Эд Макдональд - Знак ворона [litres]

Мы говорили до поздней ночи. Амайра заснула в кресле, Валия прикрыла ее одеялом. А между мною и ей будто разлилось холодное море.

– Ты не спросила, как я выжил и что делал. И про это, – сказал я и указал на шрамы.

– Я уверена, ты сделал как надо. Ты же всегда делаешь как надо.

Я проспал до утра в гостевой, а утром ел яичницу с хлебом вместе с Валией и Амайрой, будто маленькая странная семья. Валия дала мне чашку малость перестоявшего подпивка. Валия наверняка не представляла, каким он должен быть свежий, прямо из бочки. Ну, раз хоть что-то от пива есть, надо пить. Не обижать же хозяйку. Хотя странная логика посреди мира, готового обрушиться нам на головы.

– Мне нужно ехать, – объявил я. – Надо попробовать втолковать хоть какой смысл в Давандейн. А вы обе – ни ногой в офис. Там вряд ли безопасно.

– Пожалуйста, не уезжай. Только не пропадай снова, – тихо произнесла Амайра.

– Как можно драться с таким монстром, если даже «Черные крылья» вынуждены бежать? – спросила Валия.

– С ним нельзя драться. У него под рукой гораздо больше людей, чем мы думали. Но во время солнечной вспышки Саравору надо быть на Великом шпиле, чтобы использовать тамошний запас фоса. Колдун будет в эпицентре истока силы. Но ему еще требуется напитать Око смертями фанатиков Светлого ордена и солдат. Они того не понимают, а Саравор устраивает бойню себе на потребу. Если мы не дадим устроить бойню, план колдуна развалится. И не будет нового Безымянного или Глубинного короля. Насколько бы он ни был сильным сейчас – верней, насколько бы сильным я его ни сделал – он далеко не ровня Вороньей лапе. Если мы продержимся до тех пор, пока Безымянные не справятся со спасением мира, Воронья лапа раздавит колдуна. И финиш.

– Ты осторожнее, – попросила Валия.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – взмолилась Амайра.

Она крепко обняла меня, и у меня защемило в груди. Я опустился на колени.

– Я вернусь. Обещаю.

– Так точно, капитан-сэр! – отрапортовала она, отдала мне честь и выбежала из комнаты, чтобы я не видел слез.

– Присмотри за ней, – попросил я Валию. – Для кого-то же мы спасаем этот мир. Может быть, именно для нее.

– Она будто моя дочь, – сказала Валия.

Когда я повернулся, она прикоснулась к моей руке. Я посмотрел на Валию, и увидел на ее лице все то, чему следовало быть – и его никогда не будет. Чему следовало быть несмотря на то, что меня оттрахал, отравил, искорежил Морок. Чему следовало быть в другой жизни, не уродовавшей так наши души и тела. Оно проплыло между нами, будто последний колокольный звон церковной службы, которая никому не помогла и никому не понравилась.

Я пошел, чтобы снова ввязаться в драку. Это легче, чем остаться в доме Валии. Идя по улице, я единственный раз оглянулся, и увидел стоящую в дверях Валию. Ее волосы чуть колыхались на ветру, рыжие пряди скрыли половину лица.

Я выбрался из Валенграда так же легко, как и попал внутрь. Малость ладонной смазки желтого цвета – и дело в шляпе. И никаких вопросов. Стражу у ворот всегда доверяют самым бесполезным и ненадежным, не пригодным ни к чему другому.

Когда я выбрался из тени тяжелых валенградских стен, то присмотрелся к людскому потоку, еще плывущему в город. Люди шли издалека, везли фургонами пожитки, и на каждой голове – ромашечно-желтая лента. Все открыто носили оружие, нервно оглядывались, будто ожидали догоняющих врагов. Люди решили, что идут в землю свободных, в город, где сбросили оковы угнетения и тирании. А по пути караван осаждали мошенники и налетчики, которые отнимали провизию, и убеждали зажиточно выглядящих паломников раскошелиться. Бедняги будут жутко разочарованы, когда обнаружат, что их святое убежище свободы не лучше любого другого города, а, скорее, и гораздо хуже.

Армия Давандейн стояла в трех дневных переходах на запад. Я добрался до нее к закату. Похоже, я был единственным едущим в это сторону.

Армия вовсе не боялась внезапной атаки. Она только успела разбить лагерь к моему приезду, кухонные костры весело шипели под дождем. Палатки стояли в старом добром уставном порядке, но вал и ров вокруг лагеря никто не потрудился сделать. Я без помех въехал в лагерь. В самом деле, с чего бояться одинокого побитого жизнью типа на потрепанной лошади?

Да, солдаты здесь были не такие, как в Городе. Светлый орден собрал пламенных, но неопытных энтузиастов. Давандейн в энтузиазм не верила. Она взяла битые и стреляные компании западных наемников: искалийских мечников, хиспийских аркебузиров, лучников из Ангола, даже фраканскую тяжелую пехоту. Немногие вообще говорили на языке Пограничья. Я видел щербатые рты, руки в шрамах – народец, проведший жизнь в драках за того, кто платит, с отметинами по всему телу и дырой в кармане. Опасный народец. Я не поставил бы против них и ломаного медяка, пусть в Светлом ордене и маги, и светострелы, и дикие фанатики. Если завяжется бой, Саравор получит свои души.

Хотя я был в капюшоне, все равно привлекал массу любопытных взглядов. Здешние люди, пусть и видели издали небо с трещинами, не знали Морока и его магии. Конечно, многие видели ярмарочных кудесников, обманывающих простаков трюками со светом, меняющими цвет глаз, но все равно, я должен был показаться странным любому, кто бы присмотрелся ко мне.

Ближе к центру лагеря уже попадались солдаты в униформе Цитадели, удравшие из Города вместе с низвергнутым маршалом. Я кое-кого узнал, но не спешил представляться. Кто знает, кем они сейчас считают меня?

Жаль, что пока перед всеми нами настоящий враг, наемники и солдаты Границы готовятся резать ее людей, как тупые марионетки на нитке.

Наконец, меня остановили. Я вынул свою печать, отправил пару вестовых с нею к Давандейн, и приготовился ждать.

– Трясет вас здорово, – заметил солдат.

– Да уж, – согласился я и стиснул кулаки, чтобы не так была заметна дрожь.

Помогло оно не очень.

– Идите за мной, – сказал вернувшийся вестовой, и указал на командирский шатер.

Большой, старомодный шатер, больше годящийся для летней ярмарки, чем для военного лагеря, обшитый золотом и небесно-голубым.

Нам нравится представлять, что командир всегда стоит, склонившись над расстеленными по столу старыми картами, а на них фишки, изображающие свои и вражеские силы. На самом деле карты обычно чуть точнее малой нужды в темноте, а сливкам есть чем заняться помимо корпения над старыми бумажками. Пара прекрасных девушек играла на арфах, а Давандейн, князь Верканти и пригоршня высшей знати сидели в выглядящих до крайности неудобными походных креслах. Перед ними пара нагих по пояс молодых людей изображала дуэль на тонких гибких рапирах, с толстыми пробками, надетыми, как я надеялся, на затупленные острия. Было не совсем понятно, что же именно показывали молодые люди: впечатляющую технику фехтования, или тощие, отлично накачанные торсы, из-за которых мог бы потерять душевное равновесие не только тип вроде Тноты, но и вполне женолюбивый вояка. По сторонам от входа стояли боевые спиннеры с канистрами за поясом – стража.