Дарья Андриянова - Девятка

Мы с Аодом переглянулись. Слабо верилось, что он говорил именно о нашем черте. Может, у них в городе есть еще человек, который недавно разозлил Садрин. Вывести ее из себя – плевое дело. Ну, по крайней мере, мне так показалось.

– Пытается забыться, – задумчиво произнес худой, с важным видом рассматривая кружку.

– Залить горе. Но все равно он еще тот засранец. Спорить с нашей Садрин – это ж надо еще до такого додуматься! А что он там говорил?

– Я сам не слышал, мне только рассказывали. Он посрамлял архангелов, говорил, мол, не придут они на ее зов. А еще его одержимый молил о спасении.

– Может, он и сам одержим? – мужик пригладил пальцем-колбаской усы.

– Ты что, одержимых никогда не видел?

– Видел, конечно.

Как странно. До своей смерти я ни разу не встречал одержимых. Слышал про это, конечно, но не встречал. А эти двое говорят так, будто у них половина города таких.

– Может, это из-за Садрин? – спросил Аод.

– Что?

– В городе одержимые. Пятьсот лет назад это было делом нечастым. Судя по твоему лицу, и ты думал о том же самом.

– С каких пор ты в ангелы заделался и стал решать, что я думал, а чего нет? – спросил я, но все же удивился, что Аод смог разгадать мои мысли. – Насчет Садрин – вполне вероятно. Вот бы поговорить с кем-то об этом! С тем, кто знает.

– Мы здесь не для того, чтоб решать загадки Алкеона. Которых, я тебе скажу, бесчисленное множество. Нужно как можно быстрее найти черта.

Мужики уже переключились на новую тему, и теперь стоял другой вопрос – как заставить их говорить о черте. Нужно узнать, где точно этот усатый видел черта. Только вот идей никаких в голову не приходило. Занять чье-либо тело прямо сейчас? Не думаю, что народ оставит это без внимания. Тело этого занять, худого, что ли? Нет. Это точно будет выглядеть подозрительно. И из меня не очень хороший актер, насчет Аода не знаю.

– Пойдем отсюда, – сказал Аод. – Только время теряем.

Разочарованно выдохнув, я вылетел через стену и оказался на свежем воздухе. Эта Садрин, похоже, занимает не самое низкое положение в обществе. Статус святой дал ей славу и уважение. Может быть, и что-то еще. Но, говоря в обычной жизни о святых, я представлял светящихся изнутри людей, которые не сидят дома, а ходят и раздают еду бездомным. И уж что точно не мог представить, так это то, что у них дома может быть такой срач. И что читают они детские сказки, а не историю и священные книги.

Да, тела бы сейчас нам неплохо облегчили поиски. Можно было бы хоть у прохожих спросить, не видел ли кто нашего черта. А так – мы просто бездумно летаем туда-сюда, вглядываясь в лица прохожих. Никакой зацепки. Вообще никакой.

– Знаешь, – начал Аод, – мне кажется, что мы его где-то упустили.

– Мы внимательно осмотрели весь город.

– Я не об этом. Представь, мы только осмотрели какой-то дом, а через минуту туда вошел черт. Тогда, когда мы уверены, что его там нет.

Я закатил глаза и утомленно выдохнул.

– Ты предлагаешь начать сначала?

– С конца.

– Ну, терять нам вроде как нечего. Времени у нас – целая вечность.

Аод небрежно махнул головой, будто стараясь отбросить мысль о вечности, и полетел в обратную сторону. В распивочной все те же мужики сидели на местах, женщина ласково наминала одному плечи. Черта здесь не было. Нашли мы его в другом месте. Соседнее здание, подвальная распивочная, которая в прошлое наше посещение была пустой. Сейчас, казалось, тут собралась половина города. Много мужчин и женщин столпились вокруг одного человека, который рассказывал слушателям историю. Точнее, слово «человек» в отношении к черту должно быть не совсем правильное. Люди молчали и внимательно слушали его. Казалось, они ловили каждое слово. Женщины смотрели на нашего Фетаада большими влюбленными глазами, как будто перед ними был кумир всей жизни.

– Там, – сказал черт и показал указательным пальцем в потолок, – все абсолютно иначе. Не так, как пишется в ваших книгах.

– Ньяд существует? – спросила юная девушка, протискивая голову между двумя полными дядьками.

– О, да, – сказал черт с некоторой артистичностью. – Ньяд существует, господа. И там окажетесь вы все.

Толпа зашумела. Все разом задавали черту вопросы, и все они об одном и том же – о Ньяде.

– Что он делает! – воскликнул Аод, становясь прозрачным на глазах.

– Черт! – позвал я.

Искуситель фыркнул и, как будто не услышав моего голоса, поднял ладонь. Толпа, как по команде, умолкла.

– Зачем вам знать все это? В любом случае умрете, как бы ни случилось.

– Ты говоришь, что мы все попадем в Ньяд, – заговорил крепкий незнакомец. Его руки, скрещенные на груди, казалось, при желании могли поднять маленький домик. – А что нужно сделать, чтобы этого избежать?

Черт улыбнулся своей естественной мягкой улыбкой.

– Всего-то нужно разбогатеть.

Толпа опять загудела, но теперь с новой силой.

– Что он творит… – повторил Аод, становясь все более прозрачным с каждой секундой.

– Ты что придумал? Зачем ты это делаешь? – спросил я, пролетая через толпу.

Искуситель упорно меня игнорировал.

– Богатые, привыкшие к роскоши люди никогда не попадут в Ньяд, я это вам гарантирую, – говорил он. – Это сделано специально, чтобы каждый чувствовал себя в своей тарелке. Раб останется рабом, царь – царем. Играет роль только то, кем вы умерли, а не кем были раньше.

– А как стать чертом? – спросил любопытный, совсем еще молоденький парнишка.

Толпа после этих слов сразу замолчала. Черт тоже не сразу ответил. Он опустил мягкий взгляд в пол, тихо выдохнул, как будто беря себя в руки, и сжал кулаки.

– Как стать чертом… – искуситель горько усмехнулся. – Как вообще можно такого желать? Вы ничего об этом не знаете.

– Но все же как? – повторил парень.

Взгляд искусителя забегал. Но, не найдя за что уцепиться, он остановился на лице этого парня.

– Никак.

– Если наше богатство будет наворованным, мы не попадем в Ньяд?

– В том-то все и дело, господа, в том-то и дело. Не попадете. Вот какая справедливость в наших мирах. Никакая.

Толпа замолчала, видно, переваривая эти слова.

– Не ты ли нам говорил, что не стоит себя выдавать и быть публичной личностью? – спросил я. Как будто со стенкой поговорил.

– Что он… зачем… – продолжал Аод, явно пребывая в шоке.

У меня появилась идея. Высказывать ее вслух я не решился – все же наш искуситель слышит мой голос. Остается надеяться, что он не прочел мои мысли. Я подлетел к черту вплотную. Он меня не замечал, продолжая разглашать тайны небытия простым смертным.

– Прости, – сказал я черту и запустил ладонь в его грудь.

– Ниортан! – вскрикнул Аод.

Я отдернул руку. Ее покрывала обжигающая тьма. Как и черта – она окружила его, создавая вокруг подобие кокона, поглощающего свет. Я отступил на пару шагов, ведь уже видел, на что способна эта тьма. Руку жгло. Тьма не отступала, она, казалось, уже начала разъедать мою призрачную кожу. Так горячо мне не было даже тогда, когда я мыл тарелки в Ньяде.