Виктория Шваб - Темный оттенок магии

Все произошло так быстро: кулон и клинок двигались одновременно.

– Нет! – закричал Келл, рванувшись к брату и краем глаза заметив, что Лайла увернулась от амулета.

Кулон заскользил по полу и стукнулся о сапог стражника. Рай повалился ничком, и клинок вошел в грудь по самую рукоять. Келл рывком перевернул принца и выдернул нож из раны.

Рай – а теперь это действительно был Рай – начал задыхаться, и Келл прижал свои окровавленные пальцы к груди брата. Тот вздрогнул от прикосновения Келла. Келл как раз заговорил, приказывая магии исцелить принца, как вдруг стражник врезался в него сбоку, и они оба повалились на пол.

В паре метров от них Лайла дралась с другим стражником, а тот, что напал на Келла, сжимал в одной руке талисман и пытался схватить другой Келла за горло. Пинаясь и отбиваясь, Келл насилу вырвался и, когда стражник (с Астрид внутри) вновь ринулся к нему, выбросил вверх руку. Закованный в доспехи стражник отлетел назад, к перилам балкона, проломил их и полетел вниз. Он с грохотом рухнул на камни внутреннего дворика, и мгновенно отовсюду послышались крики. Келл выглянул с балкона и увидел дюжину мужчин и женщин, обступивших тело. Одна из них, в красивом зеленом платье, с любопытством потянулась за лежавшим неподалеку амулетом.

– Нет! – крикнул Келл, но было слишком поздно. Женщина взяла талисман, и ее тело содрогнулось. Затем женщина вскинула голову и взглянула на Келла, растянув губы в холодной, мрачной улыбке. Быстро развернувшись, она ринулась к двери во дворец.

– Келл! – окликнула Лайла, и, обернувшись, он впервые обратил внимание, какой хаос творился в комнате. Второй стражник лежал на полу, в забрале его шлема торчал кинжал, а Лайла стояла на четвереньках над Раем, подняв маску и прижимая сплетенные руки к груди принца. Она была вся в крови, но не в своей. Рубашка Рая промокла насквозь.

– Рай , – выдавил Келл, всхлипнул и упал на колени возле брата. Он достал кинжал и глубоко разрезал руку. – Держись, Рай! – Он прижал ладонь к груди принца – та странно, рывками вздымалась и опускалась – и сказал: – Ас Хасари .

«Лечи».

Рай харкнул кровью.

Двор внизу внезапно оживился, оттуда послышались тревожные возгласы и суровые приказы. По коридорам загремели шаги, а в двери комнаты застучали кулаки. Келл только теперь заметил, что двери были исчерканы заклятиями – запирающими чарами.

– Бежим! – встрепенулась Лайла.

– Ас Хасари , – повторил Келл, сдавив рану. Крови было очень много. Слишком много.

– Прости, – выдохнул принц.

– Помолчи, Рай, – сказал Келл.

– Келл! – властно крикнула Лайла.

– Я не оставлю его!

– Так возьми его с собой.

Келл растерялся.

– Ты говорил, что магия действует не сразу. Мы не можем ждать. Бери его с собой, если хочешь, но нам нужно сваливать!

Келл сглотнул.

– Прости, – сказал он, после чего через силу встал и рывком поставил Рая на ноги. Принц охнул от боли. – Прости.

Выйти через дверь они не могли. Не могли выставить раненого принца перед целой толпой людей, отмечающих его день рождения. К тому же где-то среди них была Астрид Дан. Но комнаты Рая и Келла соединялись потайным ходом, которым братья пользовались в детстве, и теперь Келл не то потащил, не то понес принца к секретной двери. Он провел принца и Лайлу в узкий коридор, стены которого были покрыты множеством надписей и цифр: какие-то задачи, подсчет очков в играх и давно забытые тайные знаки. Это было словно возвращение в спокойное, безопасное детство.

Теперь они оставляли здесь страшный кровавый след.

– Не отключайся, – сказал Келл. – Рай, слушай мой голос.

– Такой красивый голос, – выдохнул Рай, и его голова свесилась на грудь.

– Рай .

Келл услышал, как люди в доспехах ворвались в комнату принца, когда только они добрались до его собственной спальни. Он прикрыл дверь в коридор, приложил окровавленную руку к дереву и сказал:

– Ас Старо .

«Запри».

И тут же из его пальцев вытянулись железные засовы и пересекли дверь вдоль и поперек, запечатав ее.

– Мы не можем постоянно шнырять из одной спальни в другую, – быстро проговорила Лайла. – Надо бежать из самого дворца.

Келл знал об этом – знал, что надо убегать. Он повел их в свой кабинет, располагавшийся рядом со спальней, с кровавыми метками на обратной стороне двери, ведущими к полудюжине мест в городе. Тот путь, что вел к «Рубиновым полям», теперь был бесполезен, но другие могли сработать. Келл перебрал все варианты, пока не нашел тот единственный, который показался ему безопасным.

– Получится? – просила Лайла.

Келл не был уверен. Двери внутри миров труднее проделать, но легче использовать: открыть их могли только Антари, но пройти сквозь них – чисто гипотетически – могли и другие. Келл даже провел Рая один раз через портал – в тот день, когда нашел его в лодке, но тогда их было двое, а теперь трое.

– Не отпускай меня, – приказал Келл. Он освежил метку своей кровью и покрепче обнял Рая и Лайлу, надеясь, что дверь – и магия – окажутся достаточно сильными и они все вместе попадут в храм.

Святилище располагалось на окраине города, в излучине реки. Это каменное сооружение отличалось простым изяществом храма и благоговейной атмосферой. Мужчины и женщины приходили сюда изучать магию и поклоняться ей. Ученые и мастера всю жизнь стремились постичь сущность силы, ее первоисточник и установить с ней связь – понять стихию магии, которая пребывает во всем и одновременно нигде.

Ребенком Келл много времени проводил в святилище и во дворце. Келла учил и в то же время изучал мастер Тирен. Но с тех пор как Рай начал закатывать истерику после каждой отлучки Келла, настаивая, что тот не какой-то приемыш, а член королевской семьи, Антари только навещал своего наставника. Тирен же твердил, что для него всегда есть свободная комната. Поэтому Келл и сохранил на внутренней стене двери своей библиотеки очерченный кровью круг со вписанной в него буквой «Х».

Символ святилища.

И вот теперь он вместе с Лайлой, поддерживая окровавленного Рая, переместились из великолепного дворца, погруженного в хаос, в простую каменную келью.

Там горели свечи, а сама комната была тесной и скудно обставленной, но с высоким потолком. В святилище отвергалось все, что отвлекает внимание, и в личных кельях было лишь самое необходимое. Хотя Келла называли авеном , «блаженным», Тирен обходился с ним как с обычным студентом, за что Келл испытывал благодарность. Его комната ничем не отличалась от остальных: деревянный стол у стены, низкая койка у другой, а рядом тумбочка, где всегда горела неугасимая свеча. В комнате не было окон, только дверь, а воздух был прохладным, как в подземельях или склепах.