Алексей Гаранов - Пандемия

Но ситуация вышла из-под контроля буквально за два дня. Вначале в США. Там инфекция заразила за неделю 10 миллионов человек. Болели уже не только пожилые, но и молодежь и дети. Стали рождаться зараженные младенцы. Смертность превысила цифру в 10000 человек в день. Умирали уже не только простые люди, гибли политики, звезды и известные бизнесмены. Ужас охватил всю Америку, где ввели всеобщий режим бедствия. В России, несмотря на карантин, все шло похожим сценарием с отставанием в месяц. Строжайшая изоляция несколько сгладила рост заболевших, но создавалось впечатление, что переболеть коронавирусной заразой предстояло всем, а вот выжить единицам. Вопрос выживания заключался в силе иммунитета каждого человека, его жизненной силе и способности выработать антитела до момента изготовления вакцины, которую ожидали лишь к концу года. До этого надо было пересидеть где-то лето, и главное осень. Ученые в один голос твердили, что ожидается вторая волна заражений, сильнее весенней.

На Земле наступил коллапс. И как Данте реалистично описал свой ад, так легко было увидеть его в пандемии. Но где же убежище, куда спастись? Ни Данте, ни Гете, никто другой, так и не смогли реалистично описать будущий рай. Утопия спасения тяжело поддавалась воображению, как и все деяния добра, начиная с самого воскресения Христа и веры во всевышнего. Зато ад виделся наяву как на ладони.

Тяжесть ситуации в России осложнялась еще и тем, что правительственная верхушка во главе с президентом фактически отказалась помогать населению деньгами. Выплаты безработным были мизерными и требовали сбора документов, которых у большинства, работавших без контрактов, просто не имелось. Иммигранты и вовсе не обладали правами граждан России. Те крошки, которые бросали со стола власти, были каплей в море по сравнению с тяготами, легшими на плечи горожан. Если сельские жители еще могли как-то прокормить себя огородом и запасами консервов, то горожане, привыкшие получать зарплату и отовариваться в супермаркетах, оказались брошены на самовыживание. А там, где начался голод, начались и беспорядки. Пока это были единичные случаи, пресекавшиеся полицией и Росгвардией, но как могла власть сдержать многомиллионное население мегаполиса. Люди не хотят умирать от голода, в то время, когда народная кубышка плотно запечатана на крайний случай. Для населения это случай уже наступил, и народ был готов взять свое уже не переговорами, а силой. Так было всегда, история могла это подтвердить, и не раз.

Это понимали в США и Европе, где выделялись из бюджета триллионные суммы в долларах. Но в России жадность властей вела страну к катастрофе.

Сергей осознал грядущий хаос еще вчера. Когда стало ясно, что никакого экологического переселения не будет и правительство не в состоянии его организовать, он стал собирать вещи. Маршрут спасения был разработан им заранее. Главное, чтобы согласилась Наташа, взять с собой ее и ее маму не представляло труда. Город был закрыт, но у него был правительственный пропуск, и на машине можно было выехать на Волгу. Там, не доезжая до Чебоксар, в небольшом поселке у него имелся домик для рыбалки. За домом присматривал бывший егерь, старинный друг его дяди, который и втянул его в рыбацкий отдых на просторах матушки Волги. Поселок Воротынец, родина величайшего русского воеводы и боярина Михаила Воротынского, покорителя Казани и героя битвы при Молодях, была конечной целью путешествия. Когда-то, местному герою, с малым разрозненным войском удалось разгромить многочисленную орду крымского хана Девлет-Гирея и надолго отбить тому охоту навязать свою волю Московскому княжеству, ведущему тяжелые ливонские войны. Потом он впал в немилость подозрительному государю Ивану Грозному, замучившего того пытками из-за доноса в измене. Так часто случалось с героями, но память побед Воротынского на Оке будут помнить потомки веками. Туда и хотел отправиться Сергей и как можно скорее.

Позвал он и Сашу, но тот все еще сомневался. Что делать, люди быстро забыли пандемию 100-летней давности, когда, не успев вылечиться от брюшного тифа, 100 миллионов человек умерли от испанки. Смертность тогда превысила количество умерших от холеры, оспы и чумы вместе взятых. Сергей же ожидал худшего.

Но настоящим шоком для него стало заражение Наташи в госпитале. Первым желанием было сразу ехать к ней. Он пытался дозвониться и выбить пропуск на посещение, но все было тщетно. Карантин есть карантин. Мысли Сергея понеслись сплошным вихрем неизвестно куда. «Я чувствовал, что надо уезжать еще тогда, я мог спасти ее», – упрекал он себя, – «Но что я мог сделать, она так упряма, и она врач. Это был ее долг! Теперь вся надежда на чудо», – думал он, шагая днями по кабинету. Работать в таких условиях он не мог.

Но чуда не произошло и, как и тысячи других, Наташа умерла через неделю. Не спасли ни лекарства, ни аппарат вентиляции легких, к которым были подключены многие умирающие. Его так и не пустили к ней на свидание. Мир Сергея, как, впрочем, и весь мир рухнул в одночасье. Но если всех охватил ужас и смятение, то Сергей впал в апатию. Нет, он не впал в ступор, инстинкт понес его автоматически к цели. Он не стал задерживаться в Москве ни минуты, попрощался с Сашей и выехал поздно вечером из Москвы. Там, на Волге, он уже не надеялся пережить свою трагедию и заполнить хоть чем-то образовавшуюся в сердце пустоту. Его просто несли ноги. «Трус, сбежал с корабля», – слышался ему собственный голос, – «Даже не похоронил Наташу». Но что он мог сделать, трупы сжигали за день сотнями и выдавали на руки родственникам только прах в урнах. Хоронить мертвецов уже боялись, как во время чумы. Попрощаться с покойными можно было только на онлайн церемонии, что Сергей делать не стал. Как мог он смотреть в лицо ее матери, когда мог спасти ее! И он решил сохранить лицо Наташи живым и счастливым в своей памяти. Мир вокруг покатился к черту, а медицина оказалась беспомощной перед страшным заболеванием века.

Сергей пришел в себя только в Нижнем Новгороде. Как он доехал туда на машине он не помнил. Смутно вспоминались посты по дороге, проверка документов, но сама дорога не запомнилась абсолютно. Всю дорогу лил дождь, видимость была никакая и он не сразу сообразил, что преодолел четыреста с лишним километров за два с половиной часа. Должно быть ехал он быстро. «Странно, что не разбился», – пролетела шальная мысль в голове, – «Хотя было бы легче». Страшная утрата снова легла тяжелым грузом на сердце. Ехать дальше он не мог и припарковался у ближайшей гостиницы. В Нижнем карантин был еще не так строг, как в Москве. Сюда зараза только протянула свои щупальца, но тем не менее у Сергея на ресепшене замерили температуру и проверили пропуск с документами.