Бриджид Кеммерер - Сердце яростное и разбитое [litres]

– При помощи магии я могу исцелить Тайко? – уточняю я у Айзека.

– Да.

– Покажи как.

– Вы желаете, чтобы я разодрал мальчику руку до кости?

По другую сторону костра Тайко замирает и перестает дышать. Я не понимаю, шутит Айзек или говорит серьезно, но, когда он начинает разминать пальцы, я начинаю подозревать, что он, должно быть, не шутит.

– Не нужно, – отвечаю я.

– Вы измотаны. Дайте время вашей силе восстановиться, – говорит Айзек. – Возможно, вы сможете попробовать помочь ему завтра вечером.

Да, я измотан, но в то же время чувствую себя бодрым. Мне почти хочется попросить скрейвера снова разодрать мне руку, чтобы еще раз ощутить прилив магии.

– Если мы можем позволить себе еще один день пешего пути, – говорю я, – то стоит продолжать двигаться на северо-запад, даже не пытаясь добыть лошадей. Если солдаты уже разыскивают нас в ближайшем городе, то медлительность сыграет нам на руку. Рэн будет думать, что я попытаюсь как можно скорее достать лошадей и оружие, особенно если он полагает, что Лия Мара бежала со мной и мы направляемся в Силь Шеллоу.

Я бросаю взгляд через костер, чтобы встретиться взглядом с девушкой.

– Как думаешь, как много принцесса Харпер могла ему рассказать? – спрашивает Лия Мара.

– Если солдаты ищут нас в этом направлении? Получается, все.

– Нет, – не соглашается Джейкоб. – Она знает, что я с тобой. Она бы не позволила ему последовать за мной.

Я вырываю перья из шеи гуся.

– Вероятно, у нее не было выбора.

Джейкоб напрягается.

– Ты хочешь сказать, что он навредил ей? – его голос звенит от ярости, и он вскакивает, не дожидаясь ответа. – Я возвращаюсь. Прямо сейчас. Надо было заставить ее бежать с нами.

– Нет, я не думаю, что Рэн навредит ей, – говорю я, и темная часть моего сознания шепчет, что я также не думал, что Рэн способен подвергнуть меня пыткам. – Даже если нас найдут, стража тебя не тронет. Он любит ее. Она любит его. Рэн напуган, и для нашей же безопасности лучше, если Харпер будет находиться в стенах Замка Железной розы. Если бы она бежала с нами. Я даже представить себе не могу, на что Рэн пошел бы, чтобы вернуть Харпер.

Все умолкают. Я продолжаю выдергивать перья.

– Чего он боится? – спрашивает Тайко, нарушая недолгое молчание.

– Магии, – я запинаюсь, не зная, стоит ли мне продолжать хранить его секрет, но, наверное, это уже не имеет никакого значения. – Раньше Рэн был проклят. Он перенес много страданий, а его королевство практически превратилось в руины. Он боится, что магические силы вновь обретут над ним власть, – я поднимаю взгляд и смотрю прямо. – Он боится меня.

– Он знает тебя, – спорит Джейкоб. – Ты не Лилит.

Ноа задумчиво смотрит на меня.

– Наверно, это уже неважно, – говорит лекарь, и его голос звучит мрачно. – Проклятье было снято, но потом он узнал, что кто-то снова может навредить ему при помощи магии, кто-то, кому он когда-то доверял.

Я нервно сглатываю.

«Когда-то вы доверяли мне. Что я сделал, чтобы лишиться вашего доверия?»

«Ты покинул меня».

Возможно, я проиграл эту битву в самом начале.

– Харпер рассказала мне о том, через что вам пришлось пройти, – говорит Ноа. – И она была здесь не так долго. – Он бросает взгляд на Джейкоба. – С Рэном в последние несколько месяцев нам было нелегко ладить.

– Ага, это потому что он заносчивый придурок, – фыркает Джейкоб.

Ноа остается серьезным.

– Или потому что у него ПТСР [2] Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) развивается у людей, переживших катастрофическое или просто угрожающее их жизни событие, из-за ощущения собственной беспомощности и невозможности эффективно действовать в опасной ситуации. , – говорит лекарь, и до того, как я успеваю задать вопрос, он поясняет: – Посттравматическое стрессовое расстройство. Такое бывает, когда человек длительное время находился в ужасной обстановке. Я обычно встречал подобное среди солдат и детей, которых постоянно избивали родители. Мозг человека просто не может избавиться от постоянного страха.

Я бросаю взгляд на Тайко и вспоминаю о том, как он отшатнулся от солдат, которые зашли в таверну Джоди. Рэн всегда сохранял хладнокровие и самообладание, всегда находился на пике самоконтроля. Однако я не могу забыть, каким мрачным было его лицо во дворе замка, и не могу перестать думать о том, какие эмоции он тогда переживал по-настоящему. Впервые мне начинает казаться, что, возможно, Рэн пытается защитить вовсе не свой народ, а себя.

Все это неважно. Так или иначе, принц желает моей смерти.

Я снова сосредотачиваюсь на гусе, лежащем у меня на коленях. Я поднимаю птицу над костром, чтобы опалить ее. Как только я заканчиваю ощипывать тушку, Айзек тут же появляется рядом со мной и быстро ее разделывает, после чего я раскладываю мясо на горячих камнях.

Скрейвер снова слизывает со своих когтей кровь, и я пытаюсь не думать, проделывал ли он то же самое с моей кровью. В голове не укладывается, как Айзек мог столько времени провести в клетке, прекрасно осознавая, что с ним делают. Кантор ткнул мечом скрейвера в клетке забавы ради, и, хотя это не такого же рода унижение, какое мне пришлось стерпеть от Рэна, разница невелика.

– Если ты владеешь магией, то почему так долго позволял держать себя в клетке? – тихо спрашиваю я у Айзека.

– Моя магия не похожа на твою, – отвечает он. – Твоя сила рождается внутри, а моя дается мне ветром и небом. Я могу выдыхать морозный воздух и брать снег из облаков, – Айзек расправляет ладонь и выдыхает на нее. На его коже появляется иней, но лишь на мгновение. Он тут же тает, и скрейвер стряхивает капли воды на землю.

– Но сейчас лето, – с пониманием говорю я.

Айзек едва не умер, когда Уорвик привез его. Я думал, что это было из-за покрывала, наброшенного на клетку, но, наверное, дело было не только в этом.

– Да, Ваше Высочество. Здесь сейчас лето.

Краем глаза я замечаю какое-то движение и понимаю, что Лия Мара придвинулась ближе, чтобы перевернуть лежащее на камнях мясо в костре. Она дочь королевы, но ее не пугают многие вещи, в том числе и черная работа. Волосы девушки сияют красным в свете пламени, которое так же подчерчивает все изгибы ее тела.

Должно быть, Лия Мара чувствует на себе мой взгляд, потому что поднимает голову, и я тут же быстро перевожу внимание на Айзека:

– Ты уже знал, кто я такой, когда мы были у Уорвика?

– Я понял, что в вас есть магия, в ту же секунду, когда попробовал вашу кровь.

Слова скрейвера приносят с собой порыв прохладного ветра, и я вздрагиваю.

– Вы так смело просунули руку в клетку, что я подумал, будто ваше удивление – не что иное, как фарс для того глупого человека. Когда-то наши народы были добрыми союзниками, как я уже говорил. Я полагал, вы освободите меня с наступлением темноты.