Александра Лисина - Мертвая долина. Том второй [publisher: ИДДК]

Впрочем, въезжающие меня интересовали мало. А вот выезжающие, напротив, привлекли пристальное внимание. Особенно тем, что их почти не было: накануне ярмарки народ стремился попасть в Нерал на заработки. Покидали его лишь те, кому тут нечего ловить.

Понаблюдав некоторое время за кипящей у ворот суетой, я удовлетворенно улыбнулась и повернула обратно к трактиру. Причем по пути успела прикинуть свои дальнейшие действия, а когда дошла, то еще разок посоветовалась с шейри. Благо он теперь умел просчитывать ходы далеко вперед, учитывая многие моменты, о которых я порой просто не знала. Умный он у меня, очень и очень умный. Особенно в последнее время. Но это и к лучшему. Возможно, он наконец становится самим собой?

В трактир я зашла в полной уверенности, что там все уже утряслось и никто меня не поджидает с занесенным над головой топором. Что обозленный и возмущенный Хас давно остыл. Остальные успели успокоиться и перестали над ним ржать в три (ах нет, в четыре) голоса.

Но каково же было мое удивление, когда неожиданно выяснилось, что наша с Роданом комната оказалось битком набита всяким разным народом. И когда среди странно напрягшихся Фантомов вдруг обнаружился не меньше них напрягшийся господин Ридолас, который при виде меня вдруг так облегченно вздохнул, словно я приходилась ему как минимум приемной дочерью.

– Слава богу! – воскликнул старый артист, стоило мне переступить порог. – Слава богу, что с тобой все в порядке!

Я озадаченно посмотрела на его посветлевшее лицо, а потом вопросительно взглянула в сторону братьев. Но Эррей, занявший единственный свободный стул, почему-то сразу отвел взгляд. Родан, важно восседающий на постели в образе «деда», беспокойно теребил упавшую на лицо седую прядь. Дей вообще зачем-то спрятался в дальнем углу, а Лок с мрачным видом сопел рядом с постелью, старательно показывая, что недоволен вторжением чужака.

Не дождавшись никакой реакции, я снова взглянула на циркача и ровно спросила:

– Что случилось, господин Ридолас? И что со мной может быть не в порядке?

– Зачем ты пошла в город? – быстро подступил циркач и с силой захлопнул дверь, решительно отрезав коридор от переполненной комнаты, в которой повисло нехорошее молчание. – Зачем? И почему ничего мне не сказала?!

Я совсем озадачилась, мельком отметив про себя, что сегодня он не просто напряжен, а зачем-то даже повесил на пояс нож. Причем не кухонный, не мясницкий, а определенно боевой нож. Наверняка острый как бритва. Тогда как раньше никакого оружия демонстративно не носил, тем самым будто бы нарочно подчеркивая, что у него мирная профессия, не требующая ни дополнительной защиты, ни лишнего беспокойства.

Странно. Что с ним сегодня такое?

– О чем мне надо было сказать? – наконец спросила я, пытаясь разобраться в причинах столь резких перемен.

– О «метке». О храме. И о времени, которого осталось совсем немного.

Так. В чем дело?

Нахмурившись, я внимательно посмотрела на господина Ридоласа и, к собственному удивлению, поняла, что он действительно встревожен. Более того, почти напуган. И напуган, кажется, тем, что я с такой «меткой», какая у меня была еще вчера, рискнула гулять в одиночестве по Нералу.

Блин. Ничего не понимаю. Что на него нашло? Что за паника в глазах? Какое ему вообще до этого дело? Ну, рассказали, наверное, девочки вчера про жреца. Ну, понял он, какую плату с нас взяли за проезд. Но Дул же не в первый раз сюда приходит. Соображает, что почем. Сам небось когда-то себе руки резал, чтобы провести труппу за городские стены. Сам когда-нибудь за всех за них расплачивался. Кровью своей. Жертвой. Смирением и покорностью. Они все так приучены. Каждый готов подставить горло, стоило лишь некроманту указать пальчиком. Что же тогда удивительного в том, что на этот раз плату потребовали не с него, а с меня?

Господин Ридолас внезапно подошел совсем близко и, взяв меня за плечи, настойчиво заглянул в лицо.

– Почему ты ничего мне не сказала? Как ты могла промолчать?!

Я нахмурилась еще сильнее, а потом высвободилась и требовательно повернулась к Мейру, подпирающему собой дальнюю стену.

– Брат, что происходит?

– Господин Ридолас хочет сказать, что только сегодня утром узнал о новом значении твоей «метки», – ровно пояснил миррэ, старательно глядя в окно. – И только сегодня понял, какая плата должна быть тобой уплачена за возможность труппе неплохо заработать на ярмарке. Он пришел сюда после обеда и рассказал об этом нам. Открыл, так сказать, глаза на неприглядную правду и выразил искренне сожаление по этому поводу.

Я изумленно моргнула.

ЧЕГО?!

– А еще господин Ридолас заявил, что не может принять твою жертву ради своего благополучия, – так же неестественно ровно заметил Эррей. Причем, как я заметила, немного сдвинулся в сторону, чтобы перекрыть взволнованному циркачу дорогу к двери.

Та-ак. Что тут, е-мое, происходит?!

Я неторопливо пересекла комнату, остановившись рядом с Мейром, так же медленно повернулась, напряженно раздумывая над происходящим, а потом так же спокойно обратилась к незваному гостю:

– Вы не могли бы еще раз повторить, господин Ридолас, то, что говорили моему брату и дедушке? Мне хотелось бы услышать вас лично, чтобы понять причины вашего беспокойства.

Циркач вздрогнул, как будто его ударили, а потом неверяще прошептал:

– Айдова бездна… Девочка, неужели ты еще не поняла, на что тебя обрекли?!

Поняла. Даже видела вчера в подробностях. Но тебе-то что за дело?

– Неужели не знаешь, что с тобой сделают, едва ты переступишь порог храма?!

Кхм. А он действительно переживает. Очень интересно.

– Неужели не видишь, что происходит?! Разве родичи тебя туда отпустят?!

– Господин Ридолас, на все воля Айда. Разве не так? – Я изучающе посмотрела на его растерянное лицо. – Владыка ведает обо всем, что творится на его земле. Он мудр и справедлив. Разве не должны мы принимать его волю, какой бы она ни была?

– Тебе грозит смерть не позднее этой ночи, – очень тихо сказал циркач, опуская погасший взгляд. – Причем медленная и очень мучительная. Смерть на алтаре владыки, перед которой каждый из участвующих в обряде некромантов будет волен сотворить с тобой все, что ему заблагорассудится. Любое… надругательство. Понимаешь?

У меня сузились глаза.

Еще как понимаю. И уже знаю, как размножаются в Невироне некроманты. Кажется, та девочка испытала на себе ласки не только одного жреца? Или же ей просто повезло и она не пошла по кругу, как дешевая проститутка? Интересно, в храме всех прихожанок так раскладывают? Или только отдельные личности вроде меня удостаиваются такой высокой чести? Может, за это она была так благодарна своему насильнику? И поэтому так радовалась, когда уходила оттуда, вытирая с ног свежую кровь? Что он был всего лишь один?!