Эд Макдональд - Знак ворона [litres]

И плевать на все остальное.

Я тут один.

Хотя, как всегда, я плачусь себе в жилетку. Я не один. Она сказала мне в Мороке:

«Я встану рядом, я буду твоим щитом – но драться тебе придется самому. Иди и дерись. Я с тобой».

Может, сейчас самое время поверить в чудо? В то, что больше меня и всегда было больше? Черт, так хочется отыскать хоть щепоть надежды и крепко уцепиться за нее. Ведь Эзабет упрямо приходит в мои сны. А в последние дни очень многие видели ее: она указывала на восток, пока я был в Мороке, и стала указывать на запад как раз в то время, когда я поехал к Давандейн. Я молился Эзабет в чернейшие дни, а она тянулась ко мне. Не слишком ли убедительно и обширно для галлюцинации? Может, самое время поверить в нее?

А заодно и проверить, насколько крепка моя вера.

Пусть смилуются над Валенградом духи. А я пойду предлагать свою ничего не стоящую жизнь за Амайру. Она нужна им лишь как приманка для меня. Может, ее и отпустят. В общем, тут и думать не о чем.

– Ты куда? Галхэрроу, не глупи! – прокаркал ворон – но остался сидеть и спокойно глядеть мне вслед.

Пушки Давандейн работали как часы, отбивали барабанную дробь в густеющих сумерках. Легкая артиллерия на стенах – просто баловство в сравнении с наемными командами маршала.

Город штурмовали, но глядя на уличные толпы, сразу и не скажешь. Всех годного к призыву возраста собрали, сунули в руки оружие и отправили на стены, а молодежь и старики вышли из домов, глядели на небо и молились Светлой леди, будто не замечая угрозы. Но голоса и руки дрожали, а неровный, запинающийся выговор изобличал страх.

– Когда она придет? – спросил старик. – Должно быть, уже скоро.

– Великий князь падет на колени, – вдохновенно процитировала девочка-подросток. – Когда она встанет над городом, начнется эпоха нового порядка!

– Я видела ее! – выскочив из дверей, заорала женщина. – Я включила фос-трубки, и она явилась ко мне из света!

Я обошел безумцев и ускорил шаг. Но по всему городу я снова и снова слышал одно и то же. Мужчина встал на ящик и объявлял, что видел Светлую леди всего час назад, и она протягивала к нему руки. Мол, пришло ее время. Никто не хотел выказывать свой страх, выдавать остальным то, что армия у ворот занимает его гораздо сильнее, чем таинственные светлые духи.

Моя вера была сильней их веры.

Я так долго боялся Эзабет. Я думал о том, как подвел ее, о том, кем она посчитала меня, неудачника. Кем она вообще считала меня всю свою жизнь здесь? Мы были вместе меньше, чем горит свеча. Мы были безумны и счастливы, а будущее сулило только страшную смерть. А теперь я готов обменять свою жизнь на жизнь обыкновенного ребенка, уличной сироты. Ну, может, хоть тогда я почувствую, что могу спокойно посмотреть Эзабет в глаза.

Эзабет, будь со мной. Никогда ты не была мне нужна так, как сейчас.

Я шел к смерти, а предательский голосок нашептывал: она ведь понимала, что ты дерьмо, а искала утешения у тебя лишь от одиночества и отчаяния. Я гнал голос прочь. Хорошо бы перед смертью увидеть ее, еще раз взглянуть ей в лицо, такое поразительно красивое, хоть и изуродованное ожогами.

Хозяин паба выкатил на улицу бочку пива и угощал всех прохожих, словно пришествие Светлой леди было поводом для карнавала. Я почти соблазнился, но в последний момент решил воздержаться. Надо держать голову ясной. Само собой, меня прикончат, но не все же в Ордене совсем уж нелюди, пусть и марионетки Саравора. К чему им вредить Амайре, раз уж я сдался? Само собой, сделка аховая, но у меня бывало и хуже.

К тяжелому грохоту пушек добавился визгливый посвист светострелов, хлопанье мушкетов. Солдаты стояли по сторонам улицы, ведущей к суду, вытянулись по стойке «смирно», ружья на плечах. Ишь, почетный караул. Они не пытались схватить меня или остановить.

– Зачем все это? – спросил я у одного.

– Милорд, прошу вас, проследуйте в суд, – ответил он и при том даже и не посмотрел на меня, глядел прямо перед собой.

Из-под его шлема катился пот.

– Кто вам приказал стоять, как идиоты, когда враг штурмует стены?

– Милорд, проследуйте в суд, – повторил солдат.

– Я не лорд, – заметил я.

Он не отреагировал.

Двойная цепочка солдат тянулась до самой двери суда. Наверху стоял и глазел на меня Тьерро. Вот оно, новое обличье, всегда проглядывавшее из-под маски добродушия. Он ненавидел меня отвратительной, лютой ненавистью, с яростью, накаленной сильней, чем горящий трижды плетенный фос. Тьерро чуть не трясло. Он не просто ненавидел, он был воплощенной ненавистью. Тьерро оделся во все белое: белые фехтовальные брюки, длинные белые чулки, белые туфли с золотыми пряжками, белый колет и рубашка с жемчужной вышивкой, ворох белоснежных кружев. Правда, ворот потемнел от пота.

– А вот и ты, – изрек он. – Как все сходится. В последнюю ночь лакей Вороньей лапы увидит, как рождается новая сила.

А, пятнистый колдун решил сразу приветствовать меня, не вмешивая марионетку.

– Саравор, для тебя все свелось, в конце концов, к простой гордыне?

– Не «к простой гордыне», а к силе и власти. Дни Безымянных на исходе. Когда они проиграют битву Глубинным королям, то окажутся на коленях, и ты станешь моим им посланием.

Он вошел в суд.

– Эзабет, не оставляй меня, – прошептал я и пошел следом.

Пол судебного зала сверкал чистотой отполированной мозаики. В зал набились сотни солдат в кирасах из начищенной стали на ядовито-желтых мундирах. Все – с канистрами у пояса, светострелами на плече, по стойке смирно. Солдаты заполнили и галереи над залом, будто зрители на спектакле. Среди них было много тех, кто служил при маршале Венцере – лучших солдат Границы. Само собой, они пришли в Орден, когда тот смог защитить Город от небесного огня. Доказательство веры для них написали огромными яркими буквами в ночном небе. С чего бы им не уверовать?

Тьерро стоял посреди зала и ждал. За ним на мраморном возвышении, будто судья, сидел изуродованный шрамами Свидетель Глаун.

– Я пришел. Освободите ребенка, – объявил я.

Мой голос раскатился по залу, отразился от мрамора.

– Негодяй, говорить будешь, когда спросят! – крикнул Свидетель Глаун.

– Освободите ребенка!

– Покажите ему, – велел Тьерро и щелкнул затянутыми в белое пальцами.

Ввели Валию с Амайрой. Их держали за плечи. У меня подпрыгнуло в груди сердце. Валия держалась гордо, но ее губы и глаз вспухли от синяков. Амайра выглядела перепуганной насмерть. Ну, синяки – это не страшно. Она не пыталась вырываться и драться. Само собой, тут уже бесполезно.

– Я пришел к вам. Теперь отпустите их. У них еще есть время убежать, пока солдаты Давандейн не пришли и не перебили вас всех.

– Молчать! – заорал Глаун.

Вид у него был взъерошенный и дикий, голые руки в порезах. Похоже, он резал себя. Жалкий любитель, не смог написать на собственном мясе хотя бы слово. Бессмысленный фанатик, готовый на что угодно во имя своего безумия.