Юлия Ляпина - Женские сказки – 1 [СИ litres]

– Блин, подумала вежливая Машка, как пить хочется, а у меня даже хлеба нет, угостить. И это была последняя сознательная мысль, она просто сползла на землю у воротного столба.

Очнулась от активного шершавого языка скользящего по лицу.

– Фу, Шарик!

Машка слабо отмахнулась от веселящегося пса и потихонечку, опираясь на столб поднялась. Ага, кроме огромных ворот есть еще и узкая калиточка, попробуем ее толкнуть, ура! Вздохнув девушка потихоньку вошла во двор и сразу направилась к колодцу, к счастью этот раритет еще не везде изжит скважинами с насосами, и Машка осторожно качнув журавль зачерпнула немного воды и перехватывая руками отполированную жердь подняла из темной прохладной глубины поблескивающую железной оковкой бадью. Холодная, до ломоты зубов, чистая и вкусная вода! От души напившись, Машка, предложила попить и псу, подставив ему сложенные лодочкой руки. Пес вежливо лизнул, и отбежал, подзывая девушку к крылечку. Сплеснув воду, Машка умылась, и пошла к широким некрашеным ступеням. Непривычно низкие двери заставили ее наклониться при входе. Мдяя, вот что значит мужское жилище – вроде бы и чисто, но рядом с седлом у порога валяются какие – то тряпки, загнутый конец нарядной скатерти обнажает поцарапанный стол, пыльные образа и висящая над печью паутина завершали облик просторной кухни – гостиной. Вздохнув, девушка припомнила незабвенные Пушкинские строки:

И как прикажете печку растапливать? Спичек нет, огнивом пользоваться не умею? К счастью в печи еще рдели уголья, но зачем тогда ее топить? Почесав макушку, Маша решила пока подложить в печку пару поленьев, что бы огонек не угас, еще ведь свечку зажигать придется. Жуя последний кусочек ореховой плитки, принялась наводить порядок – дело знакомое, подумаешь, веник из полыни, а вместо тряпки пришлось приспособить холстинку от затянувшегося обеда? Тут и с печкой выяснилось – ледяной колодезной водой пол не помоешь, а уж посуду и подавно. Пес радостно встречал ее, когда Маша выбегала за водой к колодцу, провожал до крыльца, но в дом не заходил – не приучен видно.

Подустав девушка сообразила, что скоро обед, и есть уже хочется нестерпимо. Пошарив в кладовой, нашла копченое сало, крупу, и немного летних овощей. Обрадовалась и пошла, искать кастрюлю. Конечно, привычной посуды в тереме не нашлось – только керамические горшки и металлические котелки разной толщины и размера. Подумав, Маша выбрала все же горшок, слышала, что в горшочках каша получается не в пример ароматнее и вкуснее. Налила немного воды, уложила на дно полоски сала, мелко порезанные овощи, слой крупы, и все с начала, до трети самого большого горшка, потом долила водой до «плечиков». Огонь в печи уже прогорел, оставив пару головней и жарко рдеющие уголья. Задвинув смешным рогатым ухватом, горшок в печь Усталая Маша взобралась на деревянный настил, тянущийся от печи к стене, и незаметно провалилась в сон.

Лилька

Едва комната перед глазами расплылась, как девушка вновь ощутила себя птицей и замерла, качаясь на волнах. В поле ее зрения вдоль берега нога за ногу плелся худющий парень в роскошных одеждах пошитых явно на кого-то более низкого и плотного.

А пока губы выговаривали певучие пушкинские строки, Лилька пристально рассматривала худого, загорелого парня. Вообще-то он был симпатичный, жилистый, светлые волосы делали его внешность в контрасте с черными бровями и ресницами даже интересной. Но вот тоска, написанная на лице, совсем ему не шла, и что там, на скуле виднеется? Синяк? Эх, Лиля, Лиля, когда ж ты научишься – все надо самой проверять и контролировать.

Лилька растерялась, и птичий облик сыграл с нею злую шутку: чуть не кувыркнулась в теплое зеленое море. Она и забыла, с чего все собственно началось, не с мести и не с желания приобрести все на свете чудеса, а с простого мальчишеского желания – увидеть того, кто тебя породил. Мысленно вздохнув, и пожалев Гвидона, Лилька постаралась произнести следующие строчки как можно мягче:

Обрызгала, как было положено по тексту роскошный кафтан и шелковое полукафтанье, и мягкие плисовые шаровары, и полусапожки расшитые жемчугом. Потом проводив глазами крошечного комарика удовлетворенно подумала, что стирать всю эту красоту не ей, и покрутив головою, чем бы заняться, решила навестить будущую свекровь.

Настя

Уехал купец, помахали ему дочери вышитыми ширинками из высоких окон теремов своих девичьих – со второго этажа обширного дома. И все, Гордея целыми днями напряженно думала и перебирала свои украшения и наряды. Любава с орешками да семечками все дни просиживала у окна, глазея на улицу. Настя сидела за пяльцами – работа немного отвлекала от ожидания.

Но уже через неделю она поняла, что не выдержит сидения в тереме. Гордея и Любава вечерами наряжались и уходили на посиделки в соседние дома. Звали и Настю, но она опасалась – подробных описаний в сказке не было, и о чем болтают местные красавицы на посиделках, она не знала.

Улица, выходившая задворками к реке, полностью была застроена широкими купеческим подворьями. Устав от безделья, и тоски взялась Настя разбираться в делах домашних. Сперва отложив пяльцы, вызвала к себе ключницу, и попросила ее показать ей кладовые да сундуки, та недовольно скривилась, но возразить было нечего. Вместе женщины десять дней составляли опись имущества, кое-что уже испортилось, кое-что можно было раздать младшей прислуге и нищим. После кладовых перешли в рухольню – разобрали запасы полотна и готовой одежды. Десяток служанок бегающих по дому усадили шить простые рубахи и сарафаны – самые умелые вышивали, плели кружева и мережки. Гордея и Любава отодвинулись на задний план со своим шушуканьем и смешками по углам. Падая вечером на кровать, совершенно без сил Настя мысленно, десять раз благодарно вспоминала маму – как оказывается непросто незаметно и красиво вести дела большого дома. Вскоре девушка добралась и до кухни – добавила больше овощей и фруктов в рацион, научила повариху печь нежнейшие румяные пирожки из слоеного теста и наведя шороху опять вернулась за пяльцы.

В этот раз в гостиной было светлее, но лица и поведение девушек сильно изменились. Мария едва открыла глаза, кинулась на кухню и вернулась, прижимая к груди коробок спичек, благословляя древнюю газовую плиту. Настя устало потерла лоб и посмотрела на исколотые иголкой руки. Лиля удивленно моргнула и закончила обрывок фразы: