Эд Макдональд - Знак ворона [litres]

– Туда смотри, – каркнули над головой.

Я посмотрел и увидел аккуратную горку камней. Все камни размером приблизительно в кулак. Наверху – плоский, и на нем Тнота нацарапал «Рихальт». Наверное. Почерк у Тноты был скверный еще до потери правой руки.

Вот оно как. Мне сделалось совсем уж зябко и хреново.

– Могилка, – выговорил я. – Как мило. Меня уже похоронили.

Сентиментальный дурак Тнота. Следовало драпать со всех ног, а он искал камни, складывал, царапал. Старый извращенец, вечно жующий всякую гадость и заливающий остаток мозгов. Мать его.

Я чуть не заплакал.

У него тряслись руки, когда он царапал. Вон как расползлось «и». И последнее «т» совсем уж отчаянное.

– Мать твою, как ты еще не сдох от собственной тупости? – прокаркал ворон. – Болван, это ж не могила!

Пернатая дрянь.

Само собой, не могила. Тнота – южанин из Фраки. Тамошний народ верит в огромного волка, эдакого альфа-самца, вечно живущего в небе и приглядывающего за своей стаей. Большой Пес как он есть. Фраканцы верят в то, что жизнь бежит по кругу, повторяются и ошибки, и подвиги. Я не очень-то слушал, когда Тнота распространялся про своего Большого Пса, да и он сам не шибко-то много рассказывал. Но суть в том, что фраканцы не хоронят мертвых. Тнота не любил ходить на похороны, и сказал, что если загнется, то его надо не хоронить, а выкинуть на съедение свиньям или просто в канаву. Конечно, тут и поза, не без того, но он и в самом деле считал, что с трупом нечего церемониться.

Старый извращенец оставил мне памятку.

Я кинулся, расшвырял камни и с замиранием сердца увидел под ними проблеск бронзы на засаленной бурой коже. Книга навигатора. А к ней запасная астролябия. Все, что нужно для расчета дороги назад.

Благослови его дух Милосердия! Старый мужеложец решил дать мне хоть какой шанс!

– А я видел, как однорукий урод оставлял это для тебя, – прокаркал ворон.

– И при том ты убеждал меня зарезаться.

Тварь растопырила перья, принялась шарить в них клювом.

– …Ну, и сейчас лучше, чтобы ты зарезался. Ты много знаешь про лунаризм и навигацию?

Это правда, знаю я немного, но ведь понимаю основные принципы. Я сотни раз видел, как Тнота и другие навигаторы брали координаты. Само собой, хоть сто лет гляди на лучника-мастера, стрелять лучше не станешь. А попытаешься, как он, так и не попадешь, и покалечишься.

– Соломина утопающему, – пробормотал я.

Книга досталась Тноте от предшественников. Первые страницы были заполнены аккуратными ровными строчками. Никакого сравнения с безумно прыгающим корябаньем, которое Тнота выдавал за свой почерк. Однорукий сумасшедший оставил свою главную ценность ради крохотного шанса. Мать его, да если выберусь, я куплю Тноте целый гребаный бордель! Духи милосердные, осталось только выучиться навигации до того, как я сдохну с голода или жажды, попадусь джиллингам, провалюсь в яму и сломаю ногу, и прочая, и прочая.

– И что теперь? – осведомился ворон. – У тебя книга, которую ты не умеешь читать, постоянно бормочущая голова в мешке, а еще ты все равно заблудишься и сдохнешь. Ничего не изменилось.

– Птица, твоя беда в том, что у тебя нет воображения, – вежливо указал я. – Ты – просто злоба и насмешки Вороньей лапы в пернатом виде. А теперь, если тебе нечего сказать, пожалуйста, заткни свой гребаный клюв.

Я быстро осмотрел свой инвентарь. Кинжал с мечом – отлично. Мешочек с провиантом: немного сушеного мяса, твердый плоский хлеб. На девять дней не хватит, но поможет обуздать голод. Хотя за десять дней я уж точно не скончаюсь от недоедания. Еще две фляги с водой, одна – наполовину пустая. Три бутылки того, что я принял за вино. Одну я раскупорил, понюхал. Незнакомый запах. Но мне не привыкать. Я пил и то, что воняло гораздо хуже.

– Мало, – заключил я вслух. – Если я не смогу читать луны и проложить дорогу домой, как Тнота, – не хватит.

– Какое глубокое умозаключение, – сообщил ворон.

– Ладно тебе, – огрызнулся я. – Мне ж не обязательно нужно к Границе. Можно добраться до сторожевого поста.

Птицу идея не впечатлила, но я все равно принялся листать книгу и отыскал перечень фиксированных точек. Так, Хрустальный лес, кратер Холода, руины Адрогорска, поваленные колонны Клира и, конечно, Бесконечная прорва. Были еще места, о которых я никогда не слышал: Равнины Искр, Тропа Саранчи, Сцена Эама. Где они? Как до них добраться?

На странице – аккуратные рядки цифр. Часть Тнота вычеркнул и добавил свои записи – к несчастью, потому что я не читал по-фракански.

Я перелистнул на начало. Первый автор признавался в том, что скопировал основные понятия из книги другого навигатора. Наверное, с них и следует начинать. Учиться навигации на ходу в Мороке – свежая и оригинальная идея. Впрочем, кто-то когда-то ведь начинал ползать по этой огромной дряни.

Над головой лыбились, издевались трещины. Высоко стояла Клада, полная Эала висела низко над горизонтом, Риока закатилась.

Сидеть и читать нет времени. Если медлить, всего лишь сдохнешь чуть более сведущим, чем раньше.

– Эзабет, помоги мне, – прошептал я. – Ты нужна мне как никогда.

Но ответом мне был лишь посвист ветра.

Читая на ходу книгу, я двинулся в пустыню.

Я клевал носом на каждом шагу. Идешь по красному песку до черного, потом по черному до красного. Топ-топ сапогами. Верней, тем, что от них осталось – кусками изодранной кожи и дратвой. Песок Морока едкий, просто гложет кожу. Я никогда так долго не ходил пешком. Сколько я уже бреду? Три дня? Пять? Я потерял счет. Тут даже время плюет человеку в лицо.

В глотку словно напихали бритвенных лезвий. Попытка сглотнуть – агония. А вода слишком драгоценная для того, чтобы просто полоскать ею рот. Дыхание – посвист и хрип, горло как чужое, будто омертвели мышцы.

Жаркая темнота, холодный свет. В Мороке то так, то эдак. Я уже забыл все, кроме боли, выбросил из разума все, кроме единственной сверхценной идеи: надо идти.

Шагать. Передвигать ноги.

Каждый шаг отзывался болью. Мозольные пузыри уже давно полопались, заполнились песком и пылью, высохли. Я много дней не снимал сапог. Может, мои ступни уже стесаны на нет, и я ковыляю на голых костях? Нет времени останавливаться и проверять. Если остановиться, можешь не встать. Надо идти в Валенград. Пусть нет еды и воды, непонятно, как прокладывать дорогу, некому помогать – но надо. В мешке у пояса бормочет голова, требует, чтобы ее освободили. Над головой тень. От нее веет силой.

Морок дышал жаром. Пот испарялся, едва появившись, оставлял соль на коже. Я сдохну здесь в страшных муках. Я возненавидел все и вся. Меня оставили здесь без глотка воды! Меня бросили с бесполезной книгой! Я дико рассмеялся, но смех не захотел выходить наружу, превратился в хриплый клекот, жалкий предсмертный бред.