Кэтрин Хоу - Дочери Темперанс Хоббс [litres]

Она высунула ноги из-под толстовки и отыскала оригинал криптограммы. Нужно разобраться, что это за повторы. В них должен быть какой-то смысл.

Конни открыла блокнот на чистой странице, взяла в руку карандаш и переписала английский перевод латинских слов в том же порядке, в каком они располагались в оригинале.

«Земляника алоэ горлица ольха ворон ольха роза шалфей тюльпан ольха роза мать-и-мачеха алоэ белена ежевика земляника угорь мать-и-мачеха нарцисс ольха сушеница ирис люпин ежевика нарцисс як сушеница пион роза як тюльпан алоэ люпин алоэ земляника алоэ горлица ольха ворон ольха роза шалфей тюльпан ольха роза мать-и-мачеха алоэ».

Сзади подкрался Арло. Когда Конни развернулась, обе его лапы лежали на тарелке с сыром, а усатая мордочка что-то дожевывала.

– Ах ты, маленький воришка!

Пес повилял хозяйке хвостиком.

Конни развернулась к списку и попробовала зачитать его вслух шепотом.

– Очень. Очень странно. Какая-то бессмыслица, – заключила она, сунула конец карандаша в рот и задумалась.

Затем открыла новый чистый лист и переписала в столбик, как список продуктов. Ну, или как список ингредиентов для рецепта.

Закончив, Конни выпрямилась и вгляделась в слова. Лунный свет снаружи потихоньку рассеивался. Легкий ветерок трепал ольховые листья, отчего те издавали глухой шелест, соприкасаясь между собой.

Земляника

Алоэ

Горлица

Ольха

Ворон

Ольха

Роза

Шалфей

Тюльпан

Ольха

Роза

Мать-и-мачеха

Алоэ

Белена

Ежевика

Земляника

Угорь

Мать-и-мачеха

Нарцисс

Ольха

Сушеница

Ирис

Люпин

Ежевика

Нарцисс

Як

Сушеница

Пион

Роза

Як

Тюльпан

Алоэ

Люпин

Алоэ

Земляника

Алоэ

Горлица

Ольха

Ворон

Ольха

Роза

Шалфей

Тюльпан

Ольха

Роза

Мать-и-мачеха

Алоэ

– Все равно ничего не понимаю, – сказала она.

Арло потянулся у камина и зевнул.

– Смотри, – обратилась она к псу. – Первые тринадцать слов такие же, что и тринадцать последних.

Арло слегка поскреб кирпичи камина когтями, разминая передние лапы.

И почему эти слова повторяются? Размышляя, Конни теребила пальцами косу цвета древесной коры. Она взяла карандаш и обвела им первые и последние тринадцать слов. Затем медленно и вдумчиво начертила вертикальную линию слева от начальных букв. Тем временем на окне с видом на сад мороз рисовал завитушки. Маленькие ледяные цветочки расползались все дальше и дальше по стеклам.

Конни застыла с карандашом руке.

– О боже, – прошептала она и трясущейся рукой провела грифелем вверх-вниз по листу, обводя только первые буквы, которые складывались в загадочную фразу.

Заговор… Шторма… Безумно… Силен… Я… Спрятала… Заговор… Шторма.

Конни глянула в окно и не увидела в нем своего отражения, поскольку стекла заволокли кристально-белые узоры.

– Когда это ты вставала так рано? – Сэм прислонился бедром к кухонной раковине с чашкой кофе в руке.

В окно пробивались первые лучи солнца. Было около половины седьмого утра, а Конни уже сновала по кухне. Она взяла пачку кофе с полки позади Сэма и направилась к холодильнику за молоком.

– Я просто не смогла уснуть, – ответила Конни, не поднимая на Сэма глаз.

– Ты с врачом по этому поводу не консультировалась? То есть спать нужно всегда, но…

– Ха, – усмехнулась Конни и плеснула молока в чашку с кофе. В нынешнем положении она могла позволить себе всего одну порцию кофеиносодержащего напитка в день, поэтому неспешно насладилась первым глотком, вытерла рот рукавом и ответила: – Да все в порядке. Я хорошо себя чувствую. Просто… Мне нужно уехать.

Конни заторопилась из кухни к столу, на котором лежал блокнот и карандаш, и принялась собирать сумку. Волосы мыть она не стала, просто скрутила косу в сальный пучок на макушке. Конни не заботило, какая на ней футболка. Если та же, в которой она спала, – ничего страшного. Сойдет даже вчерашняя – это тоже не имеет значения.

– Уехать куда? – Сэм последовал за Конни в гостиную.

– В отдел по делам о наследстве и опеке. В Салем.

– Ты считаешь, что государственное учреждение открывается в полседьмого утра?

– Сэм! – возбужденно воскликнула Конни. – Я без понятия! Мне туда нужно !

Она схватила со стола бумаги с разгаданным шифром и сложила их во внутренний кармашек сумки для лучшей сохранности.

– Что вообще тебе может там понадобиться? – продолжал допытывать Сэм. – Я думал, ты хочешь допроверять работы на этой неделе, и все.

– Сэм! – Она округлила светлые глаза, стараясь всем видом показать, что у нее нет времени.

– Господи! – Он заслонился ладонью, словно отражая этот пронзительный взгляд.

– Извини. – Конни прошмыгнула мимо Сэма в прихожую и принялась натягивать верхнюю одежду.

Она схватила старую огромную армейскую куртку Грейс и накинула ее на толстовку.

– Это для книги. Я… У меня возникла идея. Надо кое-что проверить.

– Не смею мешать. Удачи.

Взявшись за дверную ручку, Конни вдруг замерла и развернулась к Сэму. Может, нужно признаться ему? А то все это выглядит так, будто она сбрендила. А ведь все было серьезно. Нужно разобраться, пока не случилось непоправимое.

Сэм склонил голову набок и улыбнулся ей.

Нет, он не поймет. Это прозвучит безумно. Конни и сама-то не могла до конца во все это поверить. Нет. Она разберется самостоятельно.

Конни шагнула к Сэму и чмокнула его в щеку на прощание.

– Я люблю тебя, – сказала она. – Обещаю, я обязательно изменюсь. Потом.

Морщинки вокруг глаз Сэма углубились.

– Конечно.

Конни с облегчением улыбнулась.

– Смотри поосторожнее там на своем куполе.

– Обязательно. Я всегда осторожен.

Тот странный недуг настиг Сэма именно под куполом церкви, что пострадал от влаги. Верхолаз рухнул на пол с высоты как минимум двух этажей и сломал ногу. Но последствия могли оказаться куда плачевнее. Он мог упасть на скамью или приземлиться головой вниз. Конни заставила Сэма поклясться, что он станет использовать страховку на какой бы то ни было высоте всякий раз, когда его ноги поднимались над полом. То есть каждый день. Каждый день у трагедии появлялся очередной шанс случиться.

Конни торопилась вдоль каменной тропки сада, ежась от нехарактерного для данного времени года холода. Выскользнув наружу через увитую зеленью калитку, она запрыгнула в «вольво» и захлопнула скрипучую дверь.