Дмитрий Байкалов - Живи, Донбасс!

…Вот на горизонте едва заметная цепочка бойцов, полтора десятка человек. Вдруг ракурс перемещается, теперь вид с высоты — группу засек маленький негромкий беспилотник. И уже мчатся по разбитой дороге машины с чёрно-красными флажками, торчат из их окошек автоматные стволы.

Пули взбивают фонтанчики земли под ногами у ополченцев, некоторые падают, сражённые, остальные рассыпаются, отходят, прячутся в небольшом овражке…

— Дельно изображаешь, — раздался вдруг за спиной хрипловатый голос.

Лиза приглушённо вскрикнула, уронила рисунок, отскочила, едва не свалившись с ног. Она увидела невысокого седого человека с морщинистой, сильно загорелой кожей. Военная форма-горка, шапка-кубанка со звёздочкой, уголок из гвардейской ленточки на рукаве, автомат…

Да откуда он взялся-то?!

— Тихо-тихо, милая, — незнакомец успокаивающе поднял руки. — Не обижу. Я ж солдат, а не душегуб.

Лиза всё равно тихонько, мелкими шагами отступала, не сводя с него глаз. Солдат, не смущаясь, поднял с травы разбросанные рисунки, принялся разглядывать. Он придирчиво щурился, покачивал головой, иногда тихонько усмехаясь.

— Толково, толково… — проговорил он. — Всё по делу, как по чертежам. Вот тут только неверно — они не цепью шли, так не ходят, лучше россыпью. Слышь, а разреши, я тут с тобой посижу, передохну, покурю малость? А то мне ещё своих догонять.

Он аккуратно прислонил автомат к бревну, потом скинул увесистый рюкзак, отстегнул с груди рацию, чтобы проще было добраться до кармана с сигаретами. Сел на бревно и снова начал смотреть рисунки. Вдруг поднял на Лизу удивлённый взгляд.

— А ты откуда так всё знаешь? Словно с живого рисовала.

Лиза пожала плечами.

— Мне это снится, — сказала она. — Часто. Что приснилось, то и рисую — как есть.

Солдат с сочувствием кивнул, выпуская облако сигаретного дыма.

— А ещё папа часто рассказывал, объяснял, — добавила Лиза. — Я много знаю про войну и про оружие.

— Да… было дело, — вздохнул солдат. Неторопливо обвёл взглядом окрестности. — Помню историю, что здесь стряслась. Выдвинулись пацаны с востока, пешие — шли какое-то село проверить и занять. Засекли их, прижали в балке, головы не давали поднять. Наши помощь запросили — а когда она придёт? Хунта тем временем миномётную группу вызвала — чтоб безопасно с расстояния эту балку с землёй и смешать… со всеми нашими парнями. И тут уж кто первый своих дождётся…

Лиза слушала, глядя в пустоту. Рука машинально выводила на бумаге какие-то угловатые страшные силуэты.

— Безнадёга, да… — продолжал солдат. — Наши ребятки уж и не знают, что делать. Одни молятся, другие прощальные письма жёнам на телефонах набирают, третьи штабных последними словами по рации кроют. А что толку? Пока отряд соберёшь, пока технику подгонишь, выдвинешь… Чудес не бывает.

— Бывают, — уверенно отрезала Лиза. — Обязательно должны быть!

Солдат посмотрел на неё цепким внимательным взглядом.

— Оказалось — да, бывают. Оно и случилось, это чудо. Взялось, откуда не ждали. Выскочил как чёрт из табакерки — не пойми что! То ли броневик, то ли джип. Оказалось, пикап, ну грузовичок такой…

— Я знаю.

— Ага, только обшитый бронелистами и с пулемётом в кузовке. И как он шваркнул по всей этой кодле из своего ДШК — те аж в землю вросли! Сразу заткнулись, расползлись как тараканы. Ну и наши смекнули, время терять не стали. Под шумок — ползком, кустами — в лесок. Успели, пока пулемёт тарахтел…

— И все спаслись?

— Спаслись. И сами ушли, и трёхсотых утащили. Только знаешь, все да не все. Пулемётчик как раз и не успел. Ему б хоть на минуту раньше сорваться, ушёл бы. Но строчил до последней пули. Тут-то по нему и дали из двух гранатомётов. Первый мимо, а вторым… Машину пополам разорвало, а уж человека…

Солдат полез за новой сигаретой.

— А как его звали, героя этого, я даже и не знаю, — облачко табачного дыма поплыло в небо, к другим облакам — большим, медленно-величавым.

— Я знаю… — тихо, почти шёпотом сказала Лиза. И тут же отвернулась, чтобы солдат не видел, как предательски задрожали её губы. — Я знаю, как его звали.

— Постой, постой, — проговорил солдат. — Так это что выходит? Тот пулемётчик — папка твой был? А я-то думаю, откуда ты здесь такая, с автоматами и танками в голове!

— Вот такая я, — грустно усмехнулась Лиза.

— Ох, беда-беда… Ну ты не плачь, девочка. Не грусти. Батя твой сейчас с небес на тебя смотрит, слышит голос твой. Знает, что любишь его, что помнишь, а что ещё отцу надо?

— Вы правда в это верите? Я бы хотела сказать ему кое-что. Когда он уезжал, мы поругались, я даже «до свидания» не сказала. А он так и не приехал.

Солдат почему-то долго не отвечал, а Лиза так и стояла спиной к нему, ожидая хотя бы слова надежды. Наконец она повернулась.

И никого не увидела.

Он бесшумно пропал, словно и не было никогда. Лизу это испугало, она быстро, почти лихорадочно осмотрелась. Тишина и безмолвие окружали её. И только рисунки, сложенные на бревне аккуратной стопкой, напоминали, что здесь только что кто-то был, разговаривал с ней. И ещё — дымящийся окурок.

Лизе стало не по себе, она начала быстро собираться домой. Запихнула в сумку блокнот, пенал с карандашами, стопку рисунков, немного помяв их от спешки. И уже совсем было устремилась к дороге, как вдруг прозвучал странный скрежещущий звук. Будто кто-то провёл гвоздём по ржавому железному листу — совсем рядом…

Потом — ещё раз, но теперь ей послышалось в звуке что-то странное — будто бы обрывки слов.

Испуганная Лиза сделала несколько робких шагов по направлению к звуку. И наконец увидела — в траве рядом с бревном лежала рация.

Лиза взяла её в руку, тревожно оглянулась — может быть, солдат вспомнит и вернётся? Но вокруг царило прежнее безмолвие.

«“Контур”, я “Гаврош”», — прохрипела вдруг рация, и Лиза чуть не выронила её от испуга.

«“Контур”, когда будет усиление? Нас давят уже с двух сторон, скоро закроют кольцо!»

Сквозь шипение эфира Лиза слышала какие-то ритмичные потрескивания — и она вдруг поняла, что это короткие автоматные очереди. Она поспешно присела за бревно, снова оглянувшись по сторонам. Сердце бешено заколотилось.

Прислушалась. И вновь ощутила полную безмятежность вокруг. Бой шёл только в динамике этой маленькой коробочки, которую она держала в руках. Будто бы она просто слушала по радио какой-то страшный репортаж.

«“Гаврош”, я “Контур”. Попытайтесь продержаться, мы комплектуем роту поддержки, планируем выдвинуть её через двадцать-тридцать минут…»

«“Контур”, ты что?! Тридцать минут, да пока ехать будете — нас тут всех порубят в опилки! Они не идут на штурм, отсиживаются, точно ждут миномёты. Мы не протянем, когда их подвезут. Дайте нам хоть кого-то, только быстро!»