Илья Мартынов - Ретенция [publisher: SelfPub]

Я чуть приподнимаюсь и почти на четвереньках ползу к полянке с кислицей, прикрывающей полог из опавших сухих иголок под массивной елью. Абиг ползёт со мной рядом. Мы смотрим друг на друга и смеёмся. Это скорее нервное, чем весёлое. Страшно смеяться после всего произошедшего, но веселье высвобождает эндорфины, которые хоть ненамного, но позволяют забыть о ране. Эндорфины – одни из эффективнейших анальгетиков нашего организма. Они вырабатываются, когда человек испытывает радостные переживания.

Абиг жадно выдирает с корнями тонкие стебельки с клевроподобными листиками и тут же отправляет в рот. Я срываю несколько листочков. Знакомый вкус отправляет меня в прошлое. Я вспоминаю как в очередной раз у нас закончилась вода и мы наелись с дедом кислицы. Я набрал ещё домой пол корзинки и шёл на обратном пути и потихоньку пережёвывал листик за листиком. К вечеру мой мочевой пузырь раздуло, и я бегал в туалет каждые двадцать минут. Ещё мне хотелось постоянно пить и из-за этого получался замкнутый круг. Я только пил и бегал в туалет. Тогда бабушка мне рассказала, что кислица полезна в небольших количествах, но может нарушать работу почек, если перестараться. Видимо дед этого не знал или не доглядел.

– Абиг, хватит, нельзя столько, – одёргиваю руку ото рта своего товарища.

Запасы воды у нас не велики. Пополнить пока не удалось. Отхлёбываем из бутылей совсем понемногу. Желание Абига утолить жажду мне понятно.

– Тебе что жалко? – я впервые вижу на его лице такое раздосадованное выражение.

– Нет, просто это вредно.

– Серьёзно?

– Ага. Для почек.

И я вкратце рассказываю ему историю из своего детства. Он слушает с открытым ртом, а затем сплёвывает остатки травы.

Раварта приносит мне миску. Горячий металл тонких стенок жжёт руки, но я стараюсь не обращать на это внимание. Похлёбка из сухих овощей, каких-то грибов и чего-то ещё мне кажется просто восхитительной. Внутренности наполняются энергией тёплой пищи.

Тод подсаживается к нам с Равартойю Он угрюм, в прочем, как большую часть времени, но сейчас особенно. Мне хочется расспросить у Тода про остров. Но в таком случае придётся сознаться, что я подслушивал разговор Митчела и Нори. Вряд ли из Тода что-то можно сейчас выцепить. Меня вообще не должны касаться Митчела, но остров, о котором идёт речь может как-то повлиять на судьбу всей планеты, а значит, и мою тоже. Следовательно, я имею полное право узнать о чём идёт речь. Я жду пока он поест и в его мозге повысится уровень серотонина. После этого он должен стать сговорчивее.

– Тод, эм…в общем я тут кое-что услышал от Митчела, – начинаю я осторожно, когда он елозит кусочком хлеба по влажной стенке опустошённой тарелки.

– Да? – не отрываясь от процесса, спрашивает Тод. – И что же?

– Он говорил про остров, который… эм, может перезапустить природу.

Тод давится, и несколько крошек вылетают из его рта, приземляясь прямо на края металлической миски. Он явно не ожидал от меня подобной реплики. Раварта наблюдает за ним. Она ждёт его реакции.

– Говорят, что есть остров, на котором… - он ещё раз прокашливается, прикрывая на этот раз рот ладонью, – на котором остались тропические нативные виды.

Я удивляюсь тому, как он спокойно об этом рассказывает. Почему? Он стал мне доверять?

– Я там никогда не был, но говорят, что он где-то за океаническим проливом неподалёку от южного региона Саус Гав. Я слышал, что на острове могут быть исходники всех видов теплолюбивых растений и животных.

Мои глаза расширяются от удивления настолько, что начинают слезиться. Мошкара тут же стремиться сесть на нижний ободок глаза.

– Но я воспринимаю это скорее как легенду. Если бы такой остров был, мы бы уже знали об этом.

– Но Митчел говорит так, будто уверен в этом, – возражаю я.

– Он тебе сам об этом сказал?

– Нет, – я краснею и опускаю глаза. – Я подслушал, почти случайно, – сознаюсь я.

– Почти? – усмехается Тод. – Ну-ну… Я бы лучше сосредоточился на реальных вещах, чем на поиске неизвестно чего, – с этими словами он встаёт и идёт помочь собрать печи.

– Что тебе известно об острове? – Раварта придвигается ко мне ближе и берёт за руку.

– Да совсем немного.

Я рассказываю, как услышал разговор Митчела с Нори, и как захлопнулась дверь почти перед самым моим носом.

– Да уж. Они прям как церберы сторожат эту тайну, – она качает головой. – Нори ничего не говорит толком.

– Как и вы с Тодом, – насупившись, говорю я.

– Мы уже об этом беседовали, Трэй и я тебе сказал, что всё, что знаю и могу, тебе рассказываю.

– Это называется манипуляцией, Рав! – срываюсь я. – Когда человеку говорят, что делать, но не договаривают – им манипулируют!

– Ты сам сделал свой выбор!

– Если бы ты меня не затащила в Плодородие, я бы его не сделал! У меня его и не было. Выбора!

Абиг встаёт на ноги и отходит от нас, испугавшись, что услышит что-то ненужное.

– Что ты за слюнтяй, Трэй! Вечно всего боишься и осторожничаешь! Ты бы так и прожил всю жизнь в угоду корпорации, сытый и довольный.

– Не смей так говорить! Я никогда не жил в УГОДУ корпорации! – я ору и теперь все смотрят на нас.

– А что ты делал??? – она выкрикивает, разворачивается и отходит.

– Вы все ничем не лучше корпоратов! – вырывается у меня ей в спину. – Только и думаете, как решить свои проблемы.! Откуда мне знать, может у Митчела просто свой бизнес, и он делает на нас деньги?!

Тод подбегает ко мне, подтягивает к себе с земли и начинает яростно трясти.

– Заткнись, Коулман! Ты ничего не знаешь толком!

– А ты и ничего не рассказываешь!

– Потому что тебе нельзя ничего рассказать, – его лицо перекошено злобой.

– Это вам с Равартой ничего нельзя рассказывать!

Он трясёт меня ещё сильнее, пока я не плюю ему в лицо.

– Оставь его! – раздаётся сзади голос Хенрика.

Я и забыл, что он с нами.

– Не суйся!

– Он хороший человек и не заслуживает такого обращения.

Тод бросает меня на землю, и я больно ушибаюсь головой о ствол ели.

Я вижу, как Тод замахивается на Хенрика, но тут подходят Алекс и Абиг. Я знаю, что они готовы вступиться за меня, несмотря на то что Тод вроде, как и за главного. Тод пинает ногой мох и отходит в сторону. Алекс и Абиг помогают мне подняться. Резь в ноге. Рана опять начала кровить через посеревшую от влаги и мха повязку.

Я прошу друзей отпустить меня и иду в сторону Тода.

– Когда мы выйдем из леса, – говорю я, переполненный перкипевшей досадой, – мы разделимся. Я не хочу иметь дел с людьми, которые мне не доверяют.

– И что ты поплетёшься один? – с нескрываемым сарказмом в голосе спрашивает Тод.

– Да.

– Ну и проваливай, маменькин сынок.

– Придурок! – я разворачиваюсь и ухожу.