Алексей Гаранов - Пандемия

– Надолго к нам? – спросила девушка за стойкой. Из-за маски видны были только ее испуганные глаза.

– До утра, – машинально ответил Сергей, забирая документы.

– Как там у вас, в столице? Неужели это правда, что люди умирают сотнями, а врачи сложили руки? – не скрывала она любопытства.

– И да, и нет. А врачи то как раз сложили не только руки, но и головы, – отрезал Сергей и схватив ключ от номера поспешил к лестнице.

– А как вы думаете, до нас дойдет? – бросила девушка ему вдогонку, но Сергей уже скрылся из вида.

Он открыл дверь номера, достал из сумки бутылку виски и налил себе полный стакан. Осушив его наполовину, упал на кровать и закрыл глаза. Виски медленным теплом растекалось по телу, стало немного легче, и он допил остатки. Но тяжесть на сердце не проходила. «Все, спать. Не надо думать, так можно сойти с ума», – решил он и провалился в сон. Там, во сне, его ждала Наташа. Она стояла у двери собственного подъезда и тянула к нему руки. Но как ни старался Сергей подойти к ней, у него не получалось, так как асфальт под ним постоянно двигался и отдалял его как траволатор все дальше и дальше. Сергей побежал, но и траволатор стал двигаться быстрее, пока Наташа не стала и вовсе маленькой зовущей точкой вдали.

Сергей проснулся и резко сел на кровати. Часы показывали пол шестого утра. Отогнав кошмар, он попытался уснуть снова, но сон не шел, а мысли заносились в голове с невероятной быстротой. «Что я сделал? Надо было увезти ее тогда силой, надо было убедить ее ехать. Какой же я дурак! Как я мог так поступить»! – упрекал он себя, – «Сам то я жив и здоров». Сергей ударил себя ладонью по лицу, потом еще раз, резко поднялся и не в силах вынести груз внутренних упреков, разрыдался перед зеркалом. Оттуда на него смотрел чужой уже человек. Человек без счастья, уставший, больной и одинокий.

Побрившись и переодевшись в джинсы и свитер, он все же нашел в себе силы собраться и вышел из номера. Он спустился вниз и бросил ключи на пустую стойку. На улице светало и было прохладно. Нижний замер, как перед чумой. Надо было быстрее уносить отсюда ноги.

«Надо ехать», – подумал он, втянув голову и подходя к машине, – «Нельзя сидеть на одном месте. Так я просто сойду с ума».

На выезде из города у него опять проверили документы.

– Повезло вам вырваться из столицы, – усмехнулся молодой лейтенант ДПС, – С сегодняшнего дня Москва на военном положении, и пропуск ваш был бы недействителен. Город изолировали для всех, военные перегородили все дороги. Мышь не проскочит. Говорят, один депутат хотел улететь вертолетом, так его насильно посадили в поле и сдали на карантин. Вот так!

Сергей безразлично кивал лейтенанту, который все говорил без умолку. Про речь президента, про продуктовые карточки, про кошмарные перспективы. Для него было в кайф поболтать после ночной смены, и он не знал, что для Сергея, в противоположность ему, все это было сейчас безразлично.

«Почему он здесь, а не там», – он не понимал, – «Даже если инстинкт самосохранения включился в нем и двинул его на выезд из Московской ловушки, ему уже было все равно». Когда лейтенант отдал ему в руки документы, Сергей все также продолжал сидеть, глядя перед собой в пустоту. И только когда тот с подозрением подошел к нему повторно, Сергей рефлекторно включили передачу и выехал на трассу. Через пятнадцать минут он уже пролетел Кстово и был на пути к Волге. В его голове снова заработал автомат, который двигал его к единственному убежищу – деревенскому дому с избой и лодкой в сарае.

И Сергей выжил, выжил духовно, приняв всю тяжесть утраты и прогревав ее сполна. Через месяц он, наконец-то, вышел на улицу. Как он доехал, как жил все это время, что ел и чем занимался, помнил смутно. Не раз, в его сумрачном тогда сознании, всплывал образ Михаила, егеря и друга дяди, который что-то готовил на плите и давал ему поесть. Заросший, немытый и ослабевший, он выбрался на крыльцо своего дома и прищурился от яркого солнечного света. Раннее июльское солнце нещадно палило все вокруг своими лучами и зной окутал поселок. Прохладно было лишь на воде, но до Волги было километр ходу. В темноте и прохладе дома было гораздо привычнее и первой мыслью Сергея было вернуться обратно, в постель. Он обвел взглядом выросший бурьян, отогнал рукой жужжащих мух и посмотрел на дорогу. Его внимание привлекла его машина. Вольво стояла с разбитым окном, без колес и странно, что она вообще стояла, а не исчезла. Сергею она была уже безразлична, и он улыбнулся. «Интересно, а лодка в сарае еще стоит»? – проскочила мысль.

– Извини, мародеры похозяйничали, – услышал он голос откуда-то сбоку. Повернувшись, он увидел Михаила. Тот стоял как всегда крепко на ногах, одетый в камуфляж и держа в руках охотничье ружье. Угрюмый, коренастый, с огромными сильными руками, он был похож на поселковый памятник боярину Воротынскому. Егерь положил свою тяжелую ладонь на плечо Сергея и крепко сжал. Он понимал, что Сергей понес утрату, раз приехал один, без обещанной невесты, не говорил он про это в ночном бреду.

– Надо жить, – тихо сказал он и повел, поддерживая, Сергея в дом. – Вещи твои я схоронил. Продукты припрятал у себя в доме. Ты извини, но времена настали непростые. Люди валят из городов сюда, к Волге. Без жилья им не прожить здесь зимой, так что начинают озорничать. Пора бы и тебе прийти в себя, иначе может случиться беда.

– Спасибо, – выдавил из себя Сергей, – В баню бы, помыться. Ничего не помню, сколько времени я здесь провел?

– Месяц с гаком. Я уж заволновался, умом бы не тронулся.

– Наташа умерла, – тихо сказал Сергей, – Но сейчас мне легче.

– Вот и хорошо, что легче. Нам в деревне лишние руки нужны. А еще мозги твои. Банды вокруг, так и норовят что-нибудь стащить, а то и ограбить. Полиция вся разбежалась. Эпидемия косит людей как мух. Больницы все в городе, так что лечить нас и некому. Из всего поселка и осталось только пара десятков домов с жителями. В остальных беженцы засели, в основном из Нижнего. Все закрылись, как во время чумы. Что дальше будет, ума не приложу.

– А по телику что говорят? – спросил Сергей, мысли его уже потекли правильным руслом.

– Телевидение не работает уже две недели, ни первый, ни Россия. Только радио слушаем, и то пара станций всего осталась, все Нижегородские. Но я им не верю. Не может вся Москва так просто вымереть. Говорят улицы пустые. Одни военные вокруг Кремля. В Питере врут про голод и мор страшный. Да их послушать, так все города встали! Не правда это, Сибирь еще стоит и Урал. И у нас на Волге люди живут. Не верю! Брехня это все.

Михаил поднялся и косолапо побрел на выход. – Баню пойду растоплю, на стол соберу. Помнишь дорогу-то? Приходи через час. Там и потолкуем. Я председателя приглашу, Константина. Ты его знаешь, он мужик толковый.