Кае де Клиари - Маранта [СИ]

— Майор Мохель! — каркнул Главный прокурор, вновь вставая с кресла. — Вы уверены, что оборона не продержится больше двадцати минут?

— Так точно, ваша светлость! — забывшись, крикнул Мохель, который к тому же перепутал форму обращения к своему начальнику. — Таких людей, как тупица Ганс у нас больше нет, а те, кто остался, воевать не умеют и не желают!

«Ганс? Какой ещё Ганс?» — Гувор поморщился от резкого крика Мохеля, одновременно пытаясь понять, о каком-таком Гансе тот говорит. — «Ах да, Ганс! Ну и зачем сейчас нужна эта вчерашняя история?»

День назад, обезглавленное тело стражника Ганса нашли возле сломанной решётки сточной канавы, где был его пост. Сначала решили, что с незадачливым служакой расправились контрабандисты или разбойники. Впрочем, может, так оно и было, но дело приобрело совсем другой оборот, когда в сапогах убитого обнаружились обрывки королевского знамени, пропавшего во время переворота. Как штандарт попал к пьянице-солдату было непонятно, но Гувор тогда решил сделать из этой истории очередную интригу и объявил мёртвого Ганса государственным преступником, заговорщиком и пособником врагов королевства. Жаль только, что у этого зарезанного дурака не было семьи, которую можно было бы сослать или казнить в зависимости от того, куда зайдёт следствие. Однако в связи с бурными событиями, накрывшими столицу, дело обезглавленного Ганса было забыто и Главный прокурор занялся другими проблемами.

— Забудьте об этих гансах! — прикрикнул он на Мохеля. — Если не хватает людей, выпускайте Гвардию!

— Но как же?.. Они же не будут сражаться, после всего!..

— Скажите им, что Лоргин в опасности, и они порежут монстров в куски!

— Но ведь их осталось только шесть, к тому же они истощены…

— А вам какое дело?! Если они не смогут драться, то пусть их сожрут монстры, понимаете? Их, а не нас! Короче, отправляйтесь в тюремный блок, выпускайте это мясо, а потом соберите, сколько сможете, людей и ожидайте меня у входа в подвал. Понятно, полковник Мохель?!

— Так точно! — взвизгнул «полковник» и исчез.

«Вот идиот! — подумал Гувор, направляясь к королевским покоям. — Был бы умнее, давно бы „сделал ноги“, как большинство стражников. Однако надо сохранить за ним звание полковника, на случай если удастся вывернуться и снова наладить королевство, готовое исчезнуть с лица земли. Такие, как этот Мохель всегда нужны, а отработает своё, так его несложно будет убрать!»

Но вот, наконец, спальня Лоргина. Конечно, перепуганная челядь разбежалась, оставив старика одного, но кому до этого, какое дело? Гувор вошёл и прислушался. В покоях короля было тихо, только отдалённые звуки боя долетали сюда сквозь толстые стены. Спит или помер? Впрочем, это ему без разницы. Главный прокурор пришёл сюда не для того, чтобы узнать о здоровье престарелого монарха. Вот она цель его визита — большой двустворчатый шкаф, в котором висели королевские шмотки, а позади них, за выдвижной панелью, (вот наивность!), имеется небольшая ниша, в которой лежит сумка до отказа набитая драгоценностями. Если всё пойдёт прахом, то эти брюлики и золотые цацки дадут ему возможность безбедно жить в Торговом городе, что лежит на западе от королевства Лоргина. Они же помогут там без труда «примазаться» к какому-нибудь денежному делу, и тогда всё будет нештяк!

Гувор распахнул дверцы шкафа и уверенной рукой нажал на скобу, которую ему давно ещё показал этот старый дурак Лоргин. Раздался щелчок, и тонкая деревянная стенка под воздействием пружины отскочила в сторону. Ха! Не мог за всё это время сейф себе поставить? И как только его величество никто до сих пор не ограбил? Вот она заветная сумка!

Главный прокурор, слегка дрожащими руками, вытащил на свет эту весьма потрёпанную, но такую, приятно тяжёлую, котомку и приготовился открыть её, чтобы взглянуть на содержимое, как вдруг тихий, но явственный кашель заставил его обернуться. Глаза Гувора встретились с глазами короля. Лоргин не лежал в кровати, как думал Главный прокурор, он сидел в кресле и смотрел на своего приближённого странно ясным и даже пронзительным взором, а в руках у короля были…

Ба-бах! Ба-бах!

Звуковая волна ударила по ушам, словно кулаки боксёра — профессионала. Вспышки выстрелов ослепили Гувора, и он не увидел, как от пули, ударившей в сумку, по всей комнате, сверкающим дождём разлетелись бриллианты. От мощного толчка, лишь отчасти смягчённого сумкой, вор-прокурор влетел внутрь шкафа, где на него обрушилось тяжёлое королевское одеяние.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!

Следующая пуля перебила в локте правую руку, другая раздробила колено, остальные пришлись в пах, превратив гениталии несостоявшегося канцлера в кашу и глубоко проникнув ему в кишки. Жуткая боль затопила сознание государственного мерзавца, и оно отключилось, так что звука остальных выстрелов он уже не услышал.

— Сдохни, гадина! — прошептал король и выронил дымящиеся пистолеты.

До его слуха доносились звуки боя и топот множества ног, но старик больше ничего не мог сделать. Силы покинули его, он устало закрыл глаза и унёсся в страну сновидений, где не было окружающей мерзости и его собственной слабости, и всё было хорошо.

— Эшче две шаги и ми стрэляим!

Голос, раздававшийся с верхушки раскидистого дуба, не шутил. Идущий впереди колонны усатый мужчина, в доспехах, но без шлема, с перебинтованной головой, остановился и поднял руку. Его жеста беспрекословно послушались, и вся многоликая человеческая змея замерла без звука и без движения, только было слышно, как на другом конце колонны тихо плачут дети.

— Таки хорошо! — одобрил действия предводителя колонны голос из листвы. — А таперыча сложите ваши оружии у-на земьлю!

— Нет! — коротко ответил забинтованный усач.

— А, тады ладно! Хлопци, готовьтеся палить разом! Таки не сдадитеся? Я тераз кажу ребятам и ви будити убиты!

— Ты здесь один, и если хочешь, чтобы я надрал тебе уши, то продолжай в том же духе! — сказал предводитель колонны усталым голосом. — А лучше, слезай и веди нас к своему атаману.

— Не, ви только побачте на етаго моржа вертикального! Таки я з него зроблю подушечку до булавок! Слухай ты, личность несогласная…

Договорить он не успел: усатый наклонился, подобрал с тропинки камень величиной со средних размеров картофелину и с силой запустил его в море зелёной листвы. Раздался вскрик, затем треск веток и на землю откуда-то сверху обрушился пацан, лет пятнадцати, одетый в живописные лохмотья, вооружённый луком и стрелами. Усатый скроил зверскую рожу и направился к упавшему, не торопясь, вынимая на ходу длинный рыцарский кинжал.

— Ай, не режьте, дядечко! — запричитал пацан, глаза которого округлились от ужаса, а на лбу стремительно набухала лиловая шишка. — Я же таки шутковал! Я же не нарочно! Ой!..