная птица скользила над самой поверхностью воды, вспарывая нижней частью длинного острого клюва волны и оставляя узкий след. Суда втрое-вчетверо длиннее «Снежного гуся» стояли на якоре, занимая почти все пространство гавани; одни ожидали, когда освободится место у причалов, другие – прилива, который позволил бы им выйти за волнорез, ограничивающий акваторию порта. Маленькие рыбачьи лодки сновали у кромки травы, иногда забираясь в извилистые протоки, на каждой было по три-четыре человека, люди возились с сетями, которые свешивались со специальных шестов на бортах.