Роберт Джордан - Дракон Возрожденный [litres]

– Муад’дрин тиа дар алленде, каба’дрин радим! – Выгнувшись дугой в неистовой схватке и не размыкая крепко сжатых век, Мэт отчетливо выкрикивал: – Лос Валдар Кьюбияри! Лос! Карай ан Калдазар! Ал Калдазар!

Эгвейн нахмурилась. Она была достаточно сведуща, чтобы узнать древнее наречие, хотя поняла всего несколько слов. Карай ан Калдазар! Ал Калдазар! «За честь Красного орла! За Красного орла!» Древние боевые кличи Манетерен, страны, исчезнувшей во времена Троллоковых войн. Той страны, что существовала некогда на месте нынешнего Двуречья. Вот и все, что она знала; но на миг ей показалось, будто и остальное ей тоже должно быть понятно: словно смысл прозвучавших слов только-только выскользнул из поля зрения и, чтобы обрести их понимание, стоит лишь голову повернуть.

Громко щелкнула лопнувшая кожа, и кинжал в раззолоченных ножнах сорвался с пояса Мэта и завис в футе над его напряженным телом. Рубин сверкал, отбрасывая красные искры, словно он тоже противился Исцелению.

Глаза Мэта открылись, и он устремил горящий гневом взор на стоящих вокруг него женщин.

– Миа айенде, Айз Седай! Кабаллейн мизайн йе! Инде муагде, Айз Седай мизайн йе! Миа айенде! – И слова перешли в гневный крик, в яростный рев, который все нарастал и нарастал, отчего Эгвейн в конце концов только гадать оставалось, как у Мэта хватает дыхания.

Анайя, поспешно наклонившись, достала из-под стола металлический ящичек темного цвета, и с ним она обращалась так, словно тот был изрядно тяжел. Когда Айз Седай установила ящик рядом Мэтом и откинула крышку, взорам предстало совсем небольшое внутреннее пространство, дюйма примерно в два. Анайя вновь наклонилась, а когда выпрямилась, то в руке у нее обнаружились щипцы – таким у хорошей хозяйки вполне найдется место на кухне. Этими щипцами Айз Седай аккуратно и осторожно, будто тот был ядовитой змеей, ухватила висевший в воздухе кинжал.

Крик Мэта перерос в бешеный вой. Яростно заполыхал рубин, озаряя все кругом кроваво-красными отблесками.

Айз Седай сунула кинжал в ящик и захлопнула крышку, раздался отчетливый металлический щелчок, одновременно с которым Анайя шумно выдохнула.

– Мерзкая штука, – промолвила она.

Едва только кинжал был упрятан в ящик, вой Мэта оборвался и юноша рухнул на стол, точно его мускулы и кости разом из твердых сделались жидкими. Еще через миг свечение, окружавшее всех Айз Седай и стол, померкло.

– Готово, – произнесла Амерлин таким охрипшим голосом, словно кричала и вопила она, а не Мэт. – Закончено.

Некоторые из Айз Седай выглядели заметно усталыми, какими-то обмякшими, у многих на лбу выступил пот. Анайя вытащила из рукава простенький льняной носовой платок и бесхитростно утерла им лицо. Холодноглазая же Белая чуть ли не тайком промокнула щеки кружевным платочком из Лугарда.

– Поразительно! – промолвила Верин. – Чтобы в ком-то столь жарко билась в наши дни древняя кровь…

Она и Серафелле склонились голова к голове и начали беседовать, тихо, но деятельно жестикулируя.

– Он Исцелен? – спросила Найнив. – Он будет… жить?

Мэт лежал, словно бы спал, но лицо его оставалось по-прежнему изможденным, щеки – такими же впалыми, как раньше. Эгвейн никогда не слышала о том, чтобы Исцеление вылечивало не полностью. «Если только вся использованная ими Сила не потребовалась на то, чтобы всего лишь отделить его от кинжала. О Свет!»

– Брендас! – произнесла Амерлин. – Не проследишь ли, чтобы юношу отнесли в его комнату?

– Как прикажешь, мать, – ответила женщина с холодными глазами, склонившись в реверансе столь же бесстрастном, какой казалась сама. Когда Брендас пошла звать носильщиков, вслед за ней еще несколько Айз Седай покинули комнату, в том числе и Анайя. За ними последовали и Верин с Серафелле, все продолжавшие беседовать друг с дружкой, причем так тихо, что Эгвейн не сумела уловить ни словечка.

– С Мэтом все в порядке? – требовательным тоном спросила Найнив, и Шириам посмотрела на нее, вздернув брови.

Престол Амерлин повернулась к девушкам.

– Лучше и быть не может, – произнесла она холодно. – Время покажет. Столь долго носить при себе вещь, оскверненную порчей Шадар Логота… Кто знает, какое влияние она на него оказала? Может, никакого, а может, очень сильное. Посмотрим. Но связь его с кинжалом разорвана. Теперь ему требуется отдых, и он должен есть столько, сколько в него влезет. Жить он будет.

– А что такое он выкрикивал, мать? – спросила Илэйн, затем поспешно добавила: – Если мне позволено будет спросить.

– Он отдавал приказы воинам. – Амерлин с легким недоумением взглянула на юношу. С того момента, как он рухнул на стол, Мэт не двигался, но Эгвейн почудилось, будто дыхание его стало ровнее, а грудь вздымается и опускается размеренней. – Командовал в битве двухтысячелетней давности, я бы сказала. Вновь является древняя кровь.

– Не все его слова относились к битве, – произнесла Найнив. – Я слышала, он произнес «Айз Седай». Это-то не про битву. – И запоздало добавила: – Мать.

Некоторое время Амерлин, казалось, размышляла – возможно, о том, что ответить, а возможно, о том, стоит ли вообще отвечать.

– Я полагаю, – наконец сказала она, – в какой-то момент прошлое и настоящее смешались воедино. Он был и там, и здесь, и он понимал, кто мы. Он приказывал нам отпустить его. – Она вновь недолго помолчала. – «Я – свободный человек, Айз Седай. Я не добыча для Айз Седай». Вот что он говорил.

Лиане громко фыркнула, а иные из Айз Седай сердито что-то пробормотали.

– Но, мать, – произнесла Эгвейн, – не мог же он вкладывать в свои слова такой смысл. Манетерен была заодно с Тар Валоном.

– Манетерен и Тар Валон были союзниками, дитя мое, – ответила ей Амерлин, – но кто может постигнуть душу мужчины? Даже и сам он того не может, я полагаю. Мужчина – такое создание, которое взять на поводок проще простого, а вот удержать на привязи – труднее не бывает. Даже тогда, когда он сам того желает.

– Уже поздно, мать, – вмешалась Шириам. – Повара, наверное, уже заждались своих помощниц.

– Мать, нельзя ли нам побыть с Мэтом? – озабоченно спросила Эгвейн. – Если ему все еще угрожает смерть…

Взгляд Амерлин был спокойным, лицо ее не выражало ничего.

– Вам есть чем заняться, дитя мое, – сказала она.

Нет, вовсе не чистку котлов имела она в виду. В чем в чем, а в этом Эгвейн была уверена.

– Да, мать.

Девушка почтительно присела в реверансе, и юбки ее коснулись юбок Илэйн и Найнив, также опустившихся в реверансе. В последний раз взглянув на Мэта, Эгвейн двинулась к выходу вслед за Шириам. Мэт все так же лежал без движения.

Мэт медленно открыл глаза и уставился на белый оштукатуренный потолок, гадая, где это он оказался и как сюда попал. Потолок был обрамлен затейливым бордюром из позолоченных листьев, а матрас у него под спиной, судя по всему, был щедро набит мягкими перьями. Стало быть, он в каком-то богатом доме. Там, где денежки водятся. Однако ответов на вопросы «где», «откуда» и «как» у него не находилось, да и вообще много чего другого в памяти не было.