Юрий Никитин - Трое из Леса. Трилогия [litres]

– Не трогало? Тебя в самом деле не трогало?

– Не трогало, – сказал Мрак с еще большим раздражением, – меня киммеры пальцем не задели! И тебя! И Олега!!!

В наступившей тишине Таргитай сказал негромко, с болью:

– Стрелами – нет, не тронули. Мечами, секирами… Но я лишь с виду цел. Иссекли мое сердце. До сих пор болит! Чую, как истекаю кровью.

Мрак спросил встревоженно:

– Какая-то злая магия?

– Что-то сильнее, – ответил Таргитай с той же мукой.

– Дурень, сильнее магии ничего нет. Меня тоже как-то ранили: до сих пор, когда вижу по ночам Степана, распятого на дверях его же хаты, сердце щемит. Ежели не уследить – обращусь в волка. Но это сочувствие, Таргитай! Он чувствует боль, а ты сочувствуешь. У тебя той боли нет. Нам незачем драться за их боль. Это не наша боль!

– Не наша, – согласился Таргитай убито.

Над их головами в ветвях послышался шорох, серебристый смех. В темной листве блеснула девичья голая нога, мелькнуло смеющееся личико с озорными глазами. На невров посыпались спелые орехи – крупные, наполненные ядреным зерном. В сторонке высунулось другое девичье личико, а когда невры не сдвинулись, выступило из листвы до пояса, показав крепкую девичью грудь, длинные светлые волосы. Широко расставленные глаза смеялись. Мавка показала неврам язык, в кустах раздались смешки, похожие на звон крохотных серебряных колокольчиков.

– Здесь вирий, – сказал Мрак, вздохнув. – Здесь нас приняли.

– Нас любят, – согласился Таргитай.

Сидели молча, смотрели на резвящихся мавок. Голенькие девчушки с распущенными волосами начали выскакивать на поляну. Самые отважные осмеливались пробежать перед страшными неврами на расстоянии вытянутой руки.

– Остаемся? – спросил Мрак полуутвердительно.

– Остаемся, – ответил Таргитай.

Одна русалка сидела в обнимку с лешим, страшным и чешуйчатым, другие качались на ветвях. Одна сорвалась, камнем полетела вниз, но у самой земли расправила серебристые крылья, пронеслась через поляну, задевая вершинки травы, вломилась в куст, где что-то закричало испуганно-восторженно.

На поляну выскакивали крохотные человечки в вязаных колпачках с бубенчиками на кончиках. Из ночи появились такие же крохотные незнакомцы с прозрачными крылышками. Донеслась тихая волшебная музыка, сперва едва слышная, затем все громче и громче. Мрак толкнул Таргитая, указал на музыкантов, что сели на ветвях вокруг поляны. Жуки, кузнечики, бабочки, человечки с крылышками стрекоз и бабочек, странные существа из блестящей паутины…

– Здорово, – сказал Таргитай с сожалением. – Век бы слушал. Пойдем? Вставать рано, опять не выспимся.

– Тебе только спать, – сказал Мрак сварливо. – Выходить надо по зорьке!

Они надевали заплечные мешки, когда в хату вошел, пригибаясь в низком дверном проеме, местный колдун. Оглядел готовых к дальнему походу пришельцев, смерил взглядом длину Меча Таргитая, так же взглядом взвесил секиру Мрака, проворчал гулко, будто сидел в глубоком колодце:

– Вам не пройти… каменные холмы.

– Не ты ли остановишь? – спросил Мрак вызывающе.

Он и Лиска одновременно положили ладони на рукояти секиры и меча. У них даже лица стали одинаково злыми и подозрительными. Кошка перебежала дорогу, девка с пустыми ведрами прошла, а теперь еще колдун!

Колдун внимательнее оглядел Жезл Олега. Молодой волхв засунул его в мешок, как ни уговаривал Мрак повесить за спиной на перевязи, как носит секиру, а Таргитай – Меч. Жезл нелепо торчал из мешка, высунувшись наполовину, будет задевать ветви, опрокинет навзничь, но волхв – на то и волхв! – ничего не принимает на веру, все проверяет.

– Есть посильнее меня, – ответил колдун.

– Да ну? – спросил Мрак саркастически. – Ладно, спасибо. Мы бывали в краях, где кротовьи кучки принимали за горы. Будь здоров, батя!

Он прошел мимо, Таргитай поспешно шагнул следом, бросил на колдуна извиняющийся взгляд. Мол, не вини оборотня, где-то глубоко внутри он даже добрый, по-своему. Олег и Лиска пошли за ними, горбясь под увесистыми мешками.

Колдун сказал в спину строгим голосом:

– Вам не пройти. Но я проведу вас.

Четверо остановились, смотрели выжидающе. Мрак спросил подозрительно:

– Неужто еще есть на свете дурни, что работают на других задаром? Мы вроде бы не родня.

– В моем доме, – сказал колдун вместо ответа, – возьмите все, что понадобится.

Шаркающей походкой побрел к новенькому срубу колодца. Мрак крикнул вслед с насмешливым недоумением:

– Эй, мил-человек! Никак помирать собрался?

Колдун лишь сгорбился больше, неверными движениями начал опускать в колодец деревянную бадейку. Тонкая волосяная веревка разлохматилась. Олег объяснил торопливым шепотом:

– Он знает свой час.

– Скоро перекинется?

– Да.

Мрак зябко передернул плечами:

– Не стал бы волхвом из-за этого… такого…

– Ну, не все узнают. Некоторые удерживаются. Хоть и трудно утерпеть.

– А что насчет вещей? Я не понял.

– Когда колдун умирает, исчезает все созданное его чарами.

Таргитай сбегал в дом колдуна, вернулся с пустыми руками, но с вытаращенными глазами: насмотрелся диковин. Олег собрал под крышей пучки трав, отобрал нужные, а Лиска сшибла стрелами двух гусей, сунула скривившемуся Таргитаю в мешок.

Когда выступили, колдун торопил, сам настолько забегал вперед, что Мрак раздраженно посоветовал не торопиться к Ящеру, родне волхвам любой породы. Колдун смолчал, не повел и бровью, вместо него заворчал Олег.

Таргитай брел, загребая ногами пыль. До слез жалко колдуна, еще совсем не старого, крепкого и сурового, немножко угрюмого, но явно в глубине где-то там, как и Мрак, доброго.

– А ежели не пойдет с нами? – спросил он Олега. – Уцелеет?

Олег скривился, словно глотнул горького:

– Умрет, во сто крат горше.

Мрак укоризненно покачал головой. Дурак и после бани чешется, а что скажет – все невпопад.

Дорога постепенно поднималась, лес поредел, истончился, остался позади. Земля потянулась каменистая, валуны попадались все крупнее. Равнина вздыбилась буграми, что перешли в холмы. Дорога истончилась, пугливо огибала каменные массивы.

Олег чувствовал чужое присутствие, бормотал заклятия. Воздух словно потемнел, в нем ощущалась угроза. За холмами встали крутые горы, кое-где изгрызенные временем, поросшие травой и кустами. Справа тропинка обрывалась крутым берегом, внизу грозно шумела горная речка, прыгала по камням.

Шли молча, Мрак, погруженный в свои думы, пробурчал вполголоса:

– Надо жить, как набежит. Люди мрут, нам дорогу трут.

– На небо крыл нет, – ответил Олег негромко, – а в землю близко. У богов дней много, да не все наши. С другой стороны – кабы люд не мер, земле бы не сносить, верно?