Себастьян Кастелл - Убийца королевы [litres]

Рейчис перебил меня со своей версией вздоха.

– В этом-то и проблема, Келлен. Ты всегда стараешься играть вполсилы. Ты никогда не идёшь ва-банк.

– Я иду ва-банк каждый раз, когда ввязываюсь в драку, Рейчис.

– Ты идёшь ва-банк, когда у тебя нет выбора. Вот почему мы всегда в бегах. Ты сражаешься, когда приходится, а не когда нужно.

– Ну, – сказал я, – это называется различием без разницы.

– Тише, – прорычал Рейчис. – Кто-то за нами едет.

Тощий маршал Фэн, который, наверное, уже проиграл остаток полученных от меня серебряных монет, направлялся вверх по дороге в нашу сторону. Должно быть, он понял, что мы украли приговор у него из-под носа.

– Вы едете со мной, господин картёжник, – сказал он, остановив лошадь перед нами.

– Послушай, если дело в приговоре, королева уже…

– Дело не в нём. Лириус только что прислала нам известие: Леонидас и его люди явились в город. Они направились прямиком к дому графини Мариадны. И окружили её поместье.

– Что? Это дозволено? Почему вы их не остановили?

Фэн посмотрел на меня, как на идиота. Наверное, я и был идиотом.

– Здесь только Бракиус и я, – сказал он. – Большая часть Северного подразделения с королевой. Кроме того, мы не расхаживаем, арестовывая военных.

– Где Бракиус? – спросил я.

– Уже в доме графини.

«Хорошо, – подумал я. – Может, она сумеет вразумить идиота-генерала».

– Её попросили проследить за поединком, – сказал Фэн.

– Что?!

Фэн кивнул.

– Генерал Леонидас только что бросил вызов дому Мариадны из-за своей опороченной репутации. Графиня должна выставить против него защитника или лишиться своей… Ну, не знаю точно, что она должна потерять, но сомневаюсь, что это будет то, от чего она готова отказаться.

Более правдивых слов, наверное, никогда ещё не произносили.

Мех Рейчиса изменил цвет, сделавшись из тускло-коричневого воспалённо-красным; белкокот ощетинился.

– Ну, Келлен, – тихо сказал он, – думаю, пришло время решить, собираешься ли ты стать героем.

К тому времени, как я добрался до дома графини Мариадны, ад вырвался на волю. Леонидас и его солдаты стояли в широком дворе за воротами. Мариадна кричала на Леонидаса, а старый слуга Эррас всеми силами старался её удержать.

– Я никогда не выйду за тебя замуж, свинья. Никогда!

– Тогда пошлите своего защитника, графиня, ибо я не на шутку оскорблён ложными обвинениями, которые вы выдвинули против меня в суде, и требую удовлетворения.

Мы с Рейчисом тихонько обогнули ограду двора и проникли внутрь через калитку для слуг, чтобы не пришлось проходить мимо солдат Леонидаса.

– Слава богу, вы здесь, – сказал Эррас, увидев меня.

– Что происходит?

Он беспомощно развёл руками.

– Генерал утверждает, что обвинения, сделанные графиней при дворе, запятнали его честь, и он не может по праву возглавлять войска от имени короны, пока пятно не будет смыто.

– Значит, он не в своём уме, – сказал я. – Королева повесит его за это.

Эррас покачал головой.

– Нет, не повесит. О, скорее всего, она сделает ему выговор и позаботится о том, чтобы он не сделал дальнейшую карьеру в армии или в дароменском обществе. Но я подозреваю, что она и так уже перестаралась, публично его опозорив, и у Леонидаса больше нет причин добиваться её покровительства. Наверное, он пришёл к выводу, что лучше обратиться к более древним и менее утончённым дароменским традициям и искать поддержки у тех, кто считает: мы слишком далеко ушли от своих более воинственных предков.

– И что теперь? Неужели он и вправду может заставить графиню драться с ним на дуэли? Она же не обученный воин, верно?

Эррас покачал головой.

– Верно. Но если она сама не может с ним драться, это не даёт ей права безнаказанно говорить всё, что вздумается. Когда она говорит, она выступает от имени своего дома. Раз Леонидас настаивает на поединке, вызов должен принять защитник дома.

– А кто защитник? – спросил я.

– Его нет. Когда был жив Арафас, в его обязанности входило защищать свой дом и семью. После его смерти графиня не захотела нанимать защитника, боясь, что тот может воспользоваться своим положением и заставить её выйти замуж.

– Тогда ей придётся пойти на попятную и извиниться.

Эррас покачал головой.

– В Дароме всё не так просто. Если она признает вину, она будет ослаблена политически и останется в долгу перед Леонидасом. С тем же успехом она может выйти за него замуж прямо здесь и сейчас, вместо того чтобы извиниться.

Я посмотрел на Мариадну и Леонидаса. Она бросала ему оскорбление за оскорблением. Он же становился всё больше и больше уверенным в своей позиции.

– И что нам теперь делать? – спросил я Эрраса.

Он посмотрел на меня.

– Вы должны бросить ему вызов.

– Что?

Старик схватил меня за руки.

– Вы можете взять на себя роль защитника дома от имени Мариадны. Если она согласится, вы сразитесь с Леонидасом.

– И что хорошего это даст?

– Когда защитник дома сражается, даже в случае его гибели считается, что честь защищена, признает или нет графиня свою вину. Леонидас укрепит политическое положение, но графиня останется свободной от обязательств перед ним.

– Старина, вы выжили из ума. Я не собираюсь дать себя убить из-за того, что её милость не умеет держать язык за зубами.

– Значит, вы боитесь? – с нескрываемым отвращением спросил Эррас.

– Я в ужасе, – признался я.

Старик пожевал губу.

– Прекрасно. Тогда просто ждите здесь и удерживайте её от необдуманных поступков.

Он развернулся и зашагал обратно в дом.

Я подошёл к Леонидасу и Мариадне, чтобы посмотреть, не смогу ли я унять страсти.

– А, прекрасно. Наставник. Вижу, вы считаете дароменского военачальника недостойным вас, графиня, но грязный картёжник, Чёрная Тень, достоин вашей постели.

– Вы всё неправильно поняли, Леонидас, – сказал я.

Тыльной стороной руки он ударил меня так, что я упал. Рейчис с рычанием прыгнул передо мной.

– Закрой свой проклятый рот, мальчишка. И убери с моей дороги свою тварь, пока я не сломал ей шею.

– Рейчис, отойди, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Ваша милость, ступайте в дом. Я поговорю с генералом и что-нибудь придумаю.

Моё предложение не вызвало той благодарности, на которую я рассчитывал.

– Вы? Вы? Как вы смеете говорить от имени моего дома?

Леонидас был в восторге от того, как меня распекают.

– А что скажешь мне, мальчик с выдрой?

Я потёр левую сторону челюсти, которая уже начала распухать.

– Я скажу, что вы только что ударили одного из королевских наставников, и королева, вероятно, захочет с вами побеседовать.

– Королева? Прячешься за юбками ребёнка? У забанцев есть слово для таких, как ты. «Шозия». Это означает: «глазки в пол». Так они называют трусов. Кроме того, насколько я слышал, ты только что публично унизил королеву, чтобы спасти потаскушку-служанку. Сомневаюсь, что королева будет возражать, если я задам тебе лёгкую трёпку.