Юрий Никитин - Трое из Леса. Трилогия [litres]

Не вставая с пола, Олег вытянул руки. Синяя молния метнулась к Мардуху. Тот все еще неверяще смотрел на вопящего от страшной боли помощника. Грудь вспыхнула, Мардух вскрикнул яростно. В груди возникла дыра, куда пролез бы кулак Мрака, через нее видно стену. Изо рта Мардуха брызнула темно-красная кровь.

– Прощай, сильнейший, – сказал Мрак над ухом Таргитая. – Что ты супротив волхва?

Мардух качался, из широкой дыры вился дымок, но молния запекла кровь коричневыми комьями. Глаза впервые заволокло болью.

– Ты… Как ты… сумел…

– Узнаешь у Ящера, – прохрипел Олег.

Лиска подбежала и просунула голову под руку, приняла тяжесть на себя. Мрак брезгливо переступил помощника, что слепо ползал от стены до стены. На Фагима бросил быстрый угрожающий взгляд, но раз Олег его не тронул, то и Мрак сразу потерял интерес. Фагим сел под стеной, накрыл голову полой халата. А Таргитай с надеждой спрашивал:

– Все?.. Неужто все?.. Теперь на свете Зла не будет?..

Мардух услышал, выплюнул вместе с кровью:

– Дурак… Вы сами – Зло…

Олег отстранил Лиску, шагнул к Мардуху. Вспыхнул слепяще белый свет – небывалый, чересчур белый. Перед ослепленными глазами перестали плавать черные пятна, в комнате исчез дым – сожгло вместе с остатками рукописей, а вместо Мардуха… дымилась горстка пепла!

Мрак услышал стон, быстро подхватил Олега. Изможденное лицо волхва мертвенно-бледное, глаза закрывались. Лиска и Таргитай держали Олега с другой стороны, не давая упасть. Олег с трудом открыл глаза, медленно освободился. Глаза отыскали мага в желтом, что двигался все медленнее. С трудом нагнулся, перевернул его на спину.

– О какой власти говорил Мардух? Зачем ему Яйцо?

Раненый дышал тяжело, обгорелое плечо похоже на обугленный ствол дерева. Из раны торчала белая кость с обгорелыми лохмотьями жил. Глаза дикие от ужаса, он просипел:

– Спаси… Я хочу жить… Мардух мог бы спасти…

– Все хотели жить, – ответил Олег. – Ты им дал?

Раненый дышал все чаще, глаза неверяще смотрели в каменное лицо волхва. В прошлый раз, когда захватили башню Гольша, этот лесной увалень выглядел мягким и слабым.

– Да, – прошептал он затихающим голосом. – Умирать надо по-мужски…

Он рванулся, ухватил Олега за горло. Волхв рывком приподнял его, обрушил затылком о каменный пол. Отвратительно хрустнуло, маг раскинул руки и затих. В наступившей тишине слышалось хриплое дыхание Олега, затем – грубый голос Мрака:

– Тоже мне, волхв… Почему не магией?

Таргитай и Лиска отвязали Гольша. Скрученные руки старика посинели, распухли. Голова моталась из стороны в сторону. Олег ответил мертво:

– Магию истратил до капли… Неделю теперь копить…

Гольш открыл глаза. Олег зябко передернул плечами: старик кожа да кости, словно не ел эти три недели, желтая кожа высохла, висела. Он едва шевельнул дряблыми губами:

– Я не ожидал, что такая мощь вообще возможна…

– Я не ожидал тоже, – ответил Олег еще тише.

Он утих, повернулся к двери. Все услышали приближающийся снизу по лестнице топот множества ног, лязг металла. Мрак и Лиска взялись за секиру и меч, лишь Таргитай стоял возле Гольша, бережно держал у груди мешок с Яйцом.

– Савиджак! – вскрикнула Лиска жалобным голосом.

– Или Агимас выбрался из ада, – буркнул Мрак. – Прямо неистребимый… Мог с Ящером столковаться. А то и породниться.

– Савиджак, – повторила она потерянно. – Узнаю его тяжелый шаг!

Таргитай опустил плечи, в синих глазах появилось побитое выражение. Олег выжат до последней капли, а Гольшу за подвиг стереть кровь, что заливает лицо. Мрак ранен, а Лиска…

Он горестно вздохнул, опустил Яйцо на пол и медленно потащил из-за спины Меч. Заблистало оранжевым. Затем Меч неуловимо быстро стал ярко-синим, как глаза Таргитая. В комнате сразу похолодало, по стенам пробежали странные мигающие сполохи. Рука Гольша застыла на полдороге к глазам: лезвие стало седым, покрывшись инеем!

Гремя подкованными сапогами, через порог ворвались воины в медных доспехах. Все с грубыми лицами, от них пахло потом и распаренными телами. Остановились у стен, а следом вошел огромного роста воин – свирепый, с горящими яростью выпуклыми, как у коршуна, глазами. Черные как смоль брови сшиблись на переносице, крючковатый нос хищно загнулся. По щеке тянулся глубокий шрам. В правой руке воин держал длинный изогнутый меч, простому человеку вряд ли поднять, на локте левой висел круглый щит.

В наступившей тишине раздался дребезжащий голос старого мага:

– Руны абсолютной защиты… Такой щит нельзя тронуть…

Савиджак оскалил крупные, белые как у зверя зубы.

– Не нравится?.. Магия против магии, меч против меча, а отвага – на отвагу! Я раскатаю ваши кости по всей башне, а женщину пошлю на кухню! Впрочем, ночью ей тоже найдется работа – обслуживать рабов.

Таргитай нахмурился, женщин обижать – последнее дело, шагнул вперед. Меч шелохнулся, учуяв противника. Савиджак одним красивым движением сбросил плащ, голос сдавленный от ненависти:

– Думаешь, Меч богов спасет?.. На этот раз я готов. У меня Щит богов и меч не простой!.. Сейчас узнаешь, в чем его непростота…

За спиной Таргитая раздался слабый вскрик. Савиджак неотрывно смотрел куда-то через плечо Таргитая, тот осторожно скосил глаза. Лиска, бледная как смерть, перекосившаяся и сгорбленная, вышла как во сне на середину комнаты, между противниками.

– Хотела солгать, уйти с Савиджаком, а затем… Но это огорчит… нет, просто убьет Олега… Я лучше скажу правду.

Мрак хмыкнул, крепче сжал секиру. Если женщина обещает сказать правду… Савиджак сказал злым, словно от долгого крика, голосом:

– Говори. Может быть, отдам не рабам, а лишь надсмотрщикам.

Глаза его сухо блестели, он смотрел на нее неотрывно. Олегу почудились в налитых кровью глазах боль и мука.

– Я была заколдована, – сказала Лиска угасшим голосом. Она смотрела в пол. – Я совершила тяжкий проступок… за что наши волшебники…

– Доберемся и до них, – пообещал Савиджак.

Таргитай остался с открытым ртом, он тоже хотел сказать именно эти слова.

– Нет-нет, они… милостивы. Я должна была носить тяжелое заклятие, пока… пока жив Мардух. Он и наложил заклятие по слову Вождей. Мардух самый могучий из магов на белом свете, у меня не было надежды… Но появились вы, сумели спастись, поклялись его уничтожить… Я не могла отказаться от надежды!.. Теперь, когда чудо свершилось, я наконец-то могу вернуться в настоящий мир…

– Какой-какой? – переспросил Савиджак, и опять Таргитай лишь открыл и закрыл рот.

– Свой!.. Из этого – жестокого, страшного, холодного… Я поняла всю свою вину, я раскаялась.

– Настоящий? – пробормотал Таргитай. – Куда уж настоящее.