Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Исчезающий Этаж [litres]

– Помоги-ка мне! Выплесни это вон туда! – велела Ягге, передавая Тане котелок с варом.

На столе девочка увидела стеклянную бутыль с широким горлышком, в которой плавали крошечные личинки, смахивающие на головастиков. Едва она вылила вар в воду, как личинки стали жадно отщипывать от него кусочки, раздуваясь на глазах.

– Не советую опускать туда палец. Если, конечно, ты с ним не в ссоре, – предостерегла Ягге.

– А что это за головастики? – поинтересовалась Таня.

– Это не головастики, а костеростки, – ворчливо пояснила Ягге. – Надо развести их побольше. Скоро чемпионат по драконболу. А это значит, пробитых голов, сломанных рук и ног будет более чем достаточно.

Таня поежилась, подумав, что тоже может оказаться среди переломщиков. Она вспомнила, что когда-то уже видела взрослую костеростку у Баб-Ягуна. Это было большое плоское насекомое, похожее на пятирублевую монету с лапками. Насекомое могло бы показаться неприятным, если бы не его удивительная способность сращивать сломанные кости. Правда, для этого их надо было поместить в гипс. Да и щекотно, если верить Баб-Ягуну, было просто жутко.

Закончив с кормлением костеросток, Ягге присела отдохнуть. В руке у нее сама собой возникла трубочка с коротким вишневым чубуком. Ароматные клубы дыма складывались в оживающих диковинных зверей.

Таня растерянно стояла рядом, не решаясь начать. Ягге ласково щурилась на нее, потом дружелюбно спросила:

– Ну что ты там натворила? Произнесла запрещенное заклинание?

– Заклинание Чумы-дель-Торт. Так сказал Сарданапал, – грустно повторила Таня.

– Да, знаю. Древнир называл его заклинанием хаоса. Просто удивительно, что все остались живы. Ты знала его раньше?

– Нет, – покачала головой Таня, – откуда? Я испугалась, что не сумею снять роковую порчу, а потом… потом все и произошло.

– Действительно странно, – кивнула Ягге. – Но кажется, Сарданапала больше насторожило не то, что тебе известно заклинание – ты ведь могла где-нибудь его случайно услышать или прочитать, – а три красные искры. Столько искр по силам выбросить только очень сильному черному магу. Магу уровня Той-Кого-Нет.

Таня почувствовала, что у нее дрожат руки.

– А разве искры выбрасывает не кольцо? – с сомнением спросила она.

– Кольцо, – заверила Ягге. – Но само по себе кольцо ни на что не способно. Оно лишь собирает энергию мага. Отдай его лопухоиду – и не будет ни одной, даже самой хилой, искры.

Они помолчали. Таня смотрела на морщинистые руки Ягге, на узоры ее пестрого платка, слушала, как потрескивают в печи березовые поленья. «Не хочу… Не хочу больше слышать этого имени. Чума-дель-Торт не я. И я не она», – думала она.

– Тебе не снятся непонятные сны? Сны, которые тебя пугают? – вдруг спросила Ягге.

– Нет, – ответила Таня и тотчас поняла, что солгала.

Откуда тогда Черные Шторы взяли желтую мертвую старуху с пустыми глазницами, полыхающими рубиновым огнем? Старуху, чьи отрубленные руки тянулись к ней?

– Мне пора на тренировку. Через две недели матч с бабаями, а Соловей говорит, мы еще не готовы, – буркнула Таня, вставая.

Ягге проницательно взглянула на нее. В уголках ее глаз собрались грустные морщинки.

– Удачи! Надеюсь, костеростки тебе не пригодятся. Последи там за моим Ягуном, чтобы слишком не горячился. В прошлом сезоне большую часть костеросток я извела именно на него, – сказала она.

– Ладно, я постараюсь, – кивнула Таня.

Она уже была у дверей магпункта, когда старушка вновь окликнула ее:

– Постой! Я хочу, чтобы ты кое-что запомнила и… ничего не боялась. Магическая сила – именно сила, а не умение – не может исчезнуть, когда исчезает сам маг. Она ищет себе нового хозяина и находит его. А как использовать эту силу, решать ее новому владельцу. Никто не может заставить его творить зло, если он сам того не захочет…

Это была ее первая весна на острове. Таня была изумлена, как стремительно она наступила. Кажется, еще несколько дней назад всюду были слякоть и лужи, а потом по холмам, оврагам, по выветренным склонам гор пробежала зеленая волна.

Странно было смотреть на корявые деревья в лесу, подернувшиеся вдруг нежно-зеленой, трепетной и словно расплывчатой еще листвой.

Купидончики совсем забросили свои почтальонские обязанности и целыми днями носились над клумбами, весело попискивая, хохоча и пуская в кого попало золотистые стрелы.

Русалка целыми днями лежала на отмели и грелась на солнце. Когда к ней подходили, она брызгалась и швырялась рыбьими скелетами. Больше всех, разумеется, доставалось Поклепу, потому что остальные обходили пруд стороной.

Завуч из бывших черных магов бегал вечно мокрый, дерганый и злой. Даже Сарданапал не отваживался с ним заговаривать. Дел у Поклепа было невпроворот: нужно было подготовить Тибидохс к встрече болельщиков и участников кубка мира по драконболу, который должен был начаться уже через несколько дней.

Но уже сейчас Поклеп наклеил на драконий ангар огромную афишу с оживающими буквами:

27 марта главный драконбольный стадион Буяна

СБОРНАЯ ТИБИДОХСА – БАБАИ

ОСОБЫЕ ПРАВИЛА Всемирного чемпионата по драконболу

Запрещается:

1. Проходить на трибуны без билетов.

2. Занимать чужие места.

3. Дразнить драконов, проникать на поле во время матча.

4. Накладывать на судей и арбитров, а также на игроков команд проклятия.

5. Драться, используя боевые искры, заговоры, сглазы, запуки, а также зонтики, дубинки и кирпичи.

– Класс! – насмешливо воскликнул Баб-Ягун. – Обожаю Поклепа! Хочешь драться – дерись! Только не используй зонтики и запуки! Ну-ка посмотрим, что он разрешает.

Допускается:

1. Использовать талисманы счастья и амулеты удачи.

2. Запускать фейерверки, салюты, вопилки и прочие магические и немагические средства выражения восторга.

– А вопилки напрасно разрешили! – прокомментировал Ванька. – Вот увидите, перед вторым матчем их уже запретят. На прошлом чемпионате то же самое было. Кому охота оглохнуть в самом начале? А ты, Тань, что думаешь?

– Угу. Никому неохота, – согласилась с ним Таня, довольная, что Баб-Ягун и Ванька наконец оттаяли.

Неприятный случай с заклинанием хаоса был на время забыт, да и Чума-дель-Торт на Черных Шторах больше не появлялась. Только надолго ли?

Теперь Шторы день и ночь показывали полузащитника Жору Жикина – смуглого тринадцатилетнего парня. Похоже было, что Гробыня в очередной раз влюбилась. Семь-Пень-Дыр и Гуня Гломов были отправлены в отставку.

Каждое утро Гробыня с возмущенными воплями пыталась стряхнуть изображение Жикина со Штор, но оно всякий раз показывало язык и улетало на швабре с пропеллером. Шторы же принимались пакостно хихикать и хикикали до тех пор, пока в них не запускали дрыгусом-брыгусом .