Денис Миллер - Кодекс Арафской дуэли [litres]

Гиеди присмотрелся к начинающему хищнику.

– Как, ты сказал, его зовут?

– Монтейн, – повторил Сертан, – А что?

– Да нет, ничего, – пробормотал Гиеди, внимательнее рассматривая юношу.

Отсюда, из-под потолка зала, различить подробности было непросто – высоковато, ракурс не особенно подходящий, да и ботисские зеркала с односторонней прозрачностью, заменявшие окна в кабинете, чуть ухудшали видимость. Но Гиеди рассмотрел, что вид у этого Монтейна был совершенно невинный. Светлым, почти белым, чуть вьющимся волосам позавидовала бы любая столичная красотка, и при этом – темные длинные ресницы, чуть загнутые вверх, и темные же безупречной формы – ни убавить, ни прибавить – брови. А уж сами глаза – серые, миндалевидные, с краями, чуть приподнятыми к вискам… Плавный овал лица и точеные скулы, тонкий прямой нос с узкими крыльями, гладкие, явно еще не ведавшие бритья щеки и ямочка на подбородке… Если бы не ровный загар, его вполне можно было бы принять за девушку, так были совершенны черты. Разве что – чуть узковатые губы и жестковатая форма рта выдавали юношу. И все же этот Монтейн был красив той самой редкой красотой, которую так любили в старину художники. Он и был словно юный античный бог, сошедший с какого-нибудь полотна старых мастеров из Императорской галереи.

– Кхм, – произнес Гиеди.

Сертан усмехнулся и крутанул ручку звонка. Через минуту в дверях появился один из парней, приглядывающих за залом.

– Хартан, – обратился к нему Сертан, – С кем сегодня играл Монтейн? Почему сейчас не играет?

Хартан, чуть поклонившись, доложил:

– Господин Монтейн уже третий вечер приходит, но не играет совсем.

– Вот как? – удивился Сертан.

– Похоже, он на мели, – высказал предположение вышибала. – Господин Сайф перед отъездом высказывал намерение предупредить его, чтобы без денег сюда не ходил.

– Ага, – сказал Сертан и покачался на каблуках, размышляя. Помощник ожидал распоряжений.

Наконец Сертан принял решение.

– Хорошо. Дайте ему еще погулять, пусть съест еще пару бутербродов, – Сертан ухмыльнулся, – ему это не помешает сейчас, а затем… затем пригласите его в мою приемную. Вот видишь, Алиот, как я забочусь о нашей молодежи, – обернулся он ко все еще стоящему у окна Гиеди, когда слуга вышел.

– Ну да, – задумчиво кивнул Гиеди, – подкармливаешь, чтобы потом посытней было его скушать…

В это время юный античный бог, прохаживаясь между столами и пощипывая бутерброд, с горечью размышлял о том, что тот, к сожалению, не бесконечный – вот уже и меньше половины от него осталось… К тому же одинокий кусок хлеба с маслом и икрой спасти от голода его молодой, жадный до всего организм никак не мог. Наоборот – жадный организм захотел добавки, а взять еще один бутерброд было бы откровенным вызовом. Ведь это был уже третий сегодня, и служащие клуба, от внимания которых этот факт никак не мог ускользнуть, посматривали на юношу неодобрительно. Ну еще бы: третий день он слоняется по залу, пьет лимонад, мимоходом хватает еду с подносов, но за стол ни разу так и не сел, а следовательно, не оставил клубу ни флорина взамен – так приличные люди себя не ведут. Но что делать, если нет у него этого флорина? А был бы… Если бы он у него был!

«Не раньше чем через час», – сказал себе Монтейн, провожая деланно-безразличным взглядом очередной поднос с закусками, проплывающий мимо. Если, конечно, за этот час его отсюда не выставят.

И ведь самое обидное – деньги, в принципе, у него были. Ну… или будут в начале следующего месяца, когда молодому Немеру выдадут очередное квартальное содержание. Немер неделю назад проиграл Монтейну триста империалов и попросил отсрочку. Он, конечно, долг отдаст – Монтейн невольно погладил рукой по внутреннему карману сюртука, где лежала расписка, – но какого… спокойнее, спокойнее, дружок… зачем же ты садишься играть, не имея наличности! Хотя сам виноват – надо быть бдительнее и не расслабляться. И отказать в отсрочке было нельзя – Немера можно разрабатывать долго и с большой выгодой, как золотой прииск. Вот только продержаться до начала месяца не удалось – два дня подряд не было хороших партнеров, с чем садился играть, с тем и вставал, а на третий день нарвался на шулера, причем понял это, лишь спустив ему предпоследнюю десятку. Шум, конечно, получился большой, только деньги-то вернуть не удалось. Вывод: в гостинице больше не играть – только здесь, в «Вулкане».

Бутерброд все-таки закончился раньше, чем хотелось. Тщательно дожевывая остаток, Монтейн невидящим взглядом скользнул по громадному, во всю стену зала полотну, на котором был изображен вулкан, давший имя заведению (и его хозяину), – широченный конус с заснеженной вершиной, словно висящий над окружающей его природой. Красиво… Интересно: это выдумка художника или все же реально существующий пейзаж?

Что хорошо в «Вулкане», подумал Монтейн, любуясь вулканическим пейзажем, – сюда его пускали, несмотря на слишком юную внешность и очевидное отсутствие денег. Можно было хотя бы перехватить бутерброд-другой – их, как и вино, разносили бесплатно. Причем никаких тебе членских взносов, как в других клубах. Приходи, садись, играй, поедай закуски и пей вино за счет заведения; зато стоит хотя бы чуток не угодить хозяевам или завсегдатаям – и тебя не то что на порог не пустят, а даже на полмили к подъезду приближаться запретят – с этим здесь строго.

Эх, если бы нашелся какой-нибудь простак-новичок, какой-нибудь заезжий провинциал, с которым можно было бы сыграть по маленькой, Монтейн не раздумывая сел бы за сукно, разменяв свой последний империал. Только увы, увы… Третий день он приходит сюда в надежде поймать хоть какого случайного залетного… Но нет. Видимо, не сезон.

– Господин Монтейн? – прошелестело из-за плеча.

Монтейн повернулся и увидел крепкого парня из тех, что присматривали в зале за посетителями и при случае принимали адекватные меры. «Ну вот, кажется, началось, – подумал Монтейн. – Вернее, кончилось».

– Да, – кивнул он, стараясь выглядеть независимым. Раз уж его выставляют из «Вулкана», то уйти следует хотя бы с честью. Прислужник удовлетворенно кивнул и произнес негромко:

– Господин Монтейн, хозяин приглашает вас пройти к нему в приемную. Я вас провожу.

Монтейн приложил максимум усилий к тому, чтобы не выдать своего удивления, – он-то ожидал, что его вежливо пригласят пройти к выходу и сопроводят до крыльца. Впрочем, возможно, хозяин всего лишь решил на прощание прочесть ему нравоучение типа «Вы слишком молоды, чтобы играть в азартные игры. Идите и больше не грешите», а после этого он, скорее всего, прибавит: «Я прошу вас покинуть мой клуб и не приходить без денег» – вот чего ожидал юноша.