Кэтрин Хоу - Дочери Темперанс Хоббс [litres]

В момент контакта между кожей Конни и металлом пробежала искра статического электричества.

– Ой! – Конни отдернула руку и сунула пальцы в рот, чтобы заглушить боль.

Пока она отвлеклась на пальцы, подкова над ее головой вспыхнула голубоватым свечением. Надавив на ручку, Конни толкнула дверь, и та с легкостью отворилась.

Конни спешно сбросила ботинки и устремилась в столовую. Уперев кулаки в бока, она встала перед портретом Темперанс Хоббс.

Нарисованная дама безмятежно улыбалась.

Конни нащупала на каминной полке спички, чиркнула двумя одновременно и подожгла ими растопленные наполовину красные свечи. Портрет Темперанс озарило теплое оранжевое свечение.

– Итак, – сказала Конни. – Признавайся, куда ты его спрятала.

Портрет был нарисован в стиле эпохи Регенства в Англии, правда, в Северной Америке данный временной промежуток соотносился с периодом Джексоновской демократии. Конни взяла один из латунных подсвечников и поднесла ближе к картине, дабы разглядеть ту получше.

За две сотни лет лак пожелтел, поэтому задний план было не разобрать. Под налетом времени и копотью Конни разглядела, что Темперанс сидела в обеденном зале за столом эпохи королевы Анны, сильно напоминавшем тот, что стоял сейчас в этом доме. Вероятно, когда-то столешница была гладкой и глянцевой. Такой же реалистичной, как на картине Джона Синглтона Копли, на которой запечатлен юноша с загнутым ухом и маленькой белкой-летягой на золотой цепочке. Кожа Темперанс была сияющей, ровной и неестественно бледной. Скорее всего, художник ее идеализировал, поскольку ни у кого не бывает столь идеальной кожи. А что уж говорить о временах, предшествовавших изобретению вакцины против оспы!

Темперанс сидела вполоборота. Правым локтем она опиралась на стол, а левую руку положила на колени. Под локтем виднелись листы с намеком на записи. Конни поднесла свечу поближе, но оказалось, что это обычные каракули и никаких букв среди них разобрать невозможно.

Женщина на портрете была молода, но уже далеко не девочка, лет двадцати с небольшим. Гладкие волосы цвета древесной коры разделялись ровным пробором и собирались на затылке в тугую прическу. Платье Темперанс, некогда бледно-розовое, со временем приобрело розовато-серый оттенок, как у засохшей розы. Лоб был высокий и гладкий, а брови темные и изогнутые. Глаза напоминали бледно-серые морские ракушки. Нос Темперанс казался довольно длинным, а за ее улыбкой словно скрывалась какая-то тайна. Либо у Конни слишком разыгралось воображение. Интересно, Темперанс всегда так самодовольно улыбалась?

На женщине не было никаких украшений, за исключением одной незначительной детали: в ее правом ухе виднелось выцветшее подобие сережки, нарисованное бледной краской. Правда, на сережку эта деталь мало походила. Она не была золотой, а платина в изготовлении украшений начала широко использоваться немного позже. Если бы в этом имелась хоть какая-то логика, Конни бы решила, что Темперанс носила в ухе аккуратный рыболовный крючок. Но подобное невозможно. Неужели художник нечаянно махнул кистью? Либо это обычная царапина?

Под мышкой женщины виднелись смутные очертания маленькой собачонки. Существо было настолько мохнатым, что шерсть падала ему на глаза. У зрителя возникало странное ощущение, словно в реальности животное бы там не поместилось, и все же оно там было. Иллюзия или несоблюдение пропорций и неумение отображать игру света и тени, как это часто случается с художниками-самоучками.

На заднем плане виднелось окно, похожее на окно столовой. Те же створки и рама, тот же тянущийся вдоль подоконника плющ, что врос корнями в бревна дома. Тем не менее нарисованное окно не выходило на сад подобно настоящему. Конни поднесла свечу еще ближе.

Окно на рисунке смотрело на гавань Марблхеда. Конни узнавала нечеткие линии скалистых выступов и маяка на перешейке. Только маяк на картине выглядел меньше, приземистее нынешнего и вроде как был сооружен из дерева. Гавань усеяли лодки со снятыми парусами, которые выглядели практически точками, а на поверхности воды взбивалась пена.

– Есть кто дома? – позвал с улицы молодой женский голос.

– Сюда!

Конни поставила подсвечник на стол и бросилась к входной двери. Сунула ноги в свои изношенные ботинки, но шнурки завязывать не стала, ведь ей нужно было выбежать всего на минуту. Однако открыв дверь, Конни увидела Зази, стоявшую с поднятым кулаком, будто она только что собиралась постучать.

– Вы все-таки нашли! – воскликнула Конни.

– Ох уж, да. – Зази подняла бумажную карту. – Географическая головоломка.

– Отлично! – Конни не на шутку поразилась, как быстро аспирантка отыскала дом. – Просто замечательно! Превосходно! Я так рада!

Конни поманила Зази в дом, та окинула ее взглядом с ног до головы.

– С вами все в порядке? – спросила гостья, разуваясь.

– Что? – Конни глянула на себя. Ей действительно не помешало бы привести себя в порядок. Принять душ и сменить футболку. Ну и съесть что-нибудь посерьезнее пончика. – Ах, да. Конечно. Просто я озадачена.

– Уверена, это что-то стоящее, – отметила Зази. – Когда я дописывала диплом, то не мыла голову неделю. А может, и две. Не помню точно.

– Стоящее-стоящее! – Конни закрыла входную дверь и освободила крючок, чтобы повесить шарф Зази. – Заходите!

На гостье были разные носки: один ярко-желтый в красную полоску, а другой со звездочками.

– Вау! – воскликнула она, разглядывая дубовые стропила над головой. – Это ваш дом?

– Ну… Вроде того. – Конни отодвинула любопытного Арло ногой, чтобы тот не мешался. – Здесь живет моя мама.

– А-а-а. Приятный городок. Чем-то напоминает Сан-Мигель.

– Да? Я никогда не была там. – Конни провела Зази в столовую.

– Он такой же, только чуть больше. Ну и вместо английского все на испанском.

Аспирантка разглядывала стол эпохи королевы Анны, латунные подсвечники, кованый канделябр и камин с множеством крюков, цепей и кухонных приспособлений для готовки. Подойдя к древнему комоду, провела пальцем по краю китайской миски и поднесла пыльный палец к глазам.

– Там живет моя nana.

– Nana?

– Моя abuela [37] Nana, abuela – исп . бабушка. . – Зази подняла глаза на Конни. – В Сан-Мигель-де-Альенде.

– А-а-а, – задумчиво протянула Конни. – Могу я что-нибудь вам предложить? Как насчет кофе?

– Нет, спасибо. – Зази поправила миску на полке. – Лучше расскажите, что вам удалось узнать.

Женщины уселись за обеденный стол, и Конни разложила перед собой записи с распечатками завещаний и придавила подсвечником, чтобы восходящие воздушные потоки их не унесли. Зази озадаченно уставилась на лист, где Конни выписала столбиком английские слова и обвела начальные буквы.