Себастьян Кастелл - Убийца королевы [litres]

– Вот так, – сказал Колфакс мягко, словно уговаривая испуганного пони. – Просто сядь и позволь этому случиться, Келлен. Лучший способ быстро со всем управиться.

Я заставил себя снова взглянуть на пленителя. Судя по морщинистому, иссохшему лбу, тот не испытывал ни малейшего напряжения. Моя голова сама собой повернулась, без усилий подчиняясь его воле. Я видел людей за столами вокруг; никто из них не замечал, что со мной происходит. Я даже не мог выразить свой ужас.

– Покажи ему первую часть, Софи, – сказал Колфакс.

В уголках глаз пленителя появились едва заметные морщинки, как будто он собирался рассмеяться. Моё горло сжалось раз, другой, третий. Я не дышал.

– Замечательно, не правда ли? Сейчас ты ничего не можешь сделать, если Софист не сделает это за тебя. Двигаться, дышать – чёрт, ты, наверное, даже моргнуть не сможешь, пока он тебя не заставит.

Перед моими глазами замелькали тёмные пятна. Колфакс кивнул Софисту, и мгновение спустя я глубоко вдохнул. Всё, что сказал маршал, было правдой. Я не мог шевельнуть руками и ногами, не мог приказать векам моргать, горлу глотать. Я едва мог заставить двигаться свои глаза.

– Не пытайся говорить, – сказал Колфакс. – Ты не сможешь.

Он откинулся на спинку сиденья и вздохнул, как человек, который собирается сделать то, что ему не по нраву.

– То есть ты не сможешь говорить, пока Софи этого не захочет.

– Девка! – крикнул я.

Звук, вырвавшийся из моей глотки, показался мне странным. Это был мой голос, но более глубокий и требовательный. Напомнивший мне отцовский. Мне захотелось, чтобы Ке-хеопс оказался здесь. Он бы не задумываясь убил обоих этих людей за то, что они со мной сделали – за то, что они собирались со мной сделать. Долгое время я думал, что моя семья – самое худшее, что когда-либо случалось с нашим континентом. Сейчас я такого не чувствовал.

«Отец, пожалуйста! Если ты меня слышишь. Мать… Бене-маат, если ты смотришь на меня в магический кристалл, пошли Шеллу. Сделай что-нибудь, пока меня не заставили…»

– У меня кончилось вино, мерзавцы! – проревел я, поднимая бокал и выливая его содержимое на пол.

Я слышал свой голос, холодный и полный угрозы, но всё-таки это был мой голос, хотя слова выбирал Софист.

– Простите, господин. Немедленно принесу ещё.

– Да уж лучше поторопись, – сказал я. – Или я сорву твою тупоумную голову с плеч и помочусь на твою шею.

Последние слова прозвучали жалким писком, когда служанка ушла.

– Софи, не веселись так сильно, ты забываешь заставлять его дышать, – предупредил Колфакс.

Воздух снова наполнил мои лёгкие, прерывистое дыхание было хриплым и болезненным. На глаза навернулись слёзы. По крайней мере, слёзы были мои.

– Мир воистину полон чудес, не так ли? – спросил маршал. – Надо сказать, Келлен, я никогда не верил, что всё настолько однозначно: просто добро или просто зло. В смысле, благодаря своей работе я вижу много горя. Люди совершают разные поступки, Келлен. По уважительным причинам, по нелепым причинам. Но быть злым? Не иметь настоящей… думаю, это можно назвать душой. Я думал, такого рода чушь – просто товар, который продают мошенники, зарабатывающие на жизнь суевериями. Но Софист показал мне другое. Видишь ли, с тех пор, как появился парень, назвавшийся Святым Дьяболусом, его последователи изучали способы пленения демонов. Помнишь диких Чёрных Теней из историй джен-теп, которые ты, должно быть, слышал в детстве? Есть причина, почему Чёрные Тени никогда не пробирались в Дароменскую империю. Абсорбционисты вроде Софи проводят всю жизнь, медитируя, изучая древние способы пленения демонов.

Маршал подался вперёд и заглянул мне в глаза, как будто мог видеть темноту глубоко у меня внутри.

– Именно это он сейчас и делает, Келлен. Он набросил лассо на демона в твоей душе.

Служанка вернулась с бокалом вина. Моя рука взметнулась и сбила его на пол.

– Глупая корова! – крикнул я. – Я же сказал, что хочу воды! Что нужно сделать, чтобы тебя научить?

– Простите, господин! – воскликнула она. – Я сейчас принесу вам воды.

Она практически бросилась в объятия служанки постарше.

– Ну же, Келлен, зачем ты так? – спросил маршал достаточно громко, чтобы привлечь внимание других посетителей. – Ты ведь заказывал вино.

Я снова попытался вырваться, но это было всё равно что хвататься за туман: не за что было уцепиться, не с чем бороться.

Колфакс продолжал уже спокойней:

– Конечно, было бы здорово, если бы Софи мог справиться с любым, кто просто оказался мерзавцем, не так ли? Снял бы груз с моих плеч, так сказать. Но быть подлым или хорошим, правильным или неправильным – не то же самое, что быть злым. Чёрная Тень – вот что такое зло. И оно у тебя внутри, мальчик.

Софист улыбнулся мне голодной улыбкой, и Колфакс потрепал его по плечу.

– У моего друга такой счастливый вид потому, что прошло десять лет с тех пор, как член его ордена поймал настоящую Чёрную Тень. Обычно люди с этой болезнью не забывают держаться подальше от нормальных людей, а если забывают, погибают. Бедняга Софи – один из последних в своём ордене. Ему целую вечность нечем было заняться. Но теперь появился ты, и метки вокруг твоего глаза очевидны, как вердикт магистрата.

Маршал потянулся через стол и взял меня за подбородок.

– Теперь говори, Келлен. Скажи, что я ошибаюсь. Скажи мне, что ты свободный человек, способный распоряжаться своим телом. Тогда я отошлю Софи, и мы с тобой будем в расчёте.

Я не мог. Он знал, что я не могу, но хотел, чтобы я ощутил горькую тщетность попыток. Вместо того чтобы заговорить, я закашлялся, но не потому, что мне требовалось покашлять, а потому, что меня заставил Софист.

– Правильно. Как скажешь, Келлен, – проговорил Колфакс.

Он посмотрел на заднюю дверь заведения, и белый пленитель обратил мой взгляд туда же. Служанка выносила ведро на улицу.

– Пора переходить к делу, не так ли? – спросил маршал. – Ты занятой человек. Много дел.

Я встал.

Софист закрыл глаза, и я почувствовал, как что-то изменилось, совсем чуть-чуть, в моём затылке. Я всё ещё был под контролем, но теперь он был внутри меня. Снова посмотрев на заднюю дверь, я понял, что пленитель у меня в голове и смотрит моими глазами, как будто выглядывает из окон.

– Ты взял его, Софист? – спросил Колфакс.

Я почувствовал кивок. Во мне нарастало странное возбуждение. «Это он, – с ужасом понял я. – Он возбуждён всем происходящим».

Колфакс посмотрел на меня.

– Как я уже сказал, Келлен, для меня важно, чтобы ты помнил: когда мы впервые поговорили, я вежливо попросил.

Я чувствовал, как колотится сердце, когда пытался вернуть контроль над своим телом, закричать или даже упасть на землю.

– Он понял, что будет дальше, – сказал Софист.