Андрей Белянин - Бесогон на взводе! [litres]

Значит, заняться вам, ребята, всё-таки есть чем? Поэтому хотя бы на время оставьте нас в покое…

– Эй, бесогон?!

Ага, вот только что о чём мы говорили? И кто бы меня слушал?

– Пока не дерись, сначала выслушай, – смешными мультяшными голосами пропели два крохотных рогатых беса не выше моего среднего пальца. А чем ещё прикажете их измерять? Чёрно-серые, в подпалинах, пятачки розовые, явно моя клиентура, но с какого дельтаплана перелётного они сюда спрыгнули, хотелось бы знать?

– Мелочь, вы бы потише ротики разевали. Если мой доберман вас услышит, то за целостность ваших же хвостиков ручаться не буду. Гесс сегодня горяч и эмоционален.

– Мы в курсе, – ещё более смешным шёпотом объявили рогатые переговорщики. – Ты это… того… ты скажи, скока тебе надо бесов убить, чтоб ведомость на зарплату заполнить? Мы пригоним. Честь по чести. Только Якутянку не тронь.

– Мне послышалось?

– Нет, она хоть и тётка бесстыжая и сука полнейшая, но за нас всегда заступалась. А не станет её, так нам другого демона пришлют, голодного, злого. С ней-то мы уже и свыклись вроде, даже бриллиантики пару раз перепадали. А когда она сентиментальная, ну там пьяная или сытая, так вообще никого из наших пальцем не трогала. Не убивай её, бесогон, пожалуйста-а…

Кажется, у меня на минуточку горло перехватило от жалости, уж очень они были сентиментальны и комичны. Как я понимаю, это бесы из чистых чёрных, изначальных, то есть те, что ещё не всерьёз успели присосаться к человеку. Это, разумеется, не значит, что они неопасны. Безопасных бесов в природе попросту не существует, но их хотя бы необязательно убивать сию же секунду.

– Чуть больше конкретики. Цифры, условия, суммы?

– Якутянку не трогаешь, за то получаешь свои бесогонские проценты. – Деловой и меркантильный язык вполне себе понятен и доступен любому бесу. – Значит, договорились?

– Нет.

– Почему? Хочешь, прямо сейчас нас убей, нам не жалко.

– А это не заржавеет, – сухо признал я, чтоб рогатые губу-то закатали. – Но только сейчас у меня немного иные планы. Вы хотите спасти Якутянку, так?

– А чё…

– Вот тогда убедите её никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимать руку на рыжую Марту. Отступит она, отступлюсь и я.

Мелкие бесы переглянулись и исчезли в рассветном мареве.

– Тео, ты про меня забыл, – подал голос насупившийся Гесс. – Так мы идём играть?

– Идём, идём, куда я денусь с подводной лодки?

Пёс вытаращился на меня как на сумасшедшего. Понятно, туповатый армейский юмор не для доберманов, он же как ребёнок, всё на свете принимает за чистую монету. Пришлось объяснять, что это фигуральное выражение, что никакой лодки у нас дома нет, подводной тем более, и вообще, мы гуляем или как?

– Гав, – шёпотом сообщил мой успокоившийся друг. – Больше не пугай собаченьку.

В остальном утренняя прогулка прошла тем же лейтмотивом, что и вечерняя. Пометили места, покидались палкой, погонялись за собственным хвостом (что там от него осталось), надышались свежим воздухом, размяли лапы, повалялись в снегу, немножко поговорили.

Ну, в том плане, что доберман не лучший семейный психолог и взваливать на его мускулистые плечи вопросы личного плана вряд ли стоило. Слышал бы кто, чего он мне насоветовал в отношениях с Мартой, я ж чуть ему уши не оборвал за такие слова. Но пёс старался от души, искренне не понимая наших странных человеческих условностей. Проблемы начались уже дома. И не с ним.

Собственно, мы с Гессом только и успели раздеться после утренней прогулки, повесили одежду в сенях и вышли к завтраку. Сегодня безрогий красавчик не заморачивался с особыми ухищрениями, поставив нам простую деревенскую еду – яичница из десяти яиц с луком и салом на чугунной сковороде, чёрный хлеб, посыпанный крупной солью, топлёное молоко, мёд, масло, горячие пшеничные лепёшки с вареньем. В чёрный байховый чай он добавил пригоршню чабреца и мяты, так что дурманный аромат стоял на весь дом.

Когда я помыл руки и собирался сесть за стол, батюшка как раз заканчивал с кем-то разговор по телефону. Причём, как мне показалось, говорили скорее с ним, а он лишь молча слушал. Потом медленно оторвал трубку от уха и опустил голову. Доберман тихо заскулил, прячась под стол, он всегда чувствует настроение…

– Что-то случилось? – осторожно спросил я.

– Ась?! Чего? Федька, от где наган-то? – Отец Пафнутий решительно поднялся из-за стола. – И карту джокера верни, мне от в Систему срочно надо.

– Да что случилось-то?

– Бесогонить от поеду! У Дашки-то, внученьки моей, беда, сама она не выберется, стало быть, от помогать придётся!

– В смысле? – заметно поднапряглись все мы.

– Бесы! Бесы от, паря, её одолели. Кабы в таком-то состоянии сама себе от проблем на голову не огребла…

– Минуточку. – Я кивнул Анчутке, и мы в четыре руки усадили горячего батюшку обратно. – Успокойтесь, ради бога! Расскажите толком, что произошло? Она же в Питере у мамы, учится в своём колледже МЧС. Какие там бесы, с какого перепугу?

– Да мы ж от только что с нею по телефону-то разговаривали! А она-то мне эдак от ласково: «Привет, дедулечка!» Тьфу, отродясь Дашка моя так не сюсюкала! Думаю от, послышалось, так нет, она ж и дальше пошла от петь «дедулечка, мамулечка, папулечка»…

Хм, переглянулись мы с Гессом. Действительно, не очень похоже на решительный психотип курсантки Фруктовой, которую мы знали. Но люди меняются, с чего сразу худшее предполагать?

– Перезвоните ей ещё раз. Может, вы ошиблись?

Отец Пафнутий хотел было обложить меня матом, но взял себя в руки, три раза медленно выдохнул через нос, досчитал до десяти и достал сотовый. Выбрал номер, нажал на зелёную трубку и демонстративно сунул мне к уху. Два гудка, и…

– Дедулечка, это ты! А то я уже вся соскучила-ась…

– Деоген мне в бочку, – невольно вырвалось у меня.

– Кто это?! – Нежный, елейный голосок сразу сменился рычащими нотками.

Батюшка сдвинул брови и оборвал связь.

– Слыхал от, Федька? Собираюсь я, сам от пойду. Внученьку-то любимую никому в обиду от не дам, порву в лоскуты бесовское племя. И от не держите меня!

Я посмотрел ему в глаза. Потом безропотно вытащил карту из кармашка свитера, а мой пёс сам достал из-под моей подушки старый револьвер в наплечной кобуре и притащил в зубах, как хороший мальчик. Анчутка, сунув ладони в толстые кухонные рукавицы, поставил на стол серебряную фляжку со святой водой. «Молитвослов» был лишним, любые молитвы батюшка и так знал наизусть.

Все мы прекрасно знали, что делать в таких ситуациях. Не ругаться, не спорить, не мельтешить, не пытаться помочь, не лезть не в своё дело. Это непросто, кстати, но мы все старались.

Батюшка широко перекрестил меня, потрепал по холке добермана, на всякий случай погрозил пальцем домашнему бесу и хлопнул по джокеру. Один миг, и его не стало.