Дженнифер Арментраут - Полукровка [litres]

– Эйден… на самом деле, это не так больно, как ты думаешь. – Бесконечная тупая боль была чем-то, к чему я давно привыкла, и я в этот момент говорила правду.

Взяв банку, он обошел стол.

– Это должно помочь. В следующий раз обязательно мне говори, когда с тобой что-то не так.

– Хорошо. – Я решила не испытывать судьбу. – Что это за штука?

Он открутил крышку.

– Это смесь арники и ментола. Арника – часть цветка. Действует как противовоспалительное средство и уменьшает боль. Должно помочь.

Я ожидала, что он протянет мне банку, но вместо этого он опустил в нее пальцы.

– Что ты?..

– Подними рубашку. Я не хочу разбираться с этим. Можно испачкать одежду.

Ошеломленная, я подняла края рубашки.

Он еще раз глубоко вздохнул, когда взглянул на мою спину.

– Алекс, нельзя оставлять подобное без лечения. – На этот раз гнев в его голосе исчез. – Если тебе больно, ты должна сказать мне об этом. Я бы не стал…

Сказать, как мне тяжело? Позволить Каину на тренировке надрать мне задницу? Это не то, чего я хотела.

– Никогда не думай, что нельзя говорить мне, что что-то не так. Верь, мне не все равно, когда тебе больно.

– Ты не виноват. Я могла бы сказать тебе…

Он коснулся моей кожи, и я чуть не спрыгнула со стола. Не потому, что мазь была холодной – потому что его пальцы двигались по моей спине. Чистокровный никогда не касался полукровки, тем более пытаясь облегчить ей боль. Им обычно плевать.

Эйден молча нанес густой бальзам на мою кожу, а затем поднялся. В конце концов его пальцы коснулись края спортивного бюстгальтера. Я уставилась на стену перед собой. Там была фотография Афродиты, сидящей на скале. У нее было похотливое выражение лица, ее сиськи болтались на потеху целому миру.

Не помогло.

Эйден продолжал в тишине. Время от времени мое тело дергалось само по себе, а потом стало жарко, очень жарко.

– Ты когда-нибудь знала своего биологического отца? – поинтересовался он тихо.

Я покачала головой.

– Нет. Он умер до моего рождения.

– Ты знаешь что-нибудь о нем?

– Нет. Мама никогда о нем не говорила, но думаю, они проводили время в Гатлинбурге, Теннесси. Мы планировали поехать туда на зимнее солнцестояние, когда она сможет… сбежать от Люциана. Думаю… жизнь в коттедже помогала ей думать, что отец рядом.

– Она любила его?

Я кивнула.

– Думаю, да.

Теперь он работал над нижней частью моей спины, втирая бальзам плавными кругами. До меня доходил прохладный запах ментола.

– Что бы ты делала, если бы не было даймонов? Тебе было бы чем заняться, верно?

Я сглотнула. Это был простой вопрос, но мне было трудно сосредоточиться на чем-то, кроме его пальцев.

– Хм… Я бы хотела сделать много чего.

Его пальцы остановились, и он тихо рассмеялся.

– Например?

– Не знаю.

– Ты когда-нибудь планировала вернуться в Ковенант?

– И да и нет. – Я с трудом сглотнула. – До нападения я никогда не думала, что увижу Ковенант снова. После того, как это случилось, я пыталась добраться до Ковенанта в Нэшвилле, но даймоны… мне помешали.

– Что бы ты делала, если бы даймоны тебя не нашли? – Он знал, что не стоит сосредотачиваться на той ужасной неделе после нападения. Он знал, что я не буду говорить об этом.

– Когда… я была совсем маленькой, мама и несколько Стражей отвели меня с другими детьми в зоопарк. Я любила животных. Все лето я рассказывала маме, что принадлежу зоопарку.

– Что? – Его голос звучал недоверчиво. – Ты думала, что принадлежишь зоопарку?

Я улыбнулась.

– Да, я была странным ребенком. Так что… это было то, что бы я могла делать. Знаешь, работать с животными или еще с кем-то, но… – Я пожала плечами.

– Но что, Алекс? – Я почувствовала и его улыбку тоже.

Я уставилась на свои пальцы.

– Но я всегда хотела вернуться в Ковенант. Я нуждалась в нем. Я просто не подходила нормальным людям. Я скучала по целям и знанию того, что должна делать.

Эйден опустил край моей рубашки и так долго молчал, что я подумала, будто с ним что-то случилось. Я повернулась к нему.

– Что?

Он склонил голову.

– Ничего.

Я скрестила ноги и вздохнула.

– Ты смотришь на меня, будто я странная.

Эйден отложил банку в сторону.

– Ты не странная.

– Тогда что? Ты закончил?

Он кивнул и наклонился вперед, расставив руки по бокам от меня.

– В следующий раз, когда тебе будет больно, я хочу, чтобы ты сказала мне.

Когда я подняла глаза, мы оказались всего в нескольких дюймах друг от друга – ближе, чем когда-либо за пределами учебной комнаты.

– Хорошо.

– И… ты не странная. Ну, я встречал более странных людей, чем ты.

Я улыбнулась, но то, как Эйден смотрел на меня, не могло не волновать. Будто он брал на себя ответственность за меня и то, что я чувствовала. Так и было. Может, это было связано с необходимостью заботиться о Диконе… Дикон? Я вспомнила, что он сказал прошлой ночью.

– Дикон когда-нибудь говорил о подобных вещах? О ваших родителях?

Мой вопрос застал его врасплох. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить:

– Нет. Как и ты.

Я проигнорировала это.

– Он же пьет? Думаю, он делает это только для того, чтобы забыться.

Эйден моргнул.

– Ты тоже поэтому пьешь?

– Нет! Не поэтому.

Что я говорю?.. Боги, что я делаю? Пытаюсь поговорить с ним о его брате?

– Что ты сказала?

Надеясь не выходить за рамки, я подалась вперед.

– Думаю, Дикон пьет, чтобы не чувствовать.

Эйден вздохнул.

– Знаю. Как и все советники, и учителя. Неважно, что я делаю или к кому его привожу, он не рассказывает.

Я кивнула, понимая, как тяжело было Дикону.

– Он… гордится тобой. Он сказал иначе, но гордится тем, что ты делаешь.

Он моргнул.

– Почему… как ты узнала?

Я пожала плечами.

– Думаю, если ты будешь продолжать в том же духе, он в конце концов откроется.

В серьезном взгляде Эйдена теперь таилось нечто большее. Он выглядел обеспокоенным по причинам, которых я не хотела признавать.

– Эй. – Я протянула руку к его ладони. – Ты…

Я замерла, когда он прикоснулся своими пальцами к моим.

– Что я?

Красивый. Добрый. Терпеливый. Идеальный. Я не сказала ничего из этого списка. Вместо этого я уставилась на его пальцы, задаваясь вопросом, знал ли он, что держит мою руку.

– Ты всегда такой…

Его большой палец скользнул по моей руке. От бальзама его пальцы стали прохладными и гладкими.

– Какой?

Я посмотрела вверх. Его взгляд, его мягкое прикосновение к моей руке делало очень странные вещи. Я чувствовала жар и головокружение, как будто просидела на солнце весь день. Все, о чем я могла думать, это то, как его кожа касалась моей. Затем то, как его рука будет касаться других мест. Я не должна была думать об этом вообще.