Александр Матюхин - Зеркальный лабиринт [сборник litres]

И всё – ни вывески, ни объявления, ни товаров на продажу. Только слухи о том, что здесь торгуют некими особенными услугами.

«У вас есть какие-нибудь проблемы, мэм? Сэр? А враги есть? А хотите от них избавиться?..»

Сперва новую лавку боязливо обходили стороной. Затем стали заглядывать первые любопытные… Возвращаясь по вечерам из пекарни кружной дорогой, Мирилл частенько видела у порога Бриджит испуганных женщин или хихикающих смущённых школьниц. Поначалу ничего страшного не происходило, а потом – словно дёрнул кто-то за нитку, разматывая колючий клубок.

Одна свалилась с лихорадкой.

Второй врезался в фонарный столб.

Третий уснул и не просыпался до тех пор, пока не вмешался сам Город.

Четвёртая внезапно пришла в ярость в школе и до полусмерти избила учителя.

Пятая… пятая сгорела заживо в собственном доме.

В ночь пожара Мирилл скрутил приступ жутчайшей тошноты. Было не только физически плохо, но и тоскливо до одури; то и дело мерещилось, что из открытого крана хлещет кровь, а из раковины торчит костлявый палец с загнутым ногтём и размеренно скребёт белую эмаль. Погода за окном менялась каждые полчаса – то дождь хлещет, то град, то полная тишина и удушье. И когда тихий голос попросил Мирилл:

«Убери это , пожалуйста», – то она даже не стала спрашивать, что убрать. Влезла в толстовку, накинула капюшон, вытащила из подсобки топор, оставшийся от пожарного набора, и отправилась на Уэрсби.

По улице Мирилл тащилась с непередаваемым чувством, что в её старый, уютный дом забралась толпа малолетних панков, превратила книжные полки в туалет и утёрлась вышитыми салфетками. Кошки, видимо, придерживались такого же мнения и отправили с хозяйкой отряд телохранительниц. Самая старая, пёстрый матриарх с рваным ухом, вышагивала у самых ног, пригибаясь к земле и урча в голос. Тучи подтягивались за Мирилл со всех кварталов, и когда она подошла к Уэрсби, то над лавкой Бриджит уже висела непроницаемая мгла в синеватых капиллярах электрических разрядов.

Дверь под ударами топора слетела с петель за полторы минуты.

Бриджит, кажется, в это время проводила какой-то ритуал. Мирилл не стала разбираться – одним ударом смела статуэтки, маски и курильницы на пол. Кошки ворвались следом и с утробным воем растащили окровавленные фрагменты уже неопределимого жертвенного зверька по углам, за пределы очерченного водой круга.

Бриджит выставила перед собой руку с куклой-амулетом, и Мирилл молча ударила по ней с ноги. Кукла разлетелась на глиняные осколки; мгла над домом наконец-то разродилась электрическим разрядом, а следом – оглушительным громом.

– Й-й-а-а-а… – залепетала Бриджит, отползая на заднице к стенке. – Й-а-а-а…

– Как же вы все меня достали, – доверительно сообщила Мирилл и перехватила топор поудобнее. – Да-а, тяжёлая ночка будет, – вздохнула она и откинула капюшон, чтоб не мешался.

И тут Бриджит закричала.

За всю свою недолгую, но весьма насыщенную жизнь Мирилл ещё ни разу не слышала, чтобы кто-то орал с таким ужасом . Так, словно вместо неё, двадцатилетней девчонки – «Ну, двадцатилетней девчонки с топором, будем справедливы», – мысленно поправляла себя она на этом моменте – Бриджит видела нечто объективно невозможное в этом мире, даже не оживший кошмар, а расплату . От крика уголки рта у неё растрескались до крови, а глаза едва не вылезли из орбит. На полу стремительно растекалось мокрое пятно…

А в зрачках Бриджит не отражалось ничего – кроме пустой комнаты с множеством кошек.

Мирилл стало не по себе.

– Эй… – негромко позвала она, но Бриджит, расцарапывавшая собственное горло ногтями, уже её не слышала. – Кого ты видишь?

Вопрос стал той самой последней соломинкой из притчи про верблюда.

Бриджит осела на пол, закатывая глаза. Из уголка рта у неё стекала розоватая пена.

– Мне сейчас самой плохо станет, – созналась Мирилл Городу. – Я не потяну её прикончить.

– Ну и не приканчивай, – пожал он плечами. Так, словно своего уже добился.

Вздохнув, Мирилл обвела взглядом царящую в лавке разруху, прислонила топор к стенке и отправилась искать швабру с тряпкой. А заодно – успокоительное для Бриджит.

Впрочем, лекарства так и не понадобились.

Очнувшись, Бриджит и не думала орать, шарахаться, заявлять в полицию – или восстанавливать разгромленную лавочку. Съехала в самый дешёвый квартал, постриглась, закупила джинсы со стразами, скучные клетчатые рубашки и потихоньку начала приторговывать фруктами. Изредка она заглядывала к Мирилл или позванивала, обычно до темноты, и спрашивала, не помочь ли ей чем – уборка, готовка, уход за садом. И примерно через год закономерно нарвалась на момент с устранением очередного «лишнего». Город устами Мирилл коротко ответил:

– Приезжай.

Увидев расчленённый труп в ванне, Бриджит и бровью не повела, но действительно помогла убраться – спокойно, молча и быстро.

Мирилл, наверно, никому жизни не была так искренне благодарна.

Если бы кому-нибудь пришло в голову поинтересоваться, обладает ли Город чувством юмора, Мирилл с жаром бы кивнула: да, да, разумеется!

Только особенным.

Из последних «шуток» вспоминалась хотя бы шикарная подборка кассет с фильмами про стокгольмский синдром, от весьма знаменитых, вроде «Переговорщика», до совершенно неизвестных. Как, например, в глухую провинцию попала запись латиноамериканской ленты «Захват мэрии в Буэнос-Айресе», а тем более – любительская запись японских школьников на ту же тему, оставалось только догадываться. Впрочем, кассетами город не ограничился – устроил на улице настоящее светопреставление с метелями и гололедицей под конец марта, а потом и вовсе проломил Бриджит крышу обледеневшим сугробом.

– Я к тебе на пару деньков, – заявила Бридж с порога. – Ребятки сказали, ко вторнику починят. А торговля в такую погодку всё равно стоит… Ух, как исхудала, бедняжечка, хочешь, я тебе фейжоаду приготовлю?

– Приготовь, – смело ответила Мирилл. – А это что такое, кстати?

– Фасоль с мясом, – хихикнула Бриджит.

– Надеюсь, не с человеческим?

– А как получится… Да ладно, ладно, шучу. Тебе коровок не жалко?

– Никогда в жизни не видела живую корову. Так что, наверно, нет.

Фейжоада, несмотря на пугающее название, оказалась вкусной и очень сытной – густая смесь чёрных бобов, трёх видов мяса, маниоки, креветок и овощей, страшно острая и солёная. Мирилл потом выхлебала литра два чистой воды со льдом и пропустила половину фильма, бегая то на кухню, то в туалет. Бриджит же пребывала в крайне сентиментальном, ностальгическом настроении и те же полфильма прорыдала.

– Какая сволочь, – припечатала она в конце главного героя. – Взял девчушечку в заложницы, запугал до смерти. А бедняжечка потом его на суде защищала! Ну не дура ли?