Александр Матюхин - Зеркальный лабиринт [сборник litres]

С год назад он уже договаривался с одним залетным полковником. Отдали украшения жены, что-то из хозяйства. На войне всегда можно договориться. Отношения здесь проще, чем на гражданке.

– Ты только что моих ребят обыскивал, а теперь – отпустите? Знаешь, что я с мародерами делаю? – майор крепче ухватился за автомат. – Кто такой? Быстро! Фамилия, звание, должность!

– Сержант Ковалев. Радист. Третья мотопехотная, 142-я в/ч РВБ.

– Когда покинул расположение части?

– Два года назад.

Майор усмехнулся.

– Сука. Шлепнуть бы тебя прямо сейчас. Мои ребятки умирают за таких, а ты – в кузов и по карманам шарить… Где поселился?

Ковалев осторожно кивнул в сторону.

– Пойдем, – сказал майор.

– Зачем?

– Лекарства есть? Рация? Тепло? Пойдем. Руки не опускать.

Майор подошел, сорвал с Ковалева автомат, перевесил себе на плечо.

– Сука, – повторил он зло, а потом сухо закашлял. – Шире шаг, солдат. Не разучился еще шагать-то?

Ковалев петлял по дороге, спотыкался. В голове была каша.

– Знаешь, какая сегодня дата? – спросил внезапно майор. – Двадцать лет открытия портала между Землей и Корассом, вот какая. И эти шлюхи голожопые из штаба решили провести памятное мероприятие в городе. На парад нас, значит, отправили. Семьдесят юнцов, только из училищ. Чтоб маршировали. Я им говорил, штабным, что места здесь дикие, лучше утром не соваться. Не послушали. Отправили. Вот вам и итог. Куча трупов, мародеры местные, два грузовика в заднице. Смешно.

– Смешно, – согласился Ковалев.

– Война скоро закончится, – уверенно сообщил майор. – Только непонятно, кто победит. А тебе, сержант Ковалев, в любом случае радоваться не придется. Не твоя это будет победа.

Дошли до дома. У калитки стоял Кранк, не проявивший, однако, никакого удивления. Корассцы редко удивлялись. Когда двадцать лет назад первые земляне ступили на земли новой планеты, пришельцы встретили их равнодушно, будто видели и знали землян за сто лет до этого. И венагам не удивились, как не удивляются бродячему коту, изредка появляющемуся во дворе в поисках какой-нибудь жратвы.

– Ага. Корассец. Хозяин дома? – спросил майор. Кранк кивнул.

– Подготовь мне теплой воды и еды какой-нибудь, перекусить. Рация есть?

– Нет. В городе…

– Обидно. До города сколько? Триста километров? Ладно, действуй.

Кранк безропотно поскрипел к дому. Ковалев вошел во двор, сделал несколько шагов по тропинке и внезапно остановился.

– Идем, – ткнул под лопатку автоматом майор.

– Не могу, – ноги отказались подчиняться. – Не могу…

– Ссышь? – хмуро спросил майор. – Вот так прямо?

– У меня там… жена. – Ковалев сглотнул. В глазах потемнело и защипало.

– И что?

– Я ее похоронить утром собирался… не успел… Не могу.

Ковалев вдруг увидел перед глазами юное, красивое лицо Кати. Собирались вместе, в город. А теперь? Куда ему теперь одному? Что делать в жизни?

Присел на корточки, удерживая ладонями холодную землю.

– Стреляйте, – попросил. И приготовился, вот сейчас – всадят пулю в затылок. А так и надо. В добрый путь.

– Вчера умерла? – спросил майор тихо, будто обдумывал что-то.

– Вчера. Хотел похоронить… и в город. На заработки. До конца войны.

– Понятно, – буркнул майор. – Как оклемаешься, приходи в дом.

И пошел мимо Ковалева по тропинке.

Хлопнула дверь. Заскрипел по снегу Кранк, несший несколько полений из сарая.

Ковалев ковырнул снег, растер лицо, высморкался в рукав, поднялся и пошел к дому.

Через коридор прошмыгнул, не глядя, оказался сразу в комнате Кранка.

Майор сидел на диване, у обеденного стола. Автомат поставил между ног. Растирал пальцами грязные виски и мял лицо.

Кранк в углу подтапливал печь.

– Садись, – кивнул майор на табуретку, – С женой сбежал, значит? А кто она у тебя была? Медсестра? Психолог?

– Военный журналист.

– Хорошая профессия ценная. А почему сбежали?

– Потому что увидели, что мы делаем с корассцами и с их планетой. – сказал Ковалев, подумав.

– А что мы с ними сделали? – искренне удивился майор, продолжая растирать виски.

– Они дали нам кров и пищу, они дали нам свою планету. А мы превратили их в рабов. И потешаемся, пользуемся, берем наглостью, напором, цинизмом… – повторил, слово в слово, то, что говорила Катя. – Но это не так. Мы не хозяева корассцев. Мы должны быть на равных.

– Ты веришь в это? – удивился майор. – Правда? Искренне?

– Да. Мы обычные варвары, колонизаторы. Мы даже воюем не у себя на планете. Разве за корассцев воюем? Нет. За самих себя.

Кранк принес чайник с водой и таз. Налил теплой воды, подал майору полотенце, застыл рядом, безучастно глядя куда-то в сторону.

Майор, глядя на Ковалева, грустно и зло усмехнулся.

– Нет, ну поглядите-ка! – сказал он сипло, почти шепотом, – Верующий попался. Хха! Не будь сейчас твоя жена там… не в земле… пальнул бы в голову тебе… ей-богу! Хотя, еще не вечер. Как в старой песне, а?

Майор поскрипел зубами, сжал и разжал пальцы, стер с обвислых щек, с висков с глаз сажу, быстро умылся и покраснел.

– И ты, значит, дальше бежать собрался, в город, да? – продолжил он. – Я тебе вот что скажу, сержант… многие бегут. Кто-то нашим солдатикам мозги пудрит. Пишут везде, говорят, дескать, не венаги захватчики, а мы, земляне. Влезли к корассцам, заняли их территории и отдавать не хотим. И, знаешь, верят солдатики и бегут. Ты же поверил?

– А что в этом неправильного? – с вызовом отозвался Ковалев. – Корассцы считают нас Сильнейшими. Мы с этим согласились, вытираем о несчастных ноги. Разве нет? Расселись, как господа, в их домах, жрем их пищу, убиваем их на нашей войне. Не хочу я в такой войне участвовать, и в жизни такой не хочу быть. Почему мы – Сильнейшие? Кто так решил?

– Сами корассцы и решили. И это их, между прочим, мнение.

– А если они решат все, как один, застрелиться? Вот прямо сейчас? Мы тоже будет потакать? На видео запишем, в передачах покажем, в газетах статейки накропаем, да?

– А хотя бы и так. Почему мы должны их воспитывать? Кто мы им, сержант, няньки? – майор смерил Ковалева внимательным взглядом, – Ты давно здесь? И до сих пор ничего не понял?

– Это же очевидные вещи! – настаивал Ковалев, глядя в крохотные глазки раскрасневшегося майора. – С корассцами надо на равных. Учить их жить надо, а не повелевать!

– Вот ты здесь живешь и учишь старика жить, да? – спросил майор.

– С чего-то же надо начинать.

– А он не научится. У них в крови подчинение Сильнейшим. Это не религия, это, блин, генетика! Понимаешь? На уровне генов. Думаешь, никто до вас не пытался их переучить? Думаешь, все люди огульно тупы, бездарны, жадны и воинственны? Ты с женой здесь, значит, жировал два года, на их планете, за их счет, вместо того, чтобы с оружием в руках вычищать врага из каждой щели, гнать его к порталам, сделать так, чтобы ни один венаг, к черту, никогда сюда бы больше не сунулся! И после этого, после того, как ты молча наблюдаешь за бомбардировщиками, а потом обираешь мертвых моих солдатиков, ты еще смеешь что-то говорить о рабстве?! – майор говорил тихо, угрожающе, выталкивая каждое слово так, будто это была пуля. Он глубоко вздохнул, и закончил. – Гнида ты, неблагодарная, вот кто.