Андрей Белянин - Бесогон на взводе! [litres]

Конечно, его по-прежнему волновало всё происходящее в рамках Системы (недаром же он приложил столько сил к её созданию), но поскольку отошёл от дел (в некоторой степени, так сказать, был с почётом отправлен на заслуженный отдых), то активно туда уже и не лез. Разве что ругался матерно и всё порывался кому-то там звонить, если был чуточку нетрезв. Хотя чего уж там, чуточку нетрезвым отец Пафнутий бывает редко, он или вообще неделями не пьёт, или отрывается так, что всем чертям тошно… От всей широты бескрайней русской души, короче!

Каких-то особенных дел до вечера не нарисовалось. Баню в итоге топил всё тот же Анчутка, я продолжал мазать левый бок и локоть дурно пахнущей, но, видимо, весьма целительной армейской мазью из старых запасов святого отца. Мелкие царапины, ссадины и ранки жутко чесались, но сукровица не показывалась, значит, скоро заживут. После горячей баньки с чистым бельём и общими разговорами был организован холостяцкий ужин без изысков.

Хотя чего уж там врать, безрогий красавчик подал на большой сковородке совершенно обалденную жареную картошку с луком, салом, морковкой, перцем, свежей зеленью и чёрным хлебом, натёртым чесноком. В качестве аперитива предлагалась рябиновая настойка по пятьдесят грамм, но я был не в настроении, Гесс не пил, Анчутке на наливали, так что с молитвой за всех оскоромился только один отец Пафнутий.

Пока я после чая помогал убирать со стола, батюшка, не удержавшись, всё-таки набрал кого-то из своих старых знакомых, поговорил на слегка повышенных тонах у себя в комнатке и, вернувшись, слегка хлопнул меня по плечу:

– От заварил ты всем кашу-то, паря! Вернули девицу твою. Вроде от как даже повысили, тока чтоб ты-то с работы не сбёг.

– Это не потому, что я самый лучший бесогон. Там все ребята поднялись.

– Все орут, да от не всех от слушают, а прислушиваются-то вообще мало к кому! Бесогонишь ты от, конечно, славно, но и подставляешься под когти да рога. Благо хоть от Геська мой тебя прикрывает, один-то давно пропал бы, – оглаживая седую бороду, покивал мой наставник. – Однако что ж, учить-то тебя и впредь буду. А у Системы-то на твою от головушку бедовую уже свои планы.

– Какие?

– А я-то почём знаю? Хоть у той же от Якутянки спроси! Угораздило ж меня притащить от в дом бабьего-то угодника. Одну кралю себе от в Системе завёл, другая-то за ним по всему селу на каблучищах-то почитай чуть от не нагишом бегает, хорошо третья от вовремя к мамке съехала, не то б и внучку-то мою приворожил. Чертяка! Ась?

Ну, положим, тот чертяка, который приворожил Фруктовую внучку отца Пафнутия, зовётся Анчуткой, так что не надо тут стрелки переводить. Впрочем, и спорить сейчас смысла не было, мы все всё прекрасно знали. К тому же в глубине души я всё ещё немножечко переживал насчёт последних разговоров с Дарьей.

Ведь согласись я тогда учить её, как можно правильно видеть бесов, возможно, психологический стресс и не шарахнул бы её обухом по башке. Безрогий Анчутка, слов нет, та ещё сволочь, но он ведь никогда и не притворялся перед нами невинным ангелочком с крылышками. Так что если мы не уберегли от него девушку, то это наша проблема, а не его вина. По факту он же её и пальцем не тронул, верно?

Та же Якутянка, как тут все её называют, она также ничего Дарье не сделала, ни разу не обидела, даже зубки не показала. На минуточку мне вдруг показалось, что отъезд курсантки Фруктовой мог быть скорее паническим бегством. Не от нас, не от любимого дедушки, а от самой реальности. Да, как философ я могу зацикливаться на этой теме, имею право, нас так учили, такое воспитание. Реальность и человек, человек в реальности, реальность в человеке и так далее.

Приложение мрачных готских традиций к кристаллизованной школе русской философской мысли всегда даёт гарантированно непредсказуемый результат. Поэтому и не будем, пока есть более насущные вещи. Собственно, любой, у кого есть собака, понимает, что всегда важней. Пёс всегда расставит правильные приоритеты, или будете вытирать за ним лужи дома.

…Пока выгуливал перед сном высоко скачущего горным козлом добермана, я, сидя на крыльце, попробовал на пальцах пересчитать друзей и врагов.

Итак, за наших, условно говоря, «воинов света» можно считать отца Пафнутия, Гесса, Марту, сержанта Бельдыева и меня. Также, пожалуй, Дашу Фруктовую, но она далеко. Допустим, ещё дракона из Вавеля. Он обещал одноразовую помощь. Вроде как всё. Нет, можно ещё, конечно, скинуть в список всех знакомых бесогонов, но смысл? Это примерно так же как Анчутка – если надо спасать собственную шкуру, он, не задумываясь, возьмётся за оружие. А вот если чужую, то как знать…

Разумеется, и Система наверняка печётся о своих сотрудниках, но, памятуя ту историю с Грицко в краковских пещерах, верить им на слово – мягко говоря, себя не уважать. Типа мы вам платим, обеспечиваем работой и медицинской страховкой, но дальше вы сами. Такого случая, чтобы Система вдруг сама пришла хоть кому-то на помощь, я не припоминаю, отец Пафнутий тоже о подобном не рассказывал.

Да всех их к Диогену в бочку! Что у нас по поводу врагов? Якутянка, Дезмо, черти, бесы, некий Хан и… вроде как всё. Ну, можно, конечно, вспомнить настырного столичного бизнесмена, но он, похоже, сбежал из Пиялы навсегда. Других нет. Получается, что в принципе силы равны.

Не сказать, чтобы это так уж радовало, паритет сил в данном случае неуместен.

Нарезающий круги по двору доберман старательно кидал в меня снег задними лапами, чтобы я отвлёкся, прекратил заниматься ерундой и наконец-то «поиграл с собаченькой». Давай, давай!

Во многом он прав, за ним стоит какая-то истинная, кондовая и посконная правда жизни. Что ты тут философствуешь, глупый человек? Лучше брось собаке палку, а там уж будь что будет!

Спать все легли рано. Ночью, наверное где-то после двух, моего плеча осторожно коснулись пальцы безрогого беса. Верный неубиваемым армейским привычкам, я вскочил на ноги за считаные доли секунды. Горячая школа в горах не прощает ошибок.

– Тсс, амиго! Не надо меня душить, пер фаворе?

– Какого Фрейда озабоченного…

– К тебе пришли. Я не мог отказать, не мой уровень, ферштейн?

Дальнейшие расспросы не имели смысла, тут уж всегда проще самому встать и посмотреть. Я, как был в трусах, носках, с крестиком на шее, завернулся в одеяло, протопал к разрисованному морозными узорами окну и попытался вглядеться, что же там происходит снаружи? Кому там ещё моя скромная персона могла столь резко понадобиться посреди ночи?

В серебряной раме архангельской зимы был чётко выгравирован силуэт черноволосой женщины в длинной песцовой шубе. Ну вот, стоило о ней вспомнить, как получите, распишитесь…

– Камрад, я с тобой не пойду, – честно предупредил Анчутка. – Хочешь, пулемётным огнём поддержу с крыльца? Но только не лично перед Якутянкой… ам сори, миль пардон, звиняйте, панове, яволь?