Ян Мир - Тень белого ворона [litres]

– Рен, – просипела я.

Меня трясло, горло саднило. С трудом поднимаясь с асфальта, я сделала шаг в сторону Рена.

– Не приближайся, – слабо произнес он.

Крепко стиснув челюсти и сильно шатаясь, побрел к выходу из тоннеля. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом. Напряженно дыша и потирая шею, я следила за спиной Рена. Мы постоянно петляли между переулками, изредка ныряя в подворотни и скрываясь в арках. Рен как будто специально избегал улиц с большим скоплением людей. В кромешной темноте нам все же попадались редкие прохожие, но на этот раз мы не вызывали у них интереса. Наверное, причиной этому послужил металлический запах, полностью пропитавший одежду Рена. А может, Бета, поприветствовав нас, разглядела во мне часть себя и приняла в семью.

Иногда Рен останавливался и зажимал рот ладонью, пережидая приступы. Он перестал изменяться, но вернуться в прежнее состояние не мог. Во время нашего пути мне все больше казалось, что Рен борется с кем-то внутри себя. Слишком уж он отличался от того, кто был со мной до Беты. Мы прошли еще три однотипных квартала, прежде чем остановились около ржавого железного забора. Ступая по лежащим на земле воротам, Рен зашел на территорию, где располагалось несколько корпусов, и двинулся к зданию с выбитыми стеклами. В тени дерева проглядывался силуэт мужчины среднего роста. Даже когда Рен подошел к нему вплотную, тот не сразу обратил на него внимание.

– Привет, Тройка, – откашлявшись, произнес Рен.

– Хреново выглядишь, чувак, – вместо приветствия отозвался мужчина, одетый в черный плащ. – Ты себя в зеркало видел? У тебя, похоже, сосуды полопались, – равнодушно заметил он, стуча указательным пальцем по своему нижнему веку. – Какой гадостью глаза заливаешь?

– Держи, – игнорируя нелестное высказывание в свой адрес, Рен достал из кармана мешочек и высыпал себе на ладонь пять золотых в форме маленьких прямоугольников.

– Э нет, это тебе обойдется дороже, – нагло ухмыльнулся Тройка. – Создавать их сейчас все сложнее. Прежние покупатели мрут как мухи, а найти новых тяжело.

Отстегнув еще два золотых, Рен отдал их Тройке, а взамен получил небольшую пластиковую белую банку.

– Если так пойдет дальше, тебе придется принимать что-то посерьезнее. Правда, вопрос: протянешь ли ты долго? – с безразличием проговорил Тройка, пряча золотые во внутренний карман своего плаща. – Жаль будет терять такого бесценного покупателя.

Я не посмела вмешиваться в диалог, внимательно изучая территорию. В окнах перехода из одного здания в другое двигался свет от фонаря. На лестнице, ведущей к провалу в стене, сидела девушка и что-то жадно ела. К ней подошел парень. Усаживаясь прямо в снег, протянул руку, желая разделить трапезу. Свет фонаря мазнул по паре рук, освещая кусок заплесневелого хлеба.

– Пойдем, – произнес Рен, обращаясь ко мне.

Тройка заметно оживился. Скучающее выражение лица сменилось на заинтересованное.

– А девчонке не хочешь купить? Я скидку сделаю, – слишком любезно протянул он.

Рен недовольно цыкнул языком.

– Что, не твоя девчонка? – изучающий взгляд Тройки переместился на Рена. – Так, может, ее подключить к делопроизводству? Работа нужна? – полюбопытствовал у меня, подходя поближе.

От Тройки исходил слабый запах алкоголя и еще чего-то сладкого.

– Отвали от нее, – Рен преградил ему дорогу и, взяв меня за предплечье, потащил прочь с территории.

Свернув за угол, Рен на ходу сорвал с банки крышку и извлек две таблетки. Закинул в рот, продолжая шагать к центру улицы, где находился пустой пьедестал. По обе стороны от него тянулись ржавые трамвайные рельсы, а рядом стоял остов сгоревшего автобуса. Разжевав и проглотив лекарство, Рен устало присел на асфальт, прижавшись спиной к холодному мрамору. Опустил веки. Его кадык дернулся. Узоры, медленно петляя, исчезали на коже, скрываясь обратно под бинтом. Я присела рядом с Реном и потянулась к банке, зажатой в его пальцах. Распахнув глаза, он отдернул руку в сторону.

– Никогда не принимай это, – холодно проговорил, пряча купленные таблетки внутрь своего рюкзака.

– Что с тобой произошло?

– Приступ, – коротко ответил Рен, встречаясь со мной взглядом.

Он произнес так просто и равнодушно, словно это было чем-то обычным и не заслуживало внимания. Белки его глаз посветлели, но радужка все еще оставалась алой. Я стянула рюкзак с плеч и поставила сбоку от себя. В слова Рена слабо верилось.

– Не похоже как-то, – возразила я, убирая прядь волос за ухо.

– О, так ты разбираешься в приступах? – Рен приподнял одну бровь и выразительно посмотрел на меня. – Может, ты еще и врач? – саркастично поинтересовался он. – Хочешь поработать с Зелой? Научишь ее чему-нибудь, а то она уже не первый год пытается найти для меня лекарство и пока безрезультатно. Но тут появляешься ты и говоришь: «Это же так просто!» Ну, чего молчишь?

Пока я обдумывала, обидеться на его слова или же проигнорировать их, Рен добавил:

– Нет лекарства. И не будет. Никто из живущих здесь людей не знает, что со мной происходит.

Мои пальцы с силой вцепились в грубую ткань рюкзака.

– Твои глаза, – начала я осторожно, – и узор из линий на коже.

– Все это должно остаться между нами, – прервал меня Рен. – Как и то, что ты здесь недавно, – небольшая пауза.

– Но почему?

– Потому что я так сказал, – отрезал Рен. – Если хочешь держаться меня, не задавай лишних вопросов.

– Хочешь сказать, я могу остаться?

– Почему бы и нет. Пока у меня есть время, я помогу тебе.

– Время? – не поняла я.

– Зела сказала, мне остался год.

В голове возникла путаница. Сказанное прозвучало как жестокая нелепая шутка.

– А что потом? – мой голос осип.

– А потом меня не станет, – Рен пожал плечами. – Но ты можешь не переживать за себя. Мне хватит года, чтобы научить тебя выживать в этом мире.

– Ты… – закончить фразу не получилось.

На языке возник привкус горечи, а за ребрами разрасталась черная дыра. С каждым вдохом внутрь проникала острая боль. Корежила мысли, жгла легкие огнем, мешала дышать. С неба стали падать снежинки. Танцуя в воздухе, ложились на асфальт. Одна из них растаяла на моей нижней губе.

– Испытываю ли я грусть, думая об отмеренном времени? – поняв меня, усмехнулся Рен. – Нет, – он вытянул вперед руку, позволяя снежинкам опускаться на раскрытую ладонь, – не испытываю, – сжал в кулак.

Мне сдавило грудь. Запустив пальцы в волосы, я посмотрела на черный остов автобуса, думая о том, через что должен пройти человек, чтобы равнодушно дожидаться своей смерти. Как сильно нужно выгореть изнутри? Сама мысль об этом сковывала тело липким тягучим страхом. Рен отстраненно наблюдал за тяжелыми облаками. В своих мыслях он был слишком далеко отсюда. У меня защипало глаза. Первая слеза скатилась по щеке. Опустилась к подбородку и сорвалась вниз. Возможность остаться одной в этом мире не пугала.