Виктория Шваб - Темный оттенок магии

Лайла глубоко вздохнула под пеленой, когда стражник отпустил плечо Флетчера и тот со стуком повалился на вытертые половицы ломбарда. Впрочем, ее все равно не было слышно.

Невозмутимый стражник постоял, не обращая внимания на то, что забрызгался чей-то кровью. Он осмотрел комнату, скользнув взглядом мимо Лайлы, но сквозь прорезь забрала ей померещился странный блеск. Что-то похожее на магию. Убедившись, что пускать в расход больше некого, стражник спрятал клинок в ножны и вышел из ломбарда. Вслед ему глухо звякнул колокольчик, и через минуту Лайла услышала, как экипаж тронулся с места и загромыхал по улице.

Тело Флетчера распласталось на полу, кровь пропитала жесткие светлые волосы и растекалась на половицах. Самодовольное выражение лица сменилось удивленным, которое смерть сохранила навсегда, точно насекомое в янтаре. Глаза были открыты и пусты. А рядом с телом Лайла увидела что-то маленькое и белое, видимо выпавшее из кармана.

Лайла огляделась, желая убедиться, что никого нет, а затем отменила заклятие. Развеять магические чары оказалось довольно легко, но вот избавиться от самого камня – значительно труднее. Это заняло много времени, и когда девушка наконец сумела сунуть талисман обратно в карман, она чуть не упала: тело сотрясла крупная дрожь, унося с собой тепло и что-то еще. После ухода магии Лайла почувствовала себя… опустошенной. Она привыкла к голоду, но камень оставил ощущение пустоты глубоко в душе.

«Чертов камень», – подумала она и поддела носком ботинка плечо мертвого Флетчера. Потом она наклонилась и, стараясь не задеть растекающуюся липкую лужу, подобрала забрызганную кровью шахматную фигурку.

Лайла облегченно выругалась и выпрямилась, оценивающе взвешивая ее в руке. На первый взгляд, фигурка была довольно заурядной, но когда Лайла обхватила пальцами камень, кость или из чего она там была вырезана, то почти ощутила разницу между ее энергией и энергией окружающего Лондона. Та была едва уловимой, и, наверное, Лайле просто показалось, но она была похожа на сквозняк в теплой комнате. Причем такой холодный, что он казался инородным.

Лайла отмахнулась от этого ощущения и быстро засунула шахматную фигурку за голенище. Она не знала, как действует магия, но ей показалось разумным хранить талисманы порознь, пока они не понадобятся, и решила вообще не касаться черного камня, пока в этом нет жизненной необходимости.

Девушка вытерла руки о штаны. Учитывая все обстоятельства, она добилась больших успехов. Как-никак у нее был не только камень из Черного Лондона, но и вещь из Белого. Теперь ей нужен был только Келл.

Лайла повернулась к двери и застыла в нерешительности. Маг велел ей оставаться не месте, но, взглянув на свежий труп Флетчера, она испугалась, что Келл и сам попал в беду. В Красном Лондоне она провела всего один день, но вряд ли в обычаях здешней королевской стражи резать людям глотки направо и налево. Возможно, с Келлом все будет хорошо. А если нет?

Внутренний голос говорил ей, что нужно уйти, и за долгие годы, когда она воровала, чтобы выжить, Лайла научилась к этому голосу прислушиваться. Кроме того, рассудила она, никто в этом городе не искал ее саму.

Лайла направилась к двери, и вдруг ее взгляд упал на нож, который ей так понравился. Тот лежал сверху на комоде, где она его и оставила. Келл не советовал воровать в ломбарде, но хозяин был мертв, и нож просто сиротливо лежал на своем месте. Лайла взяла его и опасливо провела пальцем по лезвию. И впрямь красивый. Она глянула на дверь и задумалась: не разрушились ли чары, охраняющие ломбард, после смерти хозяина? Почему бы не проверить? Лайла осторожно открыла дверь, положила оружие на пол и носком сапога перебросила его через порог. Она поежилась, ожидая ответного удара – потока энергии, волны боли или даже магического возвращения ножа в ломбард, но ничего не произошло.

Тогда Лайла алчно улыбнулась и шагнула на улицу. Она подобрала нож, засунула его за пояс и отправить искать или, скорее всего, спасать Келла, в какую бы передрягу он на сей раз ни попал.

Перси и Мортимер бродили в толпе. Каждый держал шлем в одной руке, а другой сжимал кружку с вином. Перси отыграл свои монеты. За беспрестанными карточными и прочими играми эти двое попросту обменивались между собой карманными деньгами без особых выигрышей или потерь. Одержав верх, Перси угостил Мортимера выпивкой.

Ведь это же как-никак день рождения принца.

Рай любезно отпустил на пару часов двух самых близких членов своей личной охраны, чтобы они могли повеселиться вместе с народом, собравшимся на берегах Айла. Мнительный Перси засомневался, но Мортимер рассудил, что уж в этот-то день о Рае отлично позаботятся и без их участия. По крайней мере, некоторое время. Поэтому они вдвоем окунулись в гущу народа.

Праздничные гулянья зажали реку в тисках, рынок вырос в три раза против обычного, а берега кишели празднующими. С каждым годом торжества становились все пышнее: изначально всего пара часов веселья постепенно растянулись до круглосуточного кутежа, после которого несколько дней уходило на восстановление сил, и, только потом жизнь снова входила в нормальное русло. Но первый, самый главный день начинался утренним парадом, продолжался дневным обжорством, пьянством и весельем, а заканчивался вечерним балом.

В этом году устраивали бал-маскарад.

Большую дворцовую лестницу уже освобождали: цветы и различные украшения собирали и вносили внутрь, чтобы расположить в вестибюле. Снаружи и внутри дворца развесили яркие светящиеся шары, похожие на низкие звезды, и развернули синие ковры, так что этим вечером казалось, будто королевские владения не плывут по реке восходящим солнцем, а высоко парят полной луной в прекрасном ночном небе. По всему Лондону молодые и красивые аристократы садились в экипажи и вполголоса упражнялись в английском, направляясь во дворец в своих масках, платьях и мантиях. Добравшись туда, они будут поклоняться принцу, словно божеству, и он, как всегда, с радостью и наслаждением станет упиваться этими почестями.

На маскарад в стенах дворца можно было попасть только по приглашению, но на праздник на берегах реки мог прийти любой: он продолжался до глубокой ночи, пока, наконец, веселые гуляки не разбредались по домам.

Перси и Мортимеру скоро нужно было возвращаться к принцу, но пока что они стояли на рынке, прислонившись к стене какой-то торговой палатки, наблюдали за толпой и наслаждались жизнью. Время от времени Перси молча подталкивал Мортимера в плечо, чтобы тот зорко присматривал за толпой. Хотя официально они и не были на дежурстве, стражники – по крайней мере, Перси – настолько гордились своей работой, что не снимали королевских доспехов (да и женщины млеют от вооруженных мужчин) и следили за малейшими признаками беспорядков. Эти беспорядки возникали в основном потому, что кое-кто отмечал именины Рая с излишним рвением, и зачастую затихали сами собой. Но иногда возникали потасовки, и стражники спешили туда, если видели блеск оружия или сполох магии.